Страница 28 из 66
Подлетев ближе, Ерхадин увидел, что он ошибался, и не скала, а верхушка странного здания торчала между деревьев, поражая воображение своей мощью и вычурной геометрией.
— Садись, — крикнул Ерхадин змею, и тот пошёл на снижение, выискивая место для посадки. Вблизи здания поляны не нашлось, и змей устремился вниз, между деревьями, сшибая с веток снег.
— Осторожнее, — запоздало закричал Парабас, сваливаясь со спины змея прямо в сугроб.
Отряхнувшись от снега, Ерхадин отправился к дому, проваливаясь чуть ли не по пояс в сугробы. Парабас обречённо плёлся сзади, а змей, пригревшись в снегу, даже не двинулся:
— Мы тут подождём, — озвучил Горелый решение троицы.
Здание было каменным и снизу казалось неимоверной высоты. Высокие узкие окна были из другого прозрачного материала, но явно не из слюды, используемой повсеместно. Здание имело несколько этажей, только сосчитать их не было никакой возможности: они были насажены друг на друга в виде пирамиды и вблизи перекрывали друг друга. Внушительная громада здания понравилась Ерхадину, и он попытался открыть двери, скорее похожие на ворота.
— Помоги, — Ерхадин позвал Парабаса. Схватившись за большое железное кольцо, они принялись тянуть, но только согрелись, не сдвинув дверь ни на йоту.
— Гарик, — позвал Ерхадин змея. Тот неохотно двинулся вперёд, протаптывая к зданию пешеходную аллею.
— Чего? — отозвался Горелый. Ерхадин молча привязал верёвку к двери и накинул её на змея. Тот дёрнул, и дверь со скрипом отворилась.
— Делов-то для мухи, — хмыкнула наглая голова, и змей ввалился в здание, ничуть не нагибаясь. Зал был просторный. Посредине находился большой камин, а по его бокам две лестницы, ведущий на второй этаж. Потолок был в два этажа, остальные ярусы не прослеживались. Парабас метнулся во двор и притащил пару стволов сухостоя. Змей, как соломинки, их переломил и их тут же бросили в камин. Ерхадин взмахнул рукой и зажёг огонь. Дым немного подкоптил потолок, но потом устремился в широкий дымоход, открывая бойкое пламя.
Возле камина пылились пару кресел из морёное дерево, очень древних, а их обивку покрывал тонкий слой пушистой пыли. Ерхадин придвинул одно из них к очагу, стряхнув его, уселся, вытянув ноги к огню и удовлетворённо вздохнул: казалось, сбылась его скрытая мечта. Змей пристроился рядышком, а Горелый, повернувшись к Парабасу, прошипел ему на ухо: — Ещё дров принеси.
— Не гоняй мальчика, — укоряла его Горелла, с улыбкой поглядывая на Парабаса.
Ночевать они остались в здании, согретые камином и прислонившись к тёплому змею.
* * *
Утром следующего дня Ерхадина разбудил крик. Открыв глаза, он поднял голову и оглянулся. Змей беззаботно спал, а его три головы похрапывали в разных углах: Гарик держал голову возле Ерхадина, Горелый закинул себя на спину змею, а Горелла, как помнил Ерхадин, задремала возле Парабаса, который обнял её за голову.
Но Парабаса возле Гореллы не было. «Может она его съела и не заметила?» — подумал Ерхадин, поглядывая на живот змея. Он толкнул его в живот, проверяя содержимое и, как будто, услышал глухой крик.
— Чего? — открыл один глаз Гарик.
— Вы что сегодня кушали? — подозрительно глядя на него, спросил Ерхадин.
— Парабаса съели, — пошутил Горелый, укладываясь снова спать.
— Зачем? — нахмурившись, сказал Ерхадин.
— Кто съел моего Парабасика? — улыбнулась Горелла, в полусне открывая глаза.
— Я пошутил, хозяин, — не открывая глаз, промычал Гарик.
— Ты съел моего Парабаса? — возмутилась Горелла, открывая глаза и выгибая свою шею: — Где Парабас?
— Что, будем кушать? — проснулся Горелый, прислушиваясь к разговору. Окинув взглядом зал, он возмущённо воскликнул: — Вы что, съели Парабаса без меня?
— Тихо! — остановил их Ерхадин. В тоже мгновение вверху, на втором этаже, раздался протяжный крик.
— Парабас, — крикнул Ерхадин и бросился вверх. Змей попытался взобраться за ним, но сполз с лестницы, сломав перила. Когда Ерхадин открыл дверь в правую анфиладу второго этажа, его чуть не опрокинул Парабас, орущий во всё горло, и несущийся сломя голову.
— Что случилось? — спросил Ерхадин, а Парабас повис на нем, показывая рукой назад: — Там… там… там…
Парабас что-то мычал и, чтобы привести его в чувства, Ерхадин сильно хлопнул его по лицу.
— Ему же больно, — пожалела Горелла.
— Так ему, заразе, — удовлетворённо сказал Горелый, — чтобы нас не пугал.
— Что случилось? — повторил Ерхадин.
— Там… там… там ходит смерть, — выпалил Парабас, глядя на всех выпученными глазами.
— Тебя только за смертью и посылать, — пошутил Гарик.
Ерхадин снова прикрикнул на всех и Парабас, вздрагивая и оглядываясь, рассказал, что с утра решил осмотреться и пошарить по зданию, надеясь найти что-нибудь полезное.
— Обворовать нас решил, — бросил Горелый.
— Не мешай, — прикрикнул Ерхадин, а Парабас продолжил, рассказывая, как обошёл второй этаж и в одной комнате увидел тёмную тень, которая двинулась на него и прошла насквозь. Парабас почувствовал, как у него похолодело в груди, и с криком бросился вниз.
— Да он своей тени испугался, — хмыкнул Горелый.
— Знаете, что, — сказал Ерхадин змею, — летите на охоту и, может, нам что-нибудь принесёте, а мы займёмся тенью Парабаса.
Змей долго не раздумывал, а сразу чесанул в дверь, так, что она задрожала, бросив на прощанье: — Пока, хозяин.
* * *
Флорик затосковал за своей подругой Панцией и Фло. Охота стала ему неинтересна, и кушал он без всякого наслаждения. Даже молоко, предложенное Алидой, лизнул пару раз и оставил. Флорелла и Бартик ничем помочь ему не могли, а им самим вдвоём везде было хорошо.
На следующее утро Сергей упросил его слетать с ним на охоту. Поднявшись в воздух, он указал на дальний конец озера, где чуть ли не к берегу пристал маленький островок, весь заросший деревьями, выглядевший сверху большой, бугристой шишкой, прикрытой мягким белым одеялом, едва выглядывающим из тумана. Озеро зимой не промерзало: то ли донные источники не давали зиме расправиться с озером, или вода прогревалась подземным теплом, но туман в холодное утро скрывал зеркало воды. В лицо Сергея дул встречный ветер, и вся одежда покрылось тонким ледяным слоем, но холода он не боялся, а посматривал на Флорика, боясь за него.
Вблизи остров казался не таким уж маленьким и Флорик, сделав над ним круг, не выбирая, плюхнулся между деревьями, сбив с них крыльями весь снег, и Сергей погрузился в сугроб, который встретил его тонкой коркой, чуть не изрезавшей его и так не новый костюм. Флорик стряхнул своё белоснежное тело, сложил крылья, прижав их к телу, как панцирь, и шмыгнул между деревьями, оставляя Сергея одного.
Совсем не охота и состояние Флорика беспокоило Сергея, а одна существенная деталь, замеченная им однажды во время пролёта над этим островом. Неотложные дела, которыми он занимался всё это время, не давали ему возможности исследовать остров детально, но, чтобы обеспечить спокойное существование Элайни, Сергею следовало им заняться.
Первое ощущение чужого у Сергея возникло ещё осенью, когда он вместе с Флориком он искал место, где можно было бы построить дом. От едва мелькнувшего сознания чужого веяло такой отчуждённостью, что Сергей на мгновение отключился от действительности, погрузившись в чужую суть.
Тот странный отблеск кого-то, едва мелькнувший перед его симпотами, обнаруженный им когда-то, уже не давал Сергею успокоиться, а требовал тщательного исследования. Скрывшийся в чаще Флорик облегчил Сергею задачу, так как для его работы нужна была сосредоточенность.
Сергей раскинул симпоты и стал медленно сканировать весь остров на предмет активности жизни, сразу выбраковывая мелкие формы, чтобы картинка была как можно чище. В поле его симпот попал Флорик, ушедший далеко вперёд, крупное спящее животное, вспыхивающие отблески птиц, размазывающих свои отпечатки, мелкая живность, что-то вроде мышей, но ничего такого, что бы напоминало прошлое ощущение.