Страница 64 из 66
Туманный Кот, вместе с Банди и Дули, взлетели вверх, поднятые за шкирку, и слились с шаром. Широко открытые глаза Туманного Кота с недоумением смотрели на всех через плёнку шара. Внезапно шар лопнул и исчез вместе с котом.
— Вы куда моего кота дели? — возмутилась Марэлай, обращаясь к Сазану.
— На Землю его заслал, чтобы не удрал, — сообщил Сазан, с интересом наблюдая за Марэлай.
— Вы не сазан, вы самая противная селёдка, — сказала со слезами на глазах Марэлай и ушла к матери, которая прижала её к себе, успокаивая:
— Не плачь, девочка моя, будет тебе кот, я обещаю.
В это же время Туманный Кот стоял перед дверью квартиры Миши Столярчука и дубасил в неё лапой, так что она ходуном ходила. Галя, возмущённая таким хамским поведением, открыла дверь и собиралась высказать всё, что она думает по этому поводу незваному гостю, но никого не увидела, кроме кота с двумя мышками на голове.
— Тётя Галя, дядю Мишу позовите, — попросил Туманный Кот и Галя, немного ошарашенная говорящим котом, отправилась к Мише, который читал «Каневскую спортивную газету» и сообщила:
— Міша, там тебе якийсь кіт питає.
Миша, оторвавшись от святого, в недоумении спросил у Гали:
— Ты сегодня таблетки от давления пила? — на что Галя недовольно фыркнула и покрутила пальцем у головы.
Выйдя в прихожую, Миша увидел кота и, улыбаясь, спросил:
— Это ты меня спрашивал?
— Приютите, Христа ради, бедного кота и двух мышек, — кот сделал уморительную рожу и Миша засмеялся.
— Говорящего кота берём, а вот мышей – не знаю, — он крикнул в глубину квартиры: — Анни, тебе мыши не нужны?
Прибежала белокурая внучка Миши.
— Возьми их, — попросил Туманный Кот, снимая с шеи ожерелье из сардоникса, — я тебе ожерелье подарю.
Повесив на шею подарок, Анни покрутилась перед зеркалом и, рассмотрев мышей, деловито сообщила: — Возьму, если при мне не будут сексом заниматься.
Миша посмеялся над вердиктом и сообщил:
— Они ещё маленькие, — а Банди и Дульжинея так не думали, но на руки Ани пошли охотно.
В это же время на Глаурии, чтобы привести общество к порядку, Ворон громко каркнул, перепугав всех, и продолжил читать:
«Четвёртое: Координатора Тёмного за ненадлежащее исполнения обязанностей и сексуальные оргии»... — Ворон остановился и посмотрел на Сазана, который дремал. Тёмный, глядя на Ворона, шепнул стоящей рядом Маргине: «Паразит, видно сам дописал!» — но Маргина от него отмахнулась. Ворон, выдержав паузу, повторил:
«... за сексуальные оргии отправить на Землю в прошлый век, чтобы на собственной шкуре прочувствовал то, о чем он болтает, не зная...»
— Да я уже там был! — воскликнул товарищ Тёмный, но его перебил дремавший Сазан:
— Ты, кроме своей системы тёмной материи, ничего не видел, а все свои приключения высосал из амомедара, который случайно залетел на твою планету.
Товарищ Тёмный, убитый наповал сказанным, поплыл лицом, а Маргина мстительно хмыкнула.
«Пятое, — продолжил Ворон, и все застыли, ожидая, какие ещё каверзы придумал Сазан, — Хранителя Маргину за халатное выполнение обязанностей отправить с Координатором Тёмным на Землю в тот же период времени, для приобретения опыта.
Приговор окончательный и никакому обжалованию не подлежит.
Подпись: Сазан».
Ворон скрутил приказ в трубочку, которая тут же исчезла, а Сазан только глянул на Маргину и спросил: «Не понравилось?» Маргина поняла, что он спрашивал не о приговоре, и знала, что ей пощады не будет. Сазан махнул плавником и Маргина, вместе с Тёмным, так же, как и приказ, растворились в воздухе, даже не попрощавшись с остальными.
То, что они очутились на перроне Николаевского вокзала Санкт-Петербурга, Маргину даже не удивило, так как она такое уже видела, скушав амомедара. Тёмный, вытянув своё лошадиное лицо, возбужденно осматривал перрон, подходящие рельсы, упирающиеся в тупик, и окружающих их людей, одетых большей частью в шубы с поднятыми воротниками, что не было удивительным, так как утро было студёное. На них с удивлением оглядывались, так как Маргина была в летней воздушной блузе и легкой чёрной юбке, а голову покрывала кокетливая соломенная шляпка с штучными красными маками. Тёмный был в красного цвета косоворотке и чёрных брюках, заправленных в хромовые сапоги, и походил больше на цыгана, чем мещанина, в особенности, если глянуть в его большие глубокие чёрные глаза.
— Допрыгался, — зло сказала ему Маргина, считая его главным источником бед. Вновь обретённое счастье с Мо, так внезапно прерванное, настраивало её на мрачное настроение, особенно к своему бывшему любовнику. Тёмный растерянно на неё смотрел, не понимая, в чём он виноват, а то, что он попал в то место, о котором мечтал, глотая амомедара, его, несомненно, не огорчало, а радовало.
Он, чуть ли не с детской непосредственностью и несомненным интересом рассматривал окружающее, наполняя свои симпоты впечатлениями, и, Маргина в это не сомневалась, выбрасывал ненужные чувства и вспоминания, чтобы хватило места для новых ярких эмоций и красок.
— Куда мы попали, Маргина? — спросил Тёмный, совсем не обижаясь на неё, и она оглянулась вокруг, разыскивая господина в круглых очках с газетой «Санкт-Петербургские ведомости».
— Если судить по газете, которую читает тот господин, — сказал Маргина, разглядывая газету, — то мы попали на планету Земля в 1907 год и сейчас январь месяц.
Вдали раздался гудок и появился паровоз, испускающий клубы дыма. Тёмный, видевший данное чудо техники только в своих видениях, восторженно смотрел на приближающийся поезд, и Маргина едва успела его выдернуть, чтобы он не попал под колёса. Дернулись вагоны и поезд остановился. Встречающие рассыпались по перрону поближе к дверям вагонов.
Проводники вытирали ручки вагонов, пропуская господ и кланяясь на прощание. Забегали бородатые носильщики, хватаясь за чемоданы и корзинки, послышались приветственные крики и звуки поцелуев и вскоре весь перрон был усеян народом.
— Нужно уходить отсюда, а то мы привлекаем внимание, — сказала Маргина, осматривая перрон и соображая, куда идти. Тёмный не отвечал, и она оглянулась. Тёмный, точно загипнотизированный, уставился на кого-то в толпе, а на лице светилась идиотская улыбка. «Как всё предсказуемо», — подумала она, глядя, как Тёмный побежал по перрону и положил руку на плечо бравого драгуна с мешком наперевес.
— Товарищ Будённый, товарищ Будённый!
— Какой я тебе товарищ! — сказал драгун, толкая Тёмного, и пошёл вперёд. Тёмный поменялся лицом и, ожидаемо для Маргины, превратился в чёрного жеребца, который громко заржал, пугая толпу.
— Очнись, дурак! — воскликнула Маргина, но было поздно: драгун, обернувшись и увидев жеребца, ласково ей сказал:
— Дамочка, не волнуйтесь, — и взял Тёмного за уздечку, которая вовсе не уздечкой была, а сеткой Хранителя. Он погладил Тёмного по шее, что-то прошептал ему на ухо, а потом вытащил из кармана кусочек колотого сахара и сунул его в пасть Тёмного. Тот, вращая глазами, слизал с ладони сладкое и преданно уставился на драгуна.
Подбежавший было городовой в фуражке, зашипел: «Нехорошо-с!» — но драгун показал ему какую-то бумагу и тот, козырнув, ушёл.
— Кто же тебя бросил, такого хорошего, — произнёс Будённый, снимая с Тёмного блестящую сбрую и надевая на него свою, кожаную, вытянутую из вещевого мешка. Сетка Хранителя пропала в необъятном мешке, а Будённый, поглаживая Тёмного по шее, повел его через грузовые ворота.
— Дурак, — повторила Маргина, провожая взглядом Тёмного, и добавила: — Сбылась мечта идиота.
Маргина ещё не знала, что будет видеть Тёмного и Будённого очень часто и не где-нибудь, а в Зимнем дворце Николая II, но это случится немного позже, через год. А сейчас она миновала огромные стеклянные арки с большими дверями, выходя из вокзала на Знаменскую площадь, и остановилась, рассматривая белые купола церкви напротив.
— Замёрзнешь, молодка, — останавливаясь возле неё, сказал ей простоволосый бородатый мужчина с проникновенными глазами. Сняв с себя простую, но опрятную свитку, он накинул её на плечи Маргины.