Страница 2 из 66
— Они исчезли, — сообщил он.
— Иван Иванович, кроме Дуклэона ещё кто-то исчез? — допытывался Перчик.
— Да, — растерянно сказал Иван Иванович, — мальчик и девочка.
Кроме Ивана Ивановича вспотел и Перчик. А Байли, появившаяся на пороге, заставила его ещё и покраснеть.
— Перчик, Марэлай у тебя? — спросила она у брата и, удивлённо посмотрев вокруг, спросила: — Что случилось?
* * *
Детей искали по всему городу, организовав несколько групп поиска. Бедный Перчик, считая пропажу детей своей виной, осунулся и потемнел лицом, а Леметрия не находила себе места, кляня себя за то, что не хватилась раньше за своего любимца. В связи с произошедшими событиями даже занятия в школе отменили до полного прояснения ситуации.
Байли стояла у окна школы, не зная, куда идти и что делать. Она ощущала, что произошло событие неординарное, но не могла понять его сути и думала о том, кто мог сотворить такое: человек, преследующий какие-то цели, или существо, о целях которого они не узнают никогда, а, возможно, дети сами потерялись, попав в какую-нибудь беду.
«Ах, если бы здесь был Туманный Кот, — подумала она, поглаживая на кисти руки браслет из серого металла, усыпанный камнями из селенита, — ах, как бы я хотела поговорить с Маргиной!» — вспомнила она о своей матери, и тут же исчезла. «Фатенот, ты стала ужасно настойчивой, — проворчал Харом, Создатель данного мира, неподвижно лежащий в толще планеты Глаурия. Помолчав несколько мгновений, он хмыкнул: — Возможно, я тебя прощу».
— Ты видела? — спросила идущая по коридору фрея Рома у фреи Эстаты.
— Что? — не поняла Эстата.
— Байли пропала, — сообщила фрея Рома, не веря своим глазам.
— Не говори чепухи, — шагая по пустому коридору, сказала Эстата. Возле кабинета Перчика она потопталась и, открыв дверь, втиснула свое плотное тело в дверной проём. Перчик вопросительно посмотрел на неё: вчера, тайно от всех, он дал распоряжение произвести поиски вдоль реки Леи – вдруг дети баловались на берегу.
— Ничего не обнаружили, — коротко сообщила Эстата, и у Перчика не было причины ей не верить – дотошность Эстаты известна всем. Перчик напряжённо думал, куда могли деваться дети. Из рассказа Ивана Ивановича он понял, что тот не заметил момент исчезновения, а только его констатировал.
Следовательно, дети могли уйти с урока сами, каким-либо образом обманув учителя, что тоже было неважно. Главным было то, куда дети отправились потом, а здесь море предположений. Подумав немного, он решил расспросить сестру, Байли, и Чери с Леметрией, чтобы лучше объяснить поступки детей и их мысли. Опустошённая Чери, вместе с Леметрией, сидели тут же на диване, а Байли перед этим вышла в коридор. Перчик попросил фрею Рому:
— Позовите Байли, она в коридоре.
Фрея Рома, зная, что Байли в коридоре нет, всё же вышла туда и снова вернулась, чтобы сообщить:
— Её там нет.
— Сходите к ней домой, — попросил Перчик, — вероятно, она там.
Фрея Рома ушла, почему-то ясно осознавая, что Байли дома нет, а Перчик принялся расспрашивать Чери, на предмет того, что можно ожидать от Дуклэона.
— Да чего угодно, — вместо Чери, сказала Леметрия, — Дуклэон шебутной.
Чери кивнула, соглашаясь с подругой, и, вспомнив сына, заплакала.
— Его уже нет в живых, — вдруг глухо сказала она, уставившись невидящими глазами в пространство.
— Чери, что ты говоришь!? — возмутилась Леметрия. — Не смей так даже думать!
Леметрия принялась успокаивать Чери, но та, как завороженная, повторяла: «Его уже нет в живых». Леметрия со всего маху влепила ей оплеуху и крикнула:
— Дура!
Чери упала на диван и, не сдерживая себя, заревела. Растерянный Перчик не знал, что сказать, а Леметрия заплакала вместе с ней, найдя выход эмоциям, терзавшим её душу. Рыдая, на плече друг у друга, они немного успокоились, а Леметрия, вытирая лицо, что-то вспомнила и сообщила:
— Мы полетим к Манароис.
— К этой сумасшедшей? — перестала плакать Чери. Ей было, что вспомнить о Манароис, ведь та, однажды, похитила её мужа, Фогги, и вспоминание об этом горькой желчью отзывалось в её душе.
— Сумасшедшая или нет, а слова у неё всегда правдивые, — сказала Леметрия, надеясь на соломинку.
— Летите, — сказал им Перчик, — а я полечу в горы и сообщу о происходящем Хенку.
В дверях появилась фрея Рома и доложила:
— Байли пропала!
* * *
Прочтению книги, написанной прадедом, Хенк посвятил все зимние вечера, погружаясь в историю своего рода, которая вызывала в его душе чувство сопричастности к событиям, происходивших много лет назад. Судя по записям в книге, его прадед был кузнецом и хорошо разбирался в металлах и их обработке.
Рисунки прадеда оказались точны, все отмеченные точки имели залежи самородной меди. Хенк, немного набивший руку, уже мог отличать куприты от азуритов, а найденные куски малахита складывал на флаэсину, чтобы потом передать умельцам для поделок.
Они находились между городком Ена и озером Винос, намереваясь, после окончательной проверки всех точек, махнуть через устье реки Леи, чтобы проверить наличие металлических руд в тамошней горной цепи.
Фогги, легко покинувший дипломатическую стезю из-за отсутствия предмета дипломатии, неожиданно для себя, не без помощи Хенка, увлёкся металлургией и составил последнему компанию не только в делах металлургии, а и в делах управления Страной Маргов и Фрей.
Появившаяся в небе флаэсина озадачила Хенка, так как они не ожидали гостей, а то, что она здесь, говорило о неприятностях. Хенк настороженно всматривался в фигуру возле штурвала, пока не рассмотрел Перчика. «Что же случилось?» — думал Хенк, с надеждой предполагая, что всё хорошо, а Перчик соскучился и припёрся просто так. Их дружба, повязанная родственной связью, так как Байли была сестрой Перчика, с годами ничуть не ослабела, а стала осознанной необходимостью.
Когда флаэсина подплыла поближе, потемневшее лицо Перчика развеяло сомнения Хенка: дома случилось что-то нехорошее.
— Говори! — бросил Хенк вместо приветствия.
— Марэлай исчезла, — сообщил Перчик и, взглянув на Фогги, добавил:
— ... и Дуклэон.
Чтобы прекратить расспросы, Перчик выложил всё, что знал о происшествии в школе, а в самом конце, тяжело вздохнув, произнёс: — В этот же день, чуть позже, пропала Байли.
Хенк побелел, но молчал, а Фогги растерянно теребил поля шляпы, снятой с головы. Приходя в себя, Хенк спросил:
— У тебя есть какое-нибудь объяснение тому, что произошло?
Перчик присел на край своей флаэсины, с которой он не слезал, и, вытерев лицо ладонью, задумчиво промолвил:
— Я думаю, что люди здесь не причём, — взглянув на Хенка, он уточнил: — Я думаю, что мы имеем дело с репликацией[3].
— Опять!? — воскликнул Хенк. — А причём здесь дети?
— Нам стоит обратиться к Туманному Коту, — промолвил Фогги, — а ещё лучше – к матери Байли, Маргине.
— Туманный Кот убежал в Фаэлию, — сообщил Перчик.
— Почему? — удивился Хенк.
— Пресытился, — ответил Перчик.
* * *
Туманный Кот удрал из Боро, так как, вероятно, пресытился эмоциями людей, чрезмерно потребляя их в плотно заселённом городе. Если бы нашёлся врач, который его осмотрел, он бы констатировал информационное отравление и рекомендовал пациенту отдых вдали от города.
Туманный Кот поступил по рекомендации несуществующего врача: спрятал свои симпоты[4] внутрь и отправился в Фаэлию, бывшую столицу Станы Фрей, где в последнее время населения существенно поубавилось, а бывший королевский дворец вообще был пуст, если не считать постаревшего стратега Питера Вейна, надзирающего за зданием.
В первый день он облазил весь дворец, наслаждаясь эмоциональной тишиной, а так как эмоции флегматичного Вейна не досаждали Туманному Коту, то они нашли консенсус в своих отношениях. Питер сидел у разожжённого камина, что летом было без надобности, но создавало нужную атмосферу, и потягивал вино, держа на коленках раскрытую книгу, которую он не читал. Туманный Кот, повернул спину к огню, впитывал энергию напрасно горящего очага, закрывал глаза и отпускал свои симпоты, плывущие по первой попавшейся волне, улавливая эмоциональное колебание травы в саду, беззаботный шелест листьев деревьев и шорох набегавших волн на берег Хвостика, притока реки Вьюнки.