Страница 82 из 128
— «Юнкерс» ждать не будет...
Поздно: Володин упал, прошитый очередью. Калиниченко выскочил, чтобы оттащить его,
и последняя пуля пришлась ему в грудь.
Уже почти совсем стемнело. «Юнкерсы» улетели.
— Хорош немец тем, что бомбит и стреляет точно по расписанию, — сказал командир
танка. — Что делать будем, товарищ Крестьянинов?
Рядовой Крестьянинов сжал губы.
— Отомстим за наших товарищей.
— Как сражаться, экипаж — всего нас двое... — Сивков вздохнул. — Ладно, вот что. Ты,
Петр, давай за механика-водителя. Я в башню. В степи застревать негоже, утром вернутся
«Юнкерсы» — и останется от «Эмчи» мокрое место.
— Куда прорываться будем? — спросил Крестьянинов.
— Дуй на юг, — приказал командир. — Догоним наших. Они должны быть в районе села
Явкино.
Явкино возникло в темноте украинской ночи. «Шерман» остановился. Младший
лейтенант Сивков откинул люк, прислушался... немецкая речь.
— Немцы в себе! — сказал он своему водителю.
— Что делать будем, товарищ младший лейтенант?
— Что-что!.. — передразнил Сивков. — Прорываться к нашим. У тебя другие
предложения? Давай, гони!
«Шерман» ворвался в село. Сивков открыл ураганный огонь из всех видов оружия.
Обезумевшая громадина металась по улицам села, паля во все стороны.
— Russische Panzer!
Казалось, в селе не один, а десяток танков.
— Ага, не нравится? — ворчал Сивков.
...И тут в темноте «Эмча» свалилась в ров.
Некоторое время было тихо. Затем возле танка послышалась механически-правильная
русская речь:
— Русский танкист. Сдавайся плен.
— Комсомольцы не сдаются! — заорал Сивков и бросил наугад в темноту связку гранат.
— Прибили кого, товарищ младший лейтенант? — спросил Крестьянинов спустя
некоторое время.
— В темноте плохо вижу... — ответил командир. — Лежат, вроде, какие-то... Человек
пять, может, семь.
— Хорошо вы их приложили, товарищ младший лейтенант, — вздохнул Крестьянинов.
Немцы скоро вернулись с твердым намерением захватить танк.
Боеприпасы заканчивались. Работала только зенитная установка. Сивков снова открыл
огонь.
— Слушай, Петр, — хрипло крикнул он, — сейчас все кончится. Стрелять больше нечем.
Не хочу бросать танк.
— Не, «Эмчу» оставлять — гиблое дело, — поддержал Крестьянинов. — Помрем, а не
сдадимся, товарищ младший лейтенант!
По его лицу потекли слезы.
Сивков яростно записал в блокноте: «Мы оставшиеся двое в танке номер 17 решили
лучше умереть в родном танке, чем бросать его! В плен сдаваться не будем. В последнюю
минуту жизнь взорвем гранатами танк, чтобы врагу не попал».
Блокнот он положил в планшет, защелкнул застежку.
Снаружи снова началась стрельба.
— Пора.
Сильный взрыв сотряс «Эмчу»…
А предсмертное письмо гвардии младшего лейтенанта Сивкова было найдено.
Командир танка Сивков и радист Крестьянинов посмертно стали Героями Советского
Союза.
Погибли, но не оставили «родную Эмчу»...
...Этот танк был с советскими танкистами до самого конца войны.
И после войны служил людям: башни снимали, машину переделывали в тягач. Последний
из них был списан в 1996 году.
48. Двуглавый «крейсер»
5 ноября 1937 года, Харьков
Общее собрание партактива Харьковского Паровозостроительного завода проходило
довольно сдержанно.
Собравшиеся старались не смотреть на пустующие места, где обычно сидели самые
шумные, самые инициативные члены партии — квалифицированные инженеры.
Кто мог подумать, что среди них окажутся враги народа?
С другой стороны — но об этом вслух не заговаривали, — возможно, произошла ошибка.
Чудовищная ошибка. Но партия и органы разберутся, и скоро все опять наладится.
Однако, так или иначе, докладчик сумел затронуть за живое.
Говорилось об Испании. О том, как советские танки на испанской земле бьются за
свободу братского народа. И о том, что, учитывая испанский опыт, Автобронетанковое
управление пришло к выводу о необходимости создания нового тяжелого танка прорыва
на базе Т-35.
— Это будет удивительная машина, товарищи, — голос докладчика звенел. Смотреть в
листки, на которых было отпечатано проектное задание от АБТУ, не требовалось: эти
цифры и буквы запечатлелись в памяти, точно выжженные огнем. — Сухопутный
крейсер! Дредноут! Общая масса, как предполагается, должна доходить до шестидесяти
тонн, броня — от семидесяти пяти до сорока пяти миллиметров. Громадина, способная
сокрушить самую мощную линию обороны.
— Здоровенная махина, — подал голос кто-то из задних рядов.
— Главное, товарищи, — повысил голос докладчик, — предусмотрены целых три башни.
Одна пушка — семидесятишестимиллиметровая, две — сорокапятимиллиметровые, плюс
еще два пулемета ДК и шесть — ДТ.
— А как оно ездить-то будет? — снова спросили из задних рядов.
Докладчик с досадой посмотрел на пустующие места в зале. Те, о ком сегодня не стоит
вспоминать, задавали бы другие вопросы. Но и этот вопрос, в общем, не праздный.
— Предполагается, как уже указывалось, — докладчик сжал в кулаке листки, лоб его
покрылся капельками пота, — использовать трансмиссию и ходовую часть от Т-35.
— А сдюжим?
— Пока, товарищи, займемся эскизной проработкой. Когда настанет время — партия нам
поможет.
19 апреля 1938 года, Ленинград
...И партия помогла харьковским товарищам: подключила к разработке нового
трехбашенного танка Ленинградский Кировский завод.
Ведущий инженер проекта Ермолаев немало времени потратил на изучение эскизов, а
затем на телефонные разговоры с Харьковом.
Приехал специалист, началась доработка.
Харьковчанин немного нервничал, но ленинградцы полностью оправдали свою
общесоюзную репутацию людей интеллигентных и гостеприимных, и скоро коллега
оттаял.
— Конечно, — вздыхал он, — у вас и производственная база помощнее, да и опыт
серийного производства танков уже имеется.
— Мы производили Т-28, а тут — совсем новая машина, — объяснял Ермолаев. — Да и
мощностей наших пока маловато, мы другими делами заняты. Вот когда будут договоры
на изготовление нового танка — тогда пожалуйста...
10 октября 1938 года, Ленинград
Помощника начальника АБТУ военного инженера 1-го ранга Коробкова, возглавлявшего
комиссию, на заводе приняли радушно.
— Мы решили назвать наш танк «СМК» — «Сергей Миронович Киров», — объяснил
Ермолаев. — Как только было принято Постановление Комитета Обороны СНК СССР от
7 августа, работа наша из раздела теоретического мгновенно перешла, так сказать, в
раздел практический.
— Времени, товарищи, мало, — озабоченным тоном сказал Коробков. — Партия и
товарищ Сталин ждут первые танки СМК уже к 1 мая 1939 года. Справитесь?
— Идемте, покажем на месте.
Чертежи были прикреплены к большим деревянным стендам прямо поверх наглядной
агитации. Над краем белого листа виднелись верхушки красных букв, и можно было
угадать слово «КОММУНИЗМ».
— Макет в натуральную величину выполнен из дерева, — Ермолаев перевел Коробкова в
большой заводской цех с асфальтированным полом. — Здесь сразу нужно указать, что
имеют место некоторые отклонения от заданных тактико-технических требований.
Коробков нахмурился.
— Говорите, товарищи.
— В частности, вместо подвески по типу Т-35 со спиральными пружинами мы
использовали торсионные валы, — «покаялся» инженер. — Но это оправдано нашими
производственными возможностями.
После долгого осмотра и обеда в заводской столовой комиссия дала «добро».
— Ваши коллеги на заводе номер 185 — имени Кирова — могут вас и обогнать, —