Страница 75 из 80
Внутренняя слабость революционных элементов, не имевших настоящего вождя и с нетерпением ожидавших Кошута, вероятно, единственного, кто был способен выполнять эту роль, вдохновила императора на попытку отвоевать Вену. Он приказал маршалу Виндишгрецу двинуться на город и прибыть туда раньше венгров. Маршал выступил из Праги форсированным маршем. Кому было суждено выиграть эту гонку на скорость, имперским войскам или же венграм, которые рассчитывали соединиться с крестьянами, поднятыми Кудлихом, и будоражили по деревням хлебопашцев, которых также призывали к борьбе их братья-рабочие?
Мессенхаузер объявил осадное положение, народный парламент объявил незаконным наступление Виндишгреца, чьи войска газета Свободомыслящий обозвала бандами, похожими на орды турок, двести лет назад осаждавших Вену. «Почему бы нам не выбрать простую и единственно разумную форму правления, республику?» — храбро вопрошал Студенческий вестник. Потому что Елачич был со своими войсками в Шенбрунне и потому что 23 октября освободительные войска дошли до Гетцендорфа. На следующий день они разбили лагерь на лужайках у церкви Св. Бригитты. Венгры были еще далеко, рассеянные революционные крестьяне не были способны ни на какие совместные действия. Победа казалась несомненной.
Виндишгрец методически сжимал железное кольцо вокруг города. Он овладел Северным вокзалом, Нусдорфской линией и водопроводной станцией, тогда как бан Елачич захватил несколько стратегических пунктов, в частности, квартал Леопольдштадт, который был очагом активных революционных действий. Произошли жестокие бои, в ходе которых легион артистов, сражавшихся своим театральным оружием с пушками осаждавших, понес тяжелые потери: среди убитых оказался и актер Штрампфер, чью смерть оплакивали все венцы, независимо от их политических убеждений, потому что он был одним из их самых любимых актеров. Рабочие подняли красные флаги на общественных зданиях, но они не могли сопротивляться жестоким бомбардировкам, в результате которых было сожжено несколько церквей и множество домов. В 1809 году город меньше пострадал от французской артиллерии. Отовсюду приходили сведения о разрушениях. Говорили, что горит королевская библиотека.
Последними сражавшимися отрядами были отряды журналистов, возглавляемые Бехером и Елинеком. Виндишгрец потребовал безоговорочной капитуляции, временное правительство с этим согласилось, но, когда восставшие поняли, что приближаются венгры, они вынудили Мессенхаузера снова взяться за оружие, и битва возобновилась. Однако ненадолго: 1 ноября белое полотнище развевалось над башнями собора Св. Стефана, с которого сорвали красный флаг, а на следующий день на месте белого флага все увидели имперский. Заседала военная комиссия, перед которой предстали главари революции: Блюм, Фребель, Елинек и Еловики. Генералу Бему удалось бежать. Он добрался до Валахии, где был обращен в ислам под именем Мурад-паша и погиб в 1850 году.
Генерала-победителя встретили как освободителя. Даже освобождение города от турок принцем Евгением не праздновали так пышно. Г-н Бидермайер вернулся домой вместе с двадцатью тысячами недавно бежавших из столицы буржуа. Студенты стали вызывать даже большее недовольство, чем рабочие. Началась настоящая охота на всех, кто носил длинные волосы, большую бороду и калабрийскую шляпу. «Их боялись, — рассказывает Роберт Хамерлинг, — как если бы они были Самсонами, скрывающими в своей шевелюре несокрушимую силу».
Репрессии вполне соответствовали страху, который испытали венцы. Подстрекательские газеты были закрыты, была введена усиленная цензура. Наиболее скомпрометировавшие себя республиканские вожди были расстреляны, второстепенных пощадили. Некоторым из ультрарадикалов, как их называет Фридрих Геббель, удалось бежать. За это отомстили казнью Мессенхаузера, Блюма, Броджини, Еловики, Бехера и Елинека. В городе воцарился мир, обломки зданий и мусор были убраны, вновь открылись двери театров и кафе, жизнь восстановилась, словно ничего и не произошло. Каждый вечер зрители аплодировали новой пьесе, которой Бургтеатр отметил возобновление спектаклей, и аудитория с восторгом устраивала овации исполнителям отрывка из Leichtsi
Комментируя эти события, Фридрих Геббель тем не менее заявлял: «Вернуться на прежние рельсы невозможно… Пусть этот урок поймет тот, кто хочет добра династии и народу, — нужно соединить все хорошее былых времен со всем разумным нового времени». Таково было мнение поэта; венцы в целом хотели целиком и полностью восстановить прежнее положение вещей, хотя возвращение к старому было уже невозможно.
Внешне ничто не изменилось. Ноябрьская Вена не отличалась от «домартовской». 26 ноября Геббель пишет в своем дневнике: «Город принял свой обычный вид. На тротуарах теснятся элегантные гуляющие, по улицам катятся коляски. В окнах, за которыми имели обыкновение красоваться уверенные в своем бессмертии цицероны нашего парламента, командиры академического легиона, дюжина венгров и кое-кто из последних государственных руководителей, теперь появляются Виндишгрец, Елачич и Радецкий». В действительности население разделила глубокая трещина. Буржуазия теперь относилась с недоверием к студентам, которых еще недавно охотно принимала в своих гостиных; ее брала дрожь при встрече на улице с каким-нибудь рабочим, который казался мятежником и поджигателем и вновь мог стать таковым при благоприятных обстоятельствах. Люди постепенно забывали, что пушки освободителей, должно быть, нанесли городу более значительный ущерб, нежели факелы манифестантов.
Пожаловав своим народам конституцию, которая вовсе не была такой либеральной, как хотелось бы, император Фердинанд отрекся от трона в пользу своего племянника Франца-Иосифа, которому было всего восемнадцать лет, а сам удалился в Прагу. С приходом нового монарха должна была начаться новая эпоха; в ней осталась та же пышность праздников, зрелищ и религиозных процессий, что и в недавнем прошлом, но уже были выдвинуты новые идеи, они прокладывали себе дорогу, и складывалось впечатление, что «блистательная эпоха г-на Бидермайера» пришла к концу. Другие моды, другие вкусы, другие любимые актеры, другие преуспевающие писатели заняли место своих предшественников. Впрочем, внешний облик любого города может измениться, но его бездонная душа остается неизменной.
Глава первая
1 Слово «метеки» происходит от греческого «metoikos» — переселенец. Такие иноземные поселенцы в Древних Афинах платили особую подать и пользовались покровительством местных законов, но не имели ни гражданских, ни политических прав.
2 Барон Жорж Эжен Осман (1809–1882) перестраивал Париж при Наполеоне III. Суть перестройки была в основном та же, что и в Вене: сносились старые дома, целые кварталы узких средневековых улочек, прорубались широкие магистрали. Эта перестройка полностью изменила облик французской столицы. Подобно тому как в Вене были снесены дома вокруг собора Св. Стефана, в Париже был освобожден для созерцания фасад собора Парижской Богоматери.
3 Для удобства читателей приводим годы правления императоров Священной Римской империи и австрийских императоров, упомянутых в книге:
Священная Римская империя:
Франц I 1745-1765
Иосиф II 1765-1790
Леопольд II 1790— 1792
Франц II 1792-1806
Австрийская империя:
Франц I 1804-1835
Фердинанд I 1835–1848 (отречение)
Франц-Иосиф I 1848—1916
Император Священной Римской империи Франц II стал после упразднения этого института императором Австрии под именем Франца I.
4 Адольф Бойерле (1786–1859) — австрийский писатель, мастер венской народной пьесы, художественный предшественник Ф. Раймунда.