Страница 10 из 80
Благодаря реформам Иосифа II или, может быть, несмотря на них, Вена в последние десятилетия XVIII века достигла такого великолепия и такого блеска, которых до того никогда не знала. Впрочем, уже в эпоху Средневековья ее красоту часто воспевали поэты и путешественники, в частности миннезингер Вальтер фон дер Фогельвайде,{11} а возможно, еще до него — народная песня, в вольном переводе звучащая так: «Есть в Австрии город с мраморными стенами; он весело украшен синими цветочками; его окружает зеленый лес, есть зеленый лес и в самом городе, и соловей воспевает там нашу любовь». Итальянец Антонио Бонфини, официальный историограф венгерского короля Матьяша Хуньяди, уже в 1485 году восторгался редкими достоинствами самого драгоценного из всех городов. Его, привыкшего к красотам своей родной страны, больше всего поражала величественность и изысканность венской архитектуры.
В старой Вене вплоть до середины XIX века сохранялось несколько домов времен Средневековья и Ренессанса, столь очаровавших этого путешественника своею блистательной новизной, что он описал их следующими словами:
«Сам этот город выглядит, как королевский дворец, выросший посреди окружающих его предместий, многие из которых соперничают с ним красотой и величием. Когда вы идете по улицам, вам начинает казаться, что вас обступают строения огромного королевского замка, — столь тщательно продумано расположение каждого дома. Повсюду чарующая красота. Для каждого дома выбрано место, на котором он смотрится наиболее впечатляюще. Приходится останавливаться на каждом шагу, чтобы насладиться видом каждого такого творения. Особенно похожи на дворцы особняки знати. Почти за каждым таким особняком, выходящим фасадом на улицу, имеется заднее строение с большой открытой или крытой колоннадой, защищающей от холодного ветра с окружающих гор. Столовая часто облицована деревянными панелями из хвойных пород, и ее обычно украшает большая печь. Все окна застеклены, иногда красиво раскрашены и защищены железными решетками. В таких домах имеются ванные комнаты, кладовые, спальни, которые могут сдаваться внаем. Во всех магазинах имеются погреба для хранения вин и продуктов. Роскошь окон и зеркал соперничает с античным великолепием. В клетках поет столько птиц, что кажется, будто вы гуляете в прекрасной роще».
Густонаселенная, вероятно, даже перенаселенная, если учесть занимаемую городом небольшую территорию, Вена представляла собой лабиринт узких улочек, где дома жались друг к другу, а сами улицы извивались, уклоняясь от холодных ветров, — прием, о котором не следовало бы забывать нынешним градостроителям, строящим города наподобие шахматных досок. Старая часть города была защищена крепостными стенами, охватывавшими ее неприступным поясом, и каждый раз, когда турки или венгры угрожали безопасности города, горожане имели возможность оценить пользу этих солидных укреплений. Вплоть до ужасного опустошения австрийской столицы и непоправимых разрушений времен войны 1939–1945 годов, несмотря на кольца, пробитые через городские кварталы в середине XIX века конкурентом барона Османа, здесь можно было найти уголки, не претерпевшие изменений с тех пор, как на них стала откладываться патина столетий, и с этими домами, освященными славой исключительных событий, связывались многие исторические воспоминания, что можно было сказать, например, о «доме со слоном», в конструкции которого скульптор воспроизвел в натуральную величину удивительное животное, подаренное в 1552 году турецким султаном императору Максимилиану. Не менее знаменит был находившийся неподалеку Закованный ствол (Stock im Eisen), напоминавший неосторожным об опасности вступления в переговоры с дьяволом.[18]
Первый значительный этап преобразования города ознаменовался расцветом венского барокко, сопровождавшимся мощным всплеском патриотического энтузиазма и гражданской эйфории после ухода турок в 1683 году; город тяжело пострадал от нападений мусульман, а в период с 14 июля по 14 сентября пережил жестокие артиллерийские бомбардировки. Предместья были сровнены с землей, бастионы частично разрушены вражескими ядрами, а прорытые противником подземные ходы проникли под самый город. Наступивший мир стал поводом для обновления и украшения имперской столицы, и действительно, принцы состязались в роскоши и великолепии с самим императором, возводя новый город в самом сердце старого.
Случаю было угодно, чтобы в Вене в этот период нашлись талантливые архитекторы, понимавшие дух эпохи и возводившие город, руководствуясь самыми современными концепциями. Фишер фон Эрлах, Хильдебранд, Габриэлли де Роверто, Монтинелли включились в строительную лихорадку, охватившую аристократию. Все дворяне, в том числе и жившие в дальних провинциях империи, захотели иметь в Вене свой дворец, который свидетельствовал бы об их могуществе, богатстве и престиже.
Таланту Фишера фон Эрлаха Вена обязана, кроме церкви Св. Карла Борромейского, Шенбруннским дворцом, восхитительный вестибюль которого является совершенным образцом смешанного стиля барокко-рококо, господствовавшего в начале XVIII века, а кроме того: канцелярией по делам Богемии, датируемой 1714 годом, Бреннерским дворцом с барочным фасадом 1730 года, дворцом Шварценберг на Реннвеге, сады которого, как известно, должны были соперничать с садами Бельведера, известного шедевра Хильдебранда. Строительство изящного и классически элегантного Бельведерского замка началось в 1713 году, и французский сад между двумя зданиями по праву считается образцом венского барокко, лишенным всякой напыщенности, всякой тяжеловесности, живописным, пикантным и полным сюрпризов.
Дворец в стиле барокко или рококо порождался в Вене пристрастием к зрелищам, пристрастием, разделявшимся всеми общественными классами и заставлявшим знать и богачей располагать свои жилища, как театральные декорации, оценить красоту и наслаждаться видом которых, по крайней мере снаружи, мог каждый. В этом стремлении к пышности не было никакой показухи, но зато присутствовала память о былом величии, равно как и похвальное желание радовать взгляд окружающих великолепными зданиями. Именно по этой причине наряду с внутренними вестибюлями, праздничными залами и лестницами, свободные пространства которых гармонично соответствовали широкому размаху светской жизни, архитекторы выполняли фасады зданий, стремясь создавать «шедевры красоты», открытые взорам публики и способные стать для нее источником «неисчерпаемой радости». Таким образом, «демократическая» сторона декора барокко и рококо существовала вполне реально и превосходно соответствовала венской доброжелательности и простоте нравов, которая отнюдь не противостояла роскоши, а, наоборот, прекрасно с ней уживалась.
Эпоха барокко была поистине золотым веком Австрии. Такие замки, как Шенбрунн, Эберсдорф, такие монастыри, как в Мельке, Гёттвайе, монастырь Св. Флориана, Клостернойбургский монастырь, расцветают новыми красотами в этом грандиозном стиле, то драматичном, то живописном, а чаще всего в живописном и драматичном одновременно. Император Карл VI пожелал превратить расположенный неподалеку от Вены Клостернойбург в нечто вроде «своего Эскориала». В 1730 году он повелел приступить к работам по возведению великолепного монументального здания, а незадолго до своей смерти заперся в нем, чтобы поразмышлять о конечном предназначении человека и подготовиться к уходу из этого мира. Кто-то может посчитать профанацией приложение несколько театрального величия барокко к религиозным постройкам, но этот стиль точно отвечает духу австрийской религиозности, склонному к тому, чтобы литургические церемонии проходили в окружении роскоши, сравнимой с пышностью приемов в Хофбурге.
Старый Хофбург, построенный в 1221 году герцогом Леопольдом VI Бабенбергом, за время правления Карла VI также чудесным образом преобразился в соответствии с духом XVIII века благодаря таланту Фишера фон Эрлаха, этого космополитического гения, стремившегося соединить в прекрасном эклектическом сочетании германское величие с итальянским изяществом и французским классицизмом. Такой синтез, присущий венскому барокко, особенно узнаваем в великолепном парадном зале здания Академии наук, построенного между 1753 и 1755 годами по проекту француза Жадо де Вилль-Исси. Над Зимним дворцом принца Евгения Савойского работали вместе Фишер фон Эрлах и Я. Л. фон Хильдебранд, которые, объединив свои архитектурные концепции, вкусы и таланты, создали поистине удивительное здание на Химмельпфортгассе, совершенный синтез всех красот барокко, ставшего национальным искусством и особенно ярко проявившегося в гармоничной законченности широкой лестницы с совершенно фантастическими переходами.
18
Его можно было видеть еще в XVIII в.: это был старый ствол дерева, разветвлявшийся на два сука, «остаток девственного леса, когда-то окружавшего Вену» (Kralik. Op. cit. P. 202), охваченный стальным обручем с замком. Легенда гласила, что этот замок был сделан и повешен на обруч в незапамятные времена неким мастером-слесарем, который, гордясь своим уменьем и сноровкой, объявил, что ни один из венских или иностранных слесарей не сможет открыть этот не поддающийся отмычкам шедевр. К сожалению, у мастера был спесивый и честолюбивый подмастерье, решивший принять вызов хозяина. Он изготовил массу всевозможных ключей, но ни один из них замок не открыл. Тогда разъяренный, униженный и раздосадованный подмастерье в припадке гнева отдал душу дьяволу, а тот пообещал научить его, как сделать нужный ключ, но с насмешкой поставил условие: если при открывании замка подмастерье уронит ключ, дьявол сразу же станет его полновластным хозяином. С беднягой произошло то, чего и следовало ожидать: когда он стал вставлять ключ в замок, тот выпал из его руки, и парнем тут же завладел дьявол. С тех пор больше никто не осмеливался прикоснуться к замку на Закованном стволе, который так и остался на месте, служа спасительным предупреждением тем, кто рассчитывает преуспеть в делах с помощью адской силы. Этот анекдот фигурирует в произведениях поэта Якоба Штурма, который, в свою очередь, полагает, что название города «Вена» происходит от имени Фабиана, римского генерала, якобы жившего в этой местности и построившего замок, позднее сметенный с лица земли гуннами. Тот же Штурм воскликнул с восторгом: «Вена — королева городов, резиденция императоров. Вена — это трон всей земли». Среди обожателей Вены подобные взрывы восторга нередки, и здесь можно привести еще один, со стороны немецкого поэта Вольфганга Шмельцля, который в 1548 г., написав Похвалу знаменитому городу Вене в Австрии, воскликнул: «Кто не смог побывать в Вене, тот напрасно прожил жизнь!» Примеч. авт.