Ангел Смерти

– Простите, КТО вам это сообщил? – распрямляя спину, с видом оскорбленного королевского достоинства спросила Елена Сергеевна. – Любовница? – Последнее слово было произнесено ею брезгливо, так, словно оно марало благородные уста. – У моего мужа нет и никогда не было любовницы. Он порядочный человек и преданный семьянин, и мне бесконечно больно слышать, что едва он скончался, как менее порядочные и достойные люди принялись тут же марать его имя!

Прозвучало это весомо и убедительно. Но не для Андрея.

– Значит, вы никогда не встречались с Ириной Владиславовной Скобелевой и не слышали о ней?

– Кто это?

– Та самая любовница, она работает в больнице юрисконсультом и совершенно не скрывает связывавших ее с вашим покойным мужем отношений.

Повисла пауза. Лена никак не могла придумать правильного, достойного ответа на подобное заявление, слишком уж прямолинейное, бестактное и какое-то вызывающее. Пауза затягивалась.

– Простите, – наконец ответила Лена. – Я просто не могу придумать, что мне сказать. Я абсолютно уверена в своем муже, а что касается этой дамы… Я думаю, вы сами лучше знаете, что с ней делать и как воспринимать ее инсинуации.

«Вот это класс!» – искренне восхитился Андрей. Ни одного лишнего или фальшивого слова или жеста. Услышав подобное заявление, шестьдесят процентов женщин обрушило бы на голову соперницы град оскорблений и угроз, тридцать девять процентов залились бы горючими слезами, проклиная подлого лицемера и обманщика, отнявшего их лучшие годы. И лишь один небольшой процент сумели бы сохранить в этой ситуации лицо, не опустившись до оскорблений и истерик. Браво, госпожа Бурмистрова! Сплошное достоинство.

Глава 8

Следователь ушел. Лена закрыла за ним дверь и прошла в гостиную.

Она не виновна! Она не убийца! Господь сжалился над ней, он избавил ее и от позора, и от нравственного падения. Как далеко она зашла? Она стояла на краю пропасти. Какое счастье!

И Лена рассмеялась счастливым смехом. Все же нервы ее нуждаются в серьезном лечении… Она подлетела к бару и, достав оттуда бутылку любимого Толиного коньяка, плеснула себе внушительную порцию, потом достала коробку шоколадных конфет и, устроившись за обеденным столом, достойно отпраздновала свое спасение.

Она пьет. Пьет одна, средь бела дня, как алкоголичка! Эта мысль ее развеселила еще больше, и она, засунув в рот очередную конфету, – совершенно неинтеллигентно, так, что щеки оттопырились, как у хомяка, пошла к бару за добавкой. Второй бокал помог ей обрести гармонию, излишняя веселость ушла, пришло хмельное блаженство. Лена сидела за столом и рассматривала узоры на коробке конфет. Надо же, какое совпадение: кто-то еще решил убить Толю. Интересно, кто это? И за что? А почему, интересно, следователь вообще пришел к ней? Странный какой-то, ни о чем особенно не спрашивал, кроме этого дурацкого развода. Хорошо, что она заранее все предусмотрела. Но все же, разве он не должен был спросить ее о друзьях и коллегах мужа, о том, были ли у него враги?

Мысли эти показались Лене здравыми и тревожными. Ведь он расследует убийство, в таком случае он должен изучать все контакты покойного. Семья, конечно, тоже входит в круг подозреваемых, но ведь Лена мужа не убивала.

– А кто об этом знает, кроме тебя? – задала она себе вслух вопрос. – Елки-палки!

Лена уже стояла на ногах, крепко сжимая от страха руки. Боже мой! А ведь у нее действительно есть мотив, и она предприняла попытку; а если они нашли капсулы «Орантола» и сделали анализ? А если она оставила какие-то отпечатки или еще чем-то себя выдала?

– Нет, нет, нет! Я была осторожна! – принялась уговаривать себя вслух Лена.

После отравления капсул она выбросила мышьяк на помойку, в нескольких кварталах от их дома. С тех пор прошла почти неделя, мусор наверняка давно вывезли на свалку, никаких следов найти невозможно. Перчатки отправились туда же. Никаких доказательств нет!

Или есть? А если следователь окажется непорядочным и решит не искать истинного убийцу, а предпочтет все свалить на нее? Ведь бывает такое?

К кому же ей обратиться? Надо пожаловаться кому-нибудь на работу этого следователя. Господи, Толя всегда знал, кому и когда звонить. У него были связи, знакомства, он мог решить любую проблему. А она? Она, безмозглая дура, всю жизнь посидела на шее у мужа, даже машину водить не научилась!

Лена вдруг осознала свою полную беспомощность перед жизнью. Она так привыкла жить за спиной у мужа, что не имела ни малейшего понятия о многих вещах. Она даже не знала, в каких банках хранятся их деньги и сколько их. Следователь спросил ее об их с мужем сбережениях, и она честно ответила, что все деньги хранились на счетах мужа, она этих вопросов не касалась. Что же до суммы накоплений, то, по словам Анатолия, они составляли несколько сотен тысяч долларов. Кажется, триста с чем-то. Книжки муж хранил в сейфе на работе… книжки? Какие книжки, сейчас у всех банковские карты! Она даже этого не знает! Лена с горечью тряхнула головой. А хранить их на работе было надежнее. Больница хорошо охранялась. Его кабинет стоял на сигнализации, в коридоре были установлены видеокамеры, а в кабинете имелся надежный сейф… даже два. Один внутри другого. Однажды Толик показывал Лене, как надежно он хранит их добро. И Лену все это вполне устраивало, мужу было лучше знать, как хранить сбережения. Ей он всегда выделял необходимые суммы. Ни в чем не отказывал, а у нее не было привычки предъявлять завышенные претензии.

И вот сейчас, после смерти Толи, она задумалась: а как она теперь получит эти деньги? Куда идти и где о них спрашивать, и не присвоят ли их чужие люди? Вопросы были отнюдь не праздные и очень ее встревожили. Надо срочно навести справки. Надо кому-то позвонить и все выяснить.

Но вот кому? Может, этому следователю? Или лучше обратиться к постороннему юристу? Конечно, не объясняя всех подробностей. Лена была в замешательстве.

А как быть с квартирой, дачей и прочим? Что ей теперь делать?

Лена зашагала по комнате. Надо позвонить подругам и спросить, нет ли у кого-нибудь знакомого грамотного юриста. Лена не привыкла обращаться к посторонним за помощью, все ее проблемы решал Толя. Но теперь его нет, а жить как-то надо, и лучше позаботиться обо всем заранее. И Лена отправилась за записной книжкой. Ни обеда, ни ужина она не приготовила, и дети, придя домой, были поражены увиденной ими картиной. На кухне стояли посреди стола грязные чашки! Кровать в спальне была смята, дверцы шкафа распахнуты, а в гостиной посреди стола высилась бутылка коньяка и грязный же бокал. Бокал стоял прямо на полировке, без всяких салфеточек. Тут же лежала открытая коробка конфет. А мама – не накрашенная, небрежно причесанная, сидела у телефона, не проявляя никакого беспокойства по поводу царившего вокруг хаоса. Впервые в жизни дети испытали настоящее потрясение, даже смерть отца не произвела на них такого впечатления. Ведь с ними была мама! Несгибаемая, надежная, железобетонная, бесстрашная, умная, рассудительная, умеющая держать любой удар. Ей было по плечу все. Она никогда не теряла присутствия духа, с ней было спокойно и надежно. И недавний разговор Никиты с матерью подтвердил их уверенность в том, что бояться нечего. Да, отца не стало, но деньги есть, а в остальном можно положиться на маму.

И теперь на их лицах читалась глубокая, неподдельная паника. Их мать не могла допустить такого! С ней что-то случилось! А что, если они переоценили ее? А если она не такая, как они думали? Что с ними будет?

– Может, она заболела? – шепотом спросила Полина, стоя в дверях гостиной и с испугом глядя на брата. – Может, у нее температура?

– Не говори ерунды. При чем здесь тогда коньяк и грязная посуда? Нет. Что-то не так! Иди к себе, я попробую поговорить с ней.

– Давай вместе. – Полине вовсе не хотелось сидеть у себя и мучиться неизвестностью, пока Никита будет разыгрывать из себя «большого».

– При тебе она не будет так откровенна. Иди. Я все тебе расскажу. И знаешь что? Убери-ка на кухне. И приготовь что-нибудь пожевать. Хоть макароны. Есть ужасно хочется.