Женщина, которую я бросил

- Здесь вы никогда не выиграете, - услышал я у себя за спиной. Это шепнула высокая девица в очках. - Играйте на соседнем столе.

- И ты не боишься, что тебе попадет от хозяина? Ведь он окажется в убытке.

- Ну и пусть. А мне какое дело?

- Послушай, ты давно здесь? Не знаешь случайно Морита Мицу? Она здесь работала.

Девушка пристально поглядела на меня, совсем как та, из турецкой бани.

- Вы знаете Мицу-сан?

- Я знал ее. Где она сейчас? Говорят, она украла деньги.

- Кто вам это сказал? - возмутилась девушка. - Она спасла Паба-сан.

- А это кто такая?

Девушка подошла ко мне вплотную, и, жуя резинку, сказала:

- Наша работница. У нее на руках больной брат, и ей нужно было платить за лекарства и лечение. А хозяин наш - скупердяй, каких мало, - отказался дать ей аванс. Ну она и взяла деньги из кассы без разрешения. А Мицу - она ведь какая? Жалко ей стало Паба-сан, она и приняла все на себя. Сказала, что это она взяла деньги.

- А хозяин? Отвел ее в полицию?

- Ну что вы! У него самого рыльце в пушку больше нашего.

- Мицу вернула деньги?

- Нет. У нее столько не было. Ее заставили работать официанткой в пивном баре.

- Она приходит к вам иногда?

- Приходила один раз.

На улице был и не дождь, и не туман, а какая-то изморось, от которой лицо и волосы сразу становились влажными.

Я хотел зайти к Киму-сан, но, не увидев его в окнах нижнего этажа, прошел мимо.

Значит, с фармацевтической фабрики Мицу перешла в турецкую баню, оттуда в игорный дом и, наконец, в пивной бар. Мицу падала все ниже, как, стукнувшись о гвоздь, шарик патинко падает в яму.

Женщина, которую я бросил, Где она,

С кем она сейчас?

Эта песня преследовала меня. В самом деле, где она сейчас, эта дурочка?

Впервые я подумал, что Мицу, как и другие люди, тоже страдает и мечтает о счастье. И как другие люди, имеет право на счастье. Почему же ей не везет, как, скажем, мне? Зачем ей понадобилось взять на себя чужую вину, испортить собственную жизнь? Какую пользу принесли ей жалостливость и сострадание?

По обеим сторонам мокрой от дождя улицы стояли пивные, выкрашенные только снаружи. Все они носили названия цветов: «Красный тюльпан», «Астра», «Букет пионов».

В пивных было пусто. У дверей одной из них стояла девушка.

- Заходи к нам, милашка!

Так зазывают клиентов в веселом квартале.

- Посиди у нас. Берем недорого, обслуживаем хорошо.

Из глубины зала раздался хриплый мужской голос:

- Заткнись, свиное рыло, не умеешь гостя привлечь.

Я подошел к бару «Шафран», в котором работала Мицу.

- Заходи, милый, у нас свежее пиво!

- Я ищу Мицу-сан.

- Мицу-сан? Такой у нас нет. Но я могу заменить ее. Не пожалеешь.

- Я серьезно спрашиваю. Ее полное имя Морита Мицу. Не знаешь такую?

- А! Это вы о Сакико. Но она сегодня не работает.

- Почему?

- Пошла в больницу.

- Что с ней?

- Не знаю, кажется, прыщик вскочил.

- Меня зовут Ёсиока. - Я протянул ей листок со своим адресом. - Передай Мицу.

Поняв, что я не останусь в баре, девица грязно выругалась.

Я почувствовал сильную усталость. Не только тело - весь я словно стал ватным. Я едва плелся по сырой улице, где уже начали гаснуть огни. Впереди меня, опустив хвост, брела мокрая собака.

Мицу заболела? Что с ней? Она была такой крепкой на вид. «Если бы она не встретилась с тобой, если бы не было того - помнишь? - второго свидания, может быть, жизнь ее сложилась бы иначе, пусть не совсем счастливо - кто сейчас счастлив? - но и не плохо, то есть лучше, чем теперь.

Но я ни в чем не виноват, - я покачал головой. - Думать обо всех - сил никаких не хватит. Ведь у каждого свое несчастье...»

Да, это так. Но именно поэтому человек не должен забывать, что он на свете не один, что поступки его не остаются бесследными для другого...

Я снова покачал головой и продолжал идти, не замечая дождя, как в ту ночь в Сибуе, когда я, не оглядываясь, уходил от Мицу, а она плелась следом за мной, как собачонка.

Наутро я забыл о тоске, навеянной мыслями о Мицу. Небо после вчерашнего дождя было совершенно чистым. Солнце светило ласковое и нежаркое - таким оно бывает ранним летом.

Настроение у меня было бодрое. «Все ерунда, - думал я. - Надо работать, работать. А Мицу? Просто щепочка, унесенная водоворотом жизни на дно... Стоит ли о ней вспоминать?»

Работа в тот день у меня спорилась. Со всеми, даже с Оно, я весело переговаривался, все были мной довольны. Несколько раз меня вызывали к управляющему. Когда во время обеденного перерыва мы с Марико прогуливались, она спросила:

- Где ты был вчера вечером? Я не знала, куда деваться от скуки.

- Извини, пожалуйста, я не предупредил. У меня было неотложное дело. Нельзя было не пойти.

- А я думала, думала, чем бы заняться, и решила наведаться в Кандо, где я раньше работала.

- В Кандо? А что там?

- Разве я тебе не рассказывала? Фармацевтическая фабрика. Я там работала, просто чтобы получше узнать жизнь. Но там было очень грязно, и я быстро ушла оттуда.

- А-а, - протянул я, притворяясь равнодушным, чтобы скрыть дрожь в голосе.

- Никого из моих знакомых там не осталось.

- Не пойти ли нам в «Серебряный Париж»? - выпалил я, чтобы переменить разговор.

Марико ничего не заметила.

- А кто там сегодня поет?

- Не знаю. Впрочем, извини, я совершенно забыл, что в кармане у меня ни гроша.

- Значит, ты меня обманул, - Марико погрозила мне пальцем.- Наверное, выпивал вчера и все деньги истратил. После свадьбы этого не будет. А сегодня я заплачу.

Мы направились на Гиндза, в кафе «Серебряный Париж», слушать шансонье. Пока мы пили чай, молодые певцы исполняли свои песенки.

Прошло три дня...

В конце недели, возвращаясь домой, я увидел в своем ящике для писем открытку. На ней знакомым детским почерком было написано: «Как вы поживаете? Я узнала, что вы были в нашем баре. Прошу вас больше туда не приходить. У меня плохо со здоровьем...»

Ошибок по-прежнему было много, но теперь они не веселили меня.

На следующий день я позвонил ей после работы. Мы договорились встретиться на станции Кавадзаки. В каком настроении я ехал на станцию? Признаюсь, мне хотелось ее увидеть, но только из любопытства. С особым удовольствием я думал о том, что теперь мне не придется ходить в веселый квартал, у меня будет постоянная женщина. Опять стояла скверная погода, моросило, мои волосы и одежда были влажными.

Покуривая сигарету, я сидел в хорошо освещенном зале привокзального ресторанчика. Кошелек мой был полон: днем я получил жалованье. «Можно дать Мицу на лечение или угостить ее чем-нибудь вкусным», - думал я. Этим я как бы хотел смягчить обман, который снова ей готовил. Прошло двадцать минут, Мицу не появлялась. Когда мы разговаривали по телефону, Мицу грустно повторяла, что прийти не может; я настаивал, и в конце концов она согласилась: уж я-то знал, чем можно на нее воздействовать. Но вот прошло полчаса, а Мицу все не цоявлялась,

Я начал злиться.

Идиотка, дубина, деревенщина. Неужели она кого-нибудь нашла!

«Подожду еще полчаса и уйду», - решил я.

Но тут на зашторенную дверь чайной упала тень. Вошла Мицу. Жалкое платьице, старенький зонтик в руках, на мокрых ногах - гэта, и все те же косички. Она чем-то напоминала бездомную кошку.

- Ну здравствуй!

Она молча глядела на меня.

- Ты уже знаешь, что я приходил в «Шафран». Подошла официантка и, с любопытством оглядев нас, приняла заказ.

Принесли кофе. Мицу сидела, уставившись в стол, и не притрагивалась к чашке.

- Что с тобой? Я по тебе соскучился. Долго тебя искал. Ты не хочешь больше встречаться со мной? Что же ты молчишь? Хочешь, у нас все будет, как раньше? Помнишь тот кабачок?.. Помнишь, как старик гадал тебе? Ну? Я вижу, ты меня больше не любишь.

Мицу наконец подняла лицо и пристально посмотрела на меня.