Страница 38 из 47
В Крыму всеми делами Крымфронта, при номинальном командующем генерале Козлове, заправлял еще один интернационал-большевик.
Мало кто помнит этого «политического деятеля» - Льва Захаровича Мехлиса, наркома (а потом и министра) Государственного контроля, перед войной и в первый ее год - главу Главного политического управления РККА, обер-комиссара советских Вооруженных сил.
Мрачноватая фигура. Во время «Великой чистки» - один из наиболее яростных обличителей всех и всяческих «врагов народа» (на чем, кстати, и выдвинулся). Кому положено - заметили принципиального борца за чистоту рядов, начали выдвигать. Довыдвигались до «зияющих высот» - безродный детеныш черты оседлости стал главарем комиссаров всей Красной Армии аккурат перед началом Второй мировой войны.
В горькие дни наших отступлений и «котлов» - комиссар фронтов, член комиссий Государственного Комитета Обороны, ярый сторонник расстрелов проштрафившихся военачальников, судья, каратель и палач в одном лице. С каким яростным гневом обрушивался он на генералов, отступивших под натиском врага - любо-дорого было посмотреть. С большевистской принципиальностью, с ленинским огнем в глазах!
Опять был замечен на самом верху. В дни, когда все держалось на ниточке, не позволил себе ни разу усомниться в собственной правоте, приказы о расстрелах подписывал недрогнувшей рукой. Кремень!
И посылают этого «кремня» на юг, надзирать за делами Крымского фронта.
В конце декабря сорок первого - начале января сорок второго Красная Армия со страшными потерями, но смогла отвоевать у немцев обратно кусочек Керченского полуострова - помочь истекающему кровью Севастополю, оттянуть от его пылающих стен врага. Получилось! Натиск Ман-штейна на главную базу Черноморского флота ослаб, часть сил пришлось-таки перебросить на Ак-Монайские позиции.
И на этот фронт, на помощь гибнущему Севастополю, направляют истинного интернационалиста и большевика, незамутненного героя борьбы с внутренним врагом, в качестве представителя Ставки - Льва Мехлиса. Уж там-то он развернется, загонит Манштейна за Перекоп!
Не загнал.
Задавил слабохарактерного командующего Крымфронтом генерал-лейтенанта Д. Т. Козлова своим дутым авторитетом, фактически взял на себя командование войсками. Решил, что раз умеет подписывать расстрельные приказы - научится и армиями (тремя!) командовать. Дело нехитрое, главное - быть убежденным большевиком! Почаще тасовать комсостав, снимать и наказывать, никому не верить, всех считать недоумками (в лучшем случае) или врагами народа (многих командиров полков и дивизий после разговори с Львом Захаровичем тут же вели под белые рученьки в трибунал). Расстреливать пленных - эго обязательно, без этого ни один полководец дня по проживет.
Всю зиму гнал войска Крымфронта в наступления - бессмысленные и кровавые. Потери - ко-
лоссальные. С февраля по апрель - 225 ООО только убитыми! Сразу видно - полководец! Вот только заминка в том, что эти двести двадцать пять тысяч загубленных душ - это душ НАШИХ СОЛДАТ…
Мехлис внес в дела Крымфронта удушливый смрад своей канцелярии. Полное пренебрежение людьми, обстановка сыска, наушничества и негласного надзора, подозрение всех и вся в заговорах и интригах - и это на фронте! Перед лицом безжалостного и опытного врага!
В начале мая разведка раз двадцать докладывала - немцы готовятся к наступлению. Мехлис только снисходительно кривил губы - что они понимают, эти разведчики? Ведь он постиг законы классовой борьбы - что по сравнению с ними какие-то разведсводки? У Мехлиса под рукой - 17 стрелковых, две кавалерийских дивизии, три стрелковых и 4 танковые бригады, 17 полков ВВС. А что у Манштейна? Пять пехотных и одна танковая дивизия, к тому же неполного состава? Да с такими силами не то что наступать - с такими силами до Перекопа драпать надо!
6 мая линию фронта перелетел летчик-хорват. Со слезами на глазах просил у русских командиров - поверить ему! Немцы готовят наступление! Завтра немцы пойдут в атаку! Готовьтесь!
Не поверили. Не подготовились. Летчика расстреляли.
8 мая началась «Охота на дроф». Немцы перешли в наступление и за десять дней разгромили втрое (!) превосходящую их группировку наших войск.
С 8 по 18 мая безвозвратные потери Крым-фронта составили 175 тысяч человек, 3500 орудий (захвачено немцами исправными 1755), 350 танков (из них 280 досталось немцам «на ходу»), 460 самолетов (почти все из-за раскисших аэродромов перешли немцам целехонькими). А всего наши безвозвратные потери в Крыму за 111 дней его существования составили почти полмиллиона человек.
ПОЛМИЛЛИОНА ЧЕЛОВЕК!
Спасибо несгибаемому ленинцу Льву Захаровичу Мехлису - по всему Керченскому проливу поплыли пилотки и бескозырки. Сам виновник катастрофы «делал вид, что ищет смерти» (как говорил адмирал Исаков). Писал Сталину: «Мы опозорили страну и должны быть прокляты!»
Мы прокляли его.
8
С момента окончательного разгрома Крым-фронта немецкое командование получило возможность высвободившиеся войска бросить на Севастополь.
И 2 июня эти войска начали ПОСЛЕДНИЙ штурм черноморской крепости.
О перипетиях героической обороны мы все более-менее осведомлены. Но мало кто знает подлинную правду о последних днях Севастополя.
Не о героизме защитников черноморской твердыни. О нем сказано достаточно, и не зря оборона Севастополя - золотая страница в книге русской доблести и славы. Необходимо сказать о другом.
О подлости и бесчестье тех «военных вождей», которые, по всем писаным и неписаным законам, должны был уйти последними с Крымской земли. Вместо этого они бросили на произвол судьбы вверенных им солдат и матросов, бежали на Большую землю, позабыв святую заповедь любого морского офицера - командир покидает свой корабль ПОСЛЕДНИМ…
Из-за невозможности вывести в Черное море в портах Азовского моря в июне 1942 года было уничтожено свыше 50 малотоннажных транспортов, 325 рыбопромысловых и более 2570 гребных судов. Вместо того чтобы в мае отправить эти посудины поближе к Севастополю, через месяц их топили и взрывали (в то время, когда в Севастополе было более ста двадцати тысяч защитников, в случае необходимости нуждающихся в средствах эвакуации) - и ни один ответственный морской
командир даже не заикнулся о необходимости приготовить необходимый тоннаж для непредвиденных ситуаций.
Но об эвакуации (хотя бы даже о подготовке к ней!) Большие Начальники даже боялись подумать - не то что сообщить об этой подготовке и о таких мыслях в Кремль. Они дрожали за свои шкуры! И Октябрьский (комфлота), и Буденный (командующий Юго-Западным направлением) откровенно ТРУСИЛИ перед Сталиным, боялись клейма «пораженцев» и «паникеров».
Маршал (тогда еще - генерал армии) Жуков не побоялся в августе сорок первого потребовать от Сталина эвакуации Юго-Западного фронта с западного берега Днепра и оставления Киева. За что был снят с должности начальника Генерального штаба. Знал, на что идет, - но не побоялся высказать в лицо Сталину свое мнение.
ЭТИ - побоялись.
В июне, когда стало ясно, что удержать Севастополь уже не удастся, когда маршевые пополнения уже не покрывали и трети ежедневных потерь, - командование флота НЕ ПЛАНИРОВАЛО ЭВАКУАЦИИ!
У них в восточных портах Азовского моря еще оставалось 214 малых кораблей и судов (транспортных, вспомогательных и боевых катеров). Весь август, когда уже был сдан Севастополь и немцы подходили к Таманскому полуострову, эти корабли прорывались под огнем в Новороссийск. 144 судна прорвалось. А ведь эти корабли могли спасти ВСЕХ оставшихся в Севастополе защитников!
Командование Черноморского флота опасалось немецкой авиации. Правильно. Немецкая авиация делала с советскими кораблями все, что хотела. Потому что ДО ВОЙНЫ адмирал Октябрьский НЕ ЗАПЛАНИРОВАЛ противовоздушную оборону кораблей в достаточном объеме. Новейшие крейсера («Молотов» и «Ворошилов», типа «Эудженио ди Савойя») имели всего по восемь 100-мм и девять 45-мм зенитных полуавтоматических (темп стрельбы - 12 выстрелов в минуту, «бофорс» калибра 40 мм выпускал за эту же минуту более 60 снарядов) орудий - жалкий мизер! Подобное количество зенитных средств не способно было создать над крейсером достаточный «зонтик» ПВО просто потому, что для уничтожения одного атакующего самолета (по опыту войны) необходимо было в среднем выпустить не менее 600 снарядов (всяких разных). Торпедоносец (или бомбардировщик), атакующий крейсер, находился в зоне действенного огня его зенитных средств не более минуты. За эту минуту вся зенитная артиллерия крейсера могла выпустить лишь 130-140 снарядов - чего было катастрофически недостаточно для уверенного поражения воздушной цели. Поэтому новейшие черноморские крейсера большую часть войны старательно избегали в ней участия, лишь изредка совершая транспортные рейсы в осажденный Севастополь.