Страница 21 из 91
В общем, свинью товарищу Троцкому Михаил Николаевич подложил преизрядную.
Товарищ Тухачевский «соскочил» в самый острый момент политической борьбы Льва Давыдовича со своими конкурентами. Осенью 1924 года Троцкий выпускает третий том собрания своих сочинений, включавший речи и статьи 1917 года, которому было предпослано авторское предисловие под названием «Уроки Октября». Если бы Тухачевский, как подряжался, провел в оговоренный срок свою конференцию в Военнонаучном обществе (с соответствующими оргвыводами), – «Уроки Октября» были бы последним гвоздем в гроб Сталина и компании (во всяком случае, товарищ Троцкий так планировал). А без этой конференции, без безоговорочной поддержки армии – демарш товарища Троцкого превращался в идиотскую клоунаду на политической арене Советской России. Но, в отличие от обычного цирка, с весьма тяжелыми последствиями для самого клоуна.
И не важно, что в «Уроках Октября» подавляющее большинство фактов было абсолютно достоверным.
КОГДА РЕЧЬ ИДЕТ О ВЛАСТИ – ПРАВДА НИКОГО НЕ ИНТЕРЕСУЕТ!
Не имело значения на самом деле, что все, что писал товарищ Троцкий в своей книге о событиях Октябрьского переворота, имело место в текущей реальности, и действующие лица совершали именно те ошибки, которые им инкриминировал Лев Давыдович. Теперь, лишившись поддержки армии и настроив против себя практически всех фигурантов тех октябрьских дней (Каменева, Зиновьева, Бухарина, Орджоникидзе, Рыкова, Ярославского, Ногина, Кирова), наркомвоенмор со скоростью падающего снаряда начал движение в политическую преисподнюю – под радостное улюлюканье партийной массовки.
Поздней осенью 1924 года произошло то, что и должно было произойти, – не прошло и месяца после выхода книги Троцкого, как против него была поднята мощная идеологическая кампания, названная ее инициаторами «литературной дискуссией с троцкизмом». Формально она была открыта редакционной статьей «Правды», написанной Бухариным, «Как не нужно писать историю Октября (по поводу выхода книги т. Троцкого «1917»)». Спустя короткое время в «Правде» были опубликованы три обширные работы, чрезвычайно схожие не только своим содержанием, но и своим названием: доклад Каменева «Ленинизм или троцкизм?», прочитанный на собрании членов МК и московского партийного актива, а затем повторенный на собрании комфракции ВЦСПС и на совещании военных работников; речь Сталина «Троцкизм или ленинизм?» на пленуме комфракции ВЦСПС и статья Зиновьева «Большевизм или троцкизм?». Эти работы вместе со статьями Сокольникова, Молотова и других руководителей партии вошли в спешно напечатанный сборник «За ленинизм», изданный в Москве и других городах. В начале 1925 года был выпущен сборник «Ленин о Троцком и троцкизме. Из истории ВКП (б)».
Товарищ Троцкий проиграл свою битву с треском. В конце 1924 года в «Правде» и в местной партийной печати были опубликованы сотни резолюций партийных комитетов, скроенные по образу и подобию резолюции МК, принятой по докладу Каменева. В этой резолюции «Уроки Октября» были названы «грубым извращением истории большевизма и истории Октябрьской революции», «попыткой подменить ленинизм троцкизмом», который «является не чем иным, как одним из видов меньшевизма». Сам факт опубликования «Уроков Октября» был объявлен «нарушением со стороны товарища Троцкого обещаний, данных им XIII съезду», «подрывом единства партии». «Своим выступлением товарищ Троцкий вновь ставит партию перед опасностью дискуссии», и так далее, и тому подобное.
Зато товарищ Сталин из разгрома Троцкого смог извлечь еще одну пользу – и очень немаленькую. Загнать Льва Давыдовича в политическое гетто – это, конечно, было чрезвычайно хорошо. Но и кроме этого дискуссия сослужила товарищу Сталину добрую службу. Он оказался в ней в более выгодной позиции по сравнению с Зиновьевым и Каменевым, поскольку им приходилось защищать самих себя, а Сталин защищал их, выступая как бы в роли беспристрастного арбитра в споре. Кроме того, за октябрьской ошибкой Каменева и Зиновьева ошибки самого Сталина в 1917 году (если они и были) остались как бы в тени. К тому же после того, как товарищ Троцкий так неловко подставился, можно было вообще смело поставить под сомнение роль Льва Давыдовича в Октябрьском перевороте!
Сказано – сделано. Сталин заявил, что он не хочет ввязываться в дискуссию с «разрушителем единства партии» – его целью является лишь «разоблачение некоторых легенд, распространяемых Троцким и его единомышленниками». К числу таких легенд он решил отнести «легенду» об особой роли Троцкого в Октябрьском восстании. Для разоблачения этой «легенды» Сталин смело объявил практически всю историческую литературу об Октябрьском восстании «арабскими сказками», а о книге Джона Рида «Десять дней, которые потрясли мир» (в которой о Троцком упоминалось по десять раз на каждой странице, а о Сталине – пару раз в примечаниях) вообще порекомендовал всем своим товарищам забыть, как о страшном сне.
Правда, в своей статье «Октябрьский переворот», которую товарищ Сталин неосмотрительно опубликовал в 1918 году, он писал: «Вся работа по практической организации восстания происходила под непосредственным руководством председателя Петроградского Совета тов. Троцкого. Можно с уверенностью сказать, что быстрым переходом гарнизона на сторону Совета и умелой постановкой работы ВоенноРеволюционного Комитета партия обязана прежде всего и главным образом тов. Троцкому». Но право на ошибку имеет каждый человек – в конце концов, «Errarе humanum est». Главное – вовремя эти ошибки осознать, исправить и более не совершать. Так и товарищ Сталин теперь решил считать, что «никакой особой роли в Октябрьском восстании Троцкий не играл и играть не мог, а будучи председателем Петроградского Совета, он выполнял лишь волю соответствующих партийных инстанций, руководивших каждым шагом Троцкого». Товарищ Сталин решил изгнать товарища Троцкого из пантеона «вождей революции» – по той простой причине, что живой вождь революции может быть только один! И пусть не очень скоро, но в партии всем должно стать ясно, кто на самом деле руководил Октябрьским переворотом, кто лучший ученик Ленина и кому народ и государство обязаны своим существованием…
В общем, 6 января 1925 года товарищ Троцкий был с поста наркомвоенмора и председателя Реввоенсовета СССР с позором изгнан. А для того, чтобы окончательно лишить его влияния среди руководства РККА, Сталиным было проведено несколько мероприятий. Вопервых, руководством страны было принято предложение М. Тухачевского об объединении Штаба РККА и Инспектората (вместе с боевой подготовкой). Вовторых, в начале декабря 1924 года М. В. Фрунзе подтвердил назначение Тухачевского Главным руководителем по стратегии всех академий РККА. Втретьих, было принято предложение Тухачевского о создании в составе Штаба РККА Управления по исследованию и использованию опыта войн. Наконец Тухачевскому было обещано вернуть командование Западным военным округом, что означало возвращение к активной военной политике на Западе, и ввести его в состав РВС СССР, что и было осуществлено в начале февраля 1925 г. Кроме того, на должность начальника объединенных Штаба РККА и Инспектората назначили его сторонника С. Каменева, а заместителем к последнему – «протеже» М. Тухачевского С. Пугачева. Товарищ Тухачевский мог довольно потирать руки – встав, пусть и пассивно, на сторону Сталина в политической схватке осени 1924 года, он получил все, что обещал ему Троцкий, – но без всякого политического риска. Вернее, он думал, что без риска. Тогда думал…
Кроме того, уступки Тухачевскому были сделаны и в весьма важном вопросе, а именно – была начата подготовка к ближайшей наступательной «революционной войне» из Белоруссии. Об этом громогласно, под бурные аплодисменты и крики одобрения М. Тухачевский как командующий Западным военным округом заявил на 7м Всебелорусском съезде Советов в Минске в мае 1925 г., призвав правительство Белоруссии «поставить в повестку дня вопрос о войне». Иными словами, руководство страны разрешило товарищу Тухачевскому готовить свой собственный персональный реванш против Польши. Чем бы дитя ни тешилось…