Страница 13 из 14
– А чего сейчас не сделаешь? – загоготал охранник, подходя к нему.
Резкий удар кулака в подбородок отправил его в нокаут. Второго Гарри, крутанувшись, встретил ударом ноги и спокойно проговорил:
– Привет хозяйке. Я вас запомнил и обязательно верну долг.
– Он морпех, – с балкона трехэтажного особняка крикнул парень, когда Гарри скрылся за воротами. – Офицер бывший. Похоже, Царица его отшила насовсем.
Шаман любил иногда вслух подводить итог своих размышлений, даже будучи наедине с самим собой.
– Значит ты, крошка, из Штатов, – бормотал он. – А Китаец, кажется, российский. Другой непонятно кто, но по-английски говорит чисто. Посмотрим, где вы остановились. Выходит, не та баба была вам нужна.
Он закурил. Услышав объявление о посадке на Вашингтон, включил зажигание, тронул джип и, проехав метров десять, остановился, вылез и открыл багажник.
Вика была удивленна, когда в ее спальню вошла Надежда.
– Мама? Я не думала, что ты вернешься. – Увидев заплаканное лицо матери, вскочила. – Что с тобой?
– Ты оказалась права, – горько улыбнулась Надежда. – Я поняла, что не стоит делать вид, что любишь. Ему нужны мои деньги, поэтому он со мной. Почему сильный, опытный боец не заступился за нас, когда Артур…
– Хватит, мама, – остановила ее дочь. – Не надо…
– Бомж вступился, ударил обидевшего нас милиционера, – словно не слыша ее, продолжила Надежда. И вдруг спросила: – Ты хотела бы увидеть Марецкого?
– Не знаю, – растерялась Вика. – Зачем? Я очень благодарна ему за тот случай в Санкт-Петербурге и вообще. Он настоящий офицер, но чужой человек. А почему ты спрашиваешь?
– Я не ношу перстень, который он прислал. Не знаю почему. Не могу даже померить. Может, потому что не хочу предать память о твоем отце. Пусть это будет единственный мужчина, который надел мне на палец кольцо.
Она обняла дочь.
– Знаешь, я случайно узнала, что перстень Марецкого стоит двенадцать тысяч.
– Рублей?
– Евро, доченька, евро, – смущенно улыбнулась мать. – Знаешь, мне иногда кажется, оно заговоренное…
– Мама! Подумай, что ты говоришь! – воскликнула Вика. – Вот уж не ожидала такое от тебя услышать. Марецкий хочет приворожить тебя? Да чепуха! Просто решил выпендриться. Помнишь, каким мы его увидели? А подарок этот прислал, чтобы мы поняли, как круто изменилась его жизнь.
Девушка вдруг притихла, на глазах выступили слезы.
– Если правду сказать, я никогда не забуду, что, если бы не он, я бы погибла.
США. Вашингтон
– Мне все это порядком надоело, – раздраженно говорил Бергман. – Потрачено столько денег и никакого результата.
– Но мы делали то, что считали нужным вы, – напомнила Стефани. – Если решите прекратить поиск наследницы, буду только рада. Я не раз рисковала собой…
– Как это «прекратить»? Об этом не может быть и речи.
Бергман вскочил.
– И почему эта наследница должна быть именно в Москве? Россия большая. Кстати, Аляска хоть раз в жизни бывал в столице?
– Да, – кивнула Стефани. – Его возили в Москву на допрос.
– Извините, мистер, – вошел в кабинет мулат, – вас желает видеть Тресси Бергман.
– Черт ее принес! – все так же раздраженно воскликнул Бергман и посмотрел на Лауру. – Если решите драться, спуститесь в спортзал. Зови, – кивнул он мулату, но Тресси уже появилась в дверях.
– Никаких драк, – сказала она. – Вы не думали, кто мог убить Фальконга Рудельта и его жену и кто пытался убить детектива, нанятого вами?
– И кто же это? – с иронией спросила Лаура.
– О’Бейли, – Тресси села в кресло, достала сигарету. – Двадцать лет назад он был основателем клиники, в которой ему ассистировал и помогал Фальконг. Именно в клинике О’Бейли умерла женщина, родившая Алясину девочку. Умер и ребенок. А через два года О’Бейли расширяет клинику и открывает филиалы в нескольких городах Канады и США. В Буффало главным врачом был Фальконг. О’Бейли неожиданно уволил его и взял на его место русского. Зовут его Семенов Василий. Знаете, когда это было? В восемьдесят девятом. Остается проверить, не лежала ли там в это время русская женщина, к которой приходил Аляска.
– Подождите… – нахмурилась Стефани. – Аляска действительно был в Буффало. Недавно по совету папы я просматривала подшивки газет, криминальную хронику. Как говорят, Аляска, где бы ни появлялся, обязательно попадал в историю. Папа оказался прав, – кивнула она. – В ноябре девяностого он что-то шумно праздновал в русском ресторане. Да, в ноябре. Надо попробовать узнать, что именно отмечалось.
– А ты молодец, – одобрительно посмотрел на Тресси Бергман.
Канада. Оттава
– Мне это начинает надоедать, – процедил сквозь зубы О’Бейли. – Предупреди кого следует, что возможны посетители. Пусть примут, как дорогих гостей. Кстати, нашли Семенова?
– Да, господин, – поклонился темнокожий верзила. – Он был в публичном доме Индианки. Наслаждался борьбой голых женщин в грязи.
– Старый развратник, – засмеялся О’Бейли. – Где он сейчас?
– Отсыпается.
Оставшись один, О’Бейли задумался. «Давно надо было его списать. Но я упустил момент. Семенов стал известен и благодаря ему клиника процветает. Что ни говори, он врач от Господа Бога. Правда, в последнее время увлекается виски… Надо бы поговорить с ним, серьезно предупредить. Не хотелось бы терять такой источник дохода, но, вероятно, придется…»
США. Бостон
– Переезжаем, – улыбнулся Рони. – В Чикаго. Там получу офис и еще кое-что. Дядя расщедрился.
– Денег он тебе, случайно, не подбросит? – хмуро спросил Флэйд. – А то у нас…
– Двадцать тысяч, – подмигнул Рони. – Двадцать две, если быть точным.
– И с чего же такая доброта? – удивился Флэйд.
– Я нашел его племянницу, она в Англии и тоже давно его искала. Он уезжает к ней, а мне оставляет дом, офис и двадцать две тысячи долларов. Кроме того две машины и небольшой отель. На двенадцать номеров. Озеро рядом, клиентов всегда много. Так что Кет будет, чем заняться. А мы займемся делом, – подмигнул он Флэйду. – Ты как?
– Если скажешь всю правду, то за, – кивнул Флэйд.
– Мужчины, – недовольно вмешалась Кет, – надеюсь, от меня у вас секретов нет?
– Обо всем поговорим в Чикаго.
Рони стал собирать дорожную сумку.
Буффало
Семенов лежал на кровати и маялся. Профессорская борода и короткие седые волосы были всклокочены.
– Встали бы, Василий Романович, умылись, может, и полегчало бы, – ворчала пожилая женщина в белом халате. – Или в Россию потянуло?
– Нет, Глафира. В Россию меня как раз не тянет, – отмахнулся Семенов. – Я там семь лет в лагере провел за то, чем сейчас больше половины населения занимается. Работал врачом, а в выходные торговал, мне из Канады товары привозили. Ну и осудили. За спекуляцию. Дали десять, но через семь лет освободили. И уехал я в Штаты. А тут, видишь, даже популярность приобрел. Правда, гражданство так и не получил, да и не нужно оно мне. Деньги заработал. Миллионер почти, – он потянулся. – И ты кстати подвернулась. Сделайка мне чаек свой. У меня две операции, а я вчера перебрал трошки.
– Да уж трошки-то больно велики, – продолжила она ворчать. – Еле живого тебя доставили. А чайком сейчас побалую. С жареными корнями он похмелье зараз выводит. На вкус, понятное дело, горек…
– Зато как будто и не грешил.
В дверь постучали. Заглянул молодой мужчина.
– Доброе утро, доктор. Как ваше здоровье?
– Через пятнадцать минут буду в полном порядке.
Семенов встал с кровати.
– Сегодня у вас жена сенатора, – напомнил мужчина. – Сам О’Бейли звонил, спрашивал, не нужна ли помощь.
– Скажи, все будет нормально, – заверил Василий Романович.