Страница 22 из 23
Вдруг все звуки боя перекрыл низкий хриплый рев — старый вампир ринулся с крыльца к телу своего поверженного родича, потрясая огромной обоюдоострой секирой.
Под натиском обезумевшего великана альдийцы вновь попятились. В несколько секунд десяток воинов буквально разлетелись в разные стороны под ударами секиры старика. А тот не останавливался, пока следовавшие за ним солдаты не подхватили неподвижное тело молодого вампира и не отволокли на крыльцо. После этого битва во дворе замка затихла. Полторы дюжины защитников замка сгрудились на крыльце, сомкнув щиты и выставив копья, напротив них широким полукольцом стали латники, спешившиеся рыцари и ополченцы Альды — никто не хотел приближаться к крыльцу с его страшным защитником, возвышавшимся над сомкнутыми щитами, как башня над крепостной стеной.
— Боюсь, здесь не обойтись без помощи магии, ваше величество, — обратился к демону Сарнак, — этот вампир слишком силен.
— Жаль будет побеждать такого противника магией, это как-то нечестно, — ответил тот, — неужели никто из моих бойцов не осмелится бросить ему вызов? — Король обвел взглядом окружавших его дворян — те старательно прятали глаза. — А вы, маршал, как вы считаете — есть ли у вашей палицы шансы против этого топора?
Маршал с тяжелым вздохом молча поднял палицу и повернулся к крыльцу, но тут вмешался Кадор-Манонг:
— А почему бы вашему величеству не показать нам всем, как биться с вампирами?
— Ну что ж, это будет, пожалуй, даже забавно, — с готовностью откликнулся тот, — маршал, вы сегодня уже достаточно проявили свою доблесть — оставьте этого мне, прошу вас!
— Как будет угодно вашему величеству, — деланно-спокойно согласился Валент, однако в его голосе облегчения было столько, что скрыть это было невозможно.
Демон опустил забрало своего шлема и шагнул к крыльцу, вытягивая из ножен Черную Молнию. Выйдя перед неровным строем своих воинов, он отсалютовал мечом старому вампиру, вызывая того на поединок. И этот красноречивый жест, и то, как расступились перед Ингви его соратники, и корона на его шлеме недвусмысленно должны были сказать старому вампиру, что ему предлагают решить судьбу схватки в поединке предводителей обеих сторон. Тот, видимо поняв это, раздвинул щиты своих бойцов и грузно шагнул навстречу королю…
Пока противники сходились в центре пустого пространства между занятым воинами вампира крыльцом и альдийцами, установилась неимоверная тишина — лишь поскрипывал песок под ногами, да шелестели перья на шлемах дворян. Не было даже обычных в таких случаях криков, какими обычно обе стороны поддерживают своего бойца. Было очевидно, что и те, и другие желают победы своему командиру лишь с оговорками.
Дон-н! — Столкнулись в воздухе лезвия меча и топора. Дон-н! Дон-н! Схватка напомнила всем присутствующим недавний поединок Валента Гранлотского с младшим вампиром — вновь щуплый, низкорослый воин легко отражал удары огромного противника, только в этот раз бойцы выглядели еще более гротескно, поскольку старый вампир был не только значительно шире в плечах, гораздо массивнее и тяжелее короля Альды, но и гораздо выше ростом. Тем не менее меч демона, зрительно казавшийся еще более легким из-за черного цвета, разил даже с большей силой, чем гигантский топор вампира…
Я был уверен в себе, принимая вызов, фактически брошенный мне Кадор-Манонгом. Черт с ним, с моим тщательно оберегаемым секретом, сейчас довольно-таки подходящий случай показать моим подданным, на что способен их король. Я был уверен, что этот «вампир» — не мастер меча, не фехтовальщик. Своих противников он побеждал за счет грубой силы, а уж в этом-то я ему не уступлю, учитывая мои магические штучки. Вообще-то, весь этот поход был затеян мною в основном для того, чтобы продемонстрировать всей Альде свои таланты воина и полководца, заработать авторитет щедрого (вспомнить только устроенный мной трехдневный праздник) и победоносного монарха. Так что победа в поединке с таким опасным противником, что напугал даже моего героя-маршала, покроет меня славой! К тому же я имел свои виды на этого старого монстра — я полагал, что измотаю его, только обороняясь и отражая все его удары, а затем — когда он устанет и убедится в непробиваемости моей защиты — я предложу ему почетную капитуляцию. Мне очень хотелось во-первых, задать ему несколько вопросов о природе его «вампиризма», а во-вторых — завербовать этого вояку в свою армию. Он, сражаясь на моей стороне, внушал бы страх врагам и своей огромной мощью, и своей жуткой славой упыря.
Поначалу все шло как по-писаному. Все сокрушительные удары секиры старика я точно парировал нечеловечески-мощными ударами моей Черной Молнии, что должно было хотя бы озадачить вампира — он не должен был подозревать во мне такую силу, принимая во внимание мою комплекцию. Однако наш бой все продолжался, а я не замечал в моем враге ни усталости, ни удивления. Тем более мне захотелось иметь такого воина на своей стороне. Наконец-то я начал замечать первые признаки усталости вампира — его дыхание стало более громким и частым, еще бы — при его-то весе! Мне даже показалось, что я замечаю в его глазах боль и сознание обреченности. Однако он упорно продолжал нападать и нападать, видимо, все еще надеясь завершить поединок одним мощным ударом, прошло еще немало времени, прежде чем он, наконец, хрипло дыша, отступил на несколько шагов и опустил оружие. Тогда я также сделал шаг назад и положив клинок на плечо, обратился к старику:
— Я хотел, чтобы ты сам убедился, что не сможешь победить в этом поединке. Как видишь, ты уже устал, а я даже не запыхался (на самом деле, я тоже здорово вымотался, но надеялся, что это не заметно). А потому, думаю, теперь ты прислушаешься к моему предложению — сдавайся. Я не знаю, как ты величаешь себя, но, полагаю, никому не зазорно сложить оружие перед королем Альды. Я же даю тебе слово, что плен будет почетным, а в дальнейшем я предложу тебе поступить ко мне на службу и занять место среди первых дворян моей страны! Такому великому воину, как ты, не подобает ютиться в развалинах и промышлять ночным разбоем — на королевской службе ты сможешь жить с подобающей пышностью и почетом!
Мне показалось, что эта торжественная речь произвела на старика должное впечатление — с минуту он размышлял, тяжело переводя дыхание, затем вскинул свой гигантский топор себе на плечо и кивнул. Я, разумеется, расслабился — и тут вдруг старый злодей прыгнул на меня, взмахнув секирой. Прыгнул — это слабо сказано, у меня просто в глазах потемнело, когда эта гигантская туша взвилась в воздух надо мной, закрывая, казалось, полнеба! Мелькнула мысль — заколдованных доспехов ему не пробить, но если этакий слон рухнет на меня — я превращусь в котлету внутри своего панциря. Машинально я метнулся вперед (чтобы уберечься от лезвия секиры) и вправо, припадая на колено. Руки в то же время действовали механически, посылая навстречу врагу клинок — сказались уроки фехтования, данные мне Сарнаком. Вся эта сцена, которую я описываю так долго, длилась, разумеется, какие-то доли секунды, мне же тогда показалось — прошла вечность. Сквозь забрало шлема видно не так уж здорово, к тому же я был малость оглушен. Поэтому я не сразу опомнился, несколько секунд неподвижно простояв на колене и по-прежнему сжимая рукоять меча, направленного вверх. Затем, все еще плохо соображая, начал подниматься, озираясь вокруг…
В двух шагах от меня лежал мой противник. Он еще дышал, с хрипом и бульканьем всасывая воздух, но дела его были плохи — мой меч буквально распорол ему грудь, когда он сам свалился на его черное лезвие. Машинально я глянул на свой меч — янтарь больше не блестел под косыми лучами низкого вечернего солнца, все лезвие было покрыто кровью. Поднявшись на ноги, я огляделся — за моей спиной молчали мои подданные, впереди, на высоком крыльце — враги. Тишину нарушил один из этих воинов, молодой рыжебородый парень — растолкав щитоносцев первого ряда, он спустился во двор и швырнув на грязный песок свой меч и небольшой круглый щит, отошел в сторону и уселся, обхватив колени руками и опустив голову. Его поступок словно подтолкнул остальных — они стали по одному спускаться со ступеней, с лязгом бросать оружие в быстро растущую груду и отходить вбок. Это, конечно, была победа, но мне почему-то стало невыносимо грустно, даже слезы на глаза навернулись. Сам не знаю, что это такое на меня нашло — я стоял, подняв забрало, не в силах оторвать глаз от умирающего гиганта и все бормотал: