Страница 41 из 59
Риллон, размахивая оружием, устремился к великану, нанес удар — зеленый парировал палицей с такой силой, что капитан не удержался на ногах, отлетел, свалив еще двоих солдат. Тут в первом ряду рядом с Эрлайлом возник кузен. Против обыкновения сегодня Игмор не спешил в рукопашную.
— Отфрид, узнаёшь? — Ридрих указал на зеленого рыцаря. — Это ведь он прикончил твоего старика. Перед мостом, помнишь?
Баронет обернулся, поглядел на родича, и Ридриху почудилось, что прорези глухого шлема, увенчанного высоким белым плюмажем, тлеют изнутри красным.
— Albo dies notanda lapilo, — снова произнес баронет, его голос, хрипло прозвучавший из-под забрала, показался Ридриху чужим и незнакомым.
Отфрид оттолкнул молодого солдата, тот, загремев доспехами, ткнулся в плечо товарища. Наемники торопливо попятились, раздались в стороны, чтобы дать дорогу Игмору. Баронет оказался перед зеленым, тот взмахнул палицей и обрушил оружие на шлем противника. Казалось, баронет не пошевелился, но палица просвистела, едва задев белый плюмаж, Отфрид шагнул навстречу мергенскому рыцарю, сокращая расстояние, и взмахнул коротким клинком. Удар пришелся в грудь, зеленый пошатнулся и невольно сделал шаг назад, сохраняя равновесие. Толпа горожан отпрянула вместе с ним, наемники подались вперед. Под началом зеленого были большей частью бюргеры из городского ополчения, как солдаты они не могли тягаться с наемниками Риллона. Этим воякам еще кое-как удавалось удерживать край рва да прикрывать спину верзиле-рыцарю… Теперь они с тревогой следили за ходом поединка, опасаясь потерять лучшего бойца.
А зеленый рыцарь пятился, его удары никак не могли достать странного противника. Отфрид наступал, с каждым выпадом отвоевывая шаг, великан шатался под ударами тщедушного баронета. Наконец Игмор сумел дотянуться и нанести сильный удар по шлему зеленого, тот подставил палицу, кургузый клинок разрубил окованное древко и врезался в забрало зеленого шлема. Венчавший оружие верзилы стальной шар, вращаясь, описал дугу и рухнул в толпе ополченцев, завизжал мергенец, в которого угодил нелепый снаряд…
Риллон, потрясая мечом, выкрикивая угрозы и проклятия, ринулся на лигистов, наемники устремились за ним, обтекая справа и слева огромную фигуру в зеленых латах, медленно клонящуюся и заваливающуюся навзничь… Замелькали клинки, горожане оказались более не в силах сдерживать отчаянный натиск. Те, что были потрусливее и теперь оказались в задних рядах, бросились наутек, ополченцы посмелее еще пытались отбиться, сдержать напор осаждающих на узких улочках, но все было бесполезно — их сбежавшие товарищи показались снова, они кричали, что роялисты входят в Мерген…
Кавалерия Оспера потерпела поражение, самого графа никто не видел, в суматохе ворота не успели запереть — конница короля ворвалась в город на плечах бегущих лигистов.
Когда Риллон увлек наемников в атаку, Отфрид не последовал за всеми. Он выдернул из толпы двоих молоденьких солдат, указал на поверженного великана в зеленом и велел:
— Поднимите этого молодца! Поглядите, что с ним.
Солдаты, не решаясь ослушаться, торопливо стащили покореженный шлем — лигист был жив, но без сознания. Богатырь оказался совсем молодым парнем. Правильные черты лица; черные кудри, мокрые от пота, облепили высокий лоб. Силач, красавец, непобедимый воин… Должно быть, зеленый рыцарь до сегодняшнего дня чувствовал себя любимцем судьбы — Fortunae filius est![64] Но сегодня удача отвернулась от него.
— Accidit in puncto quod non speratur in a
Молодые наемники тоскливо глядели на странного сослуживца. Им хотелось бежать в город, где уже начинался трехдневный грабеж, но ослушаться Отфрида солдаты не смели.
— Вот что, — сказал наконец Игмор, — свяжите этого молодчика и тащите следом за мной. Ридрих, идем!
Эрлайл покорно побрел за кузеном. Сколько раз он задавался вопросом: зачем слушается младшего родича? Почему? Ридрих не испытывал перед Отфридом того суеверного ужаса, что баронет внушал солдатам Риллонова отряда, но… но повиновался, как все. С другой стороны, Эрлайла вовсе не влекла мысль о грабеже, и он ощущал нечто вроде любопытства: чем займется баронет? Зачем ему зеленый? Подлинным любопытством это не было — Ридрих понимал, что станет свидетелем чего-то страшного, отталкивающего… и все-таки желал присутствовать при расправе. Странное, темное влечение — нечто такое, что напомнило выражение глаз танцующей богини, которую Ридрих видел на римской мозаике. В замке Игмор.
Мерген не умирал. Город рушился, истекал кровью, корчился от боли, но не умирал. Отфрид Игмор вышагивал по улицам, вертел головой вправо и влево, чтобы лучше разглядеть сквозь узкие прорези шлема, как мечутся перепуганные горожане, озабоченно снуют солдаты, врываются в дома… То и дело со звоном и хрустом разлетались окна, сыпались осколки. Визжали женщины, хрипло ругались роялисты, причитания бюргеров прерывались глухими ударами. Бежать было некуда, во все ворота вступали люди короля. Штурм завершился, последние очаги сопротивления подавлены, теперь в Мерген вошли те, кто в бою всегда оказывается последним, позади боевых частей, — холопы, обозная прислуга, маркитанты, разбойники и подонки всех мастей, лишь притворяющиеся наемными солдатами.
Последних за месяцы осады скопилось у Мергена немало; будто падальщики к умирающему животному, они стянулись к осажденной крепости. Их не прогоняли, шайки подобного сброда — непременные спутники любой победоносной армии. Иногда такие даже бывают полезны, им поручают всевозможные делишки, которыми замарать себя негоже честному солдату. Теперь эта шваль, не принимавшая участия в приступе, рвалась в город заняться грабежом. Нечасто выпадает случай убивать, насиловать и грабить на законном основании.
Игмор продвигался по одной из радиальных улиц — от окраины к центру. Следом двое новобранцев волокли зеленого рыцаря. Тот начал приходить в себя, но без поддержки конвоиров, наверное, не смог бы идти. Воин с трудом переставлял ноги, никак не попадая в такт с наемниками. На голове его была неглубокая рана, и по кудрявым черным волосам стекала кровь. Последним шел Ридрих, ему картины насилия не доставляли никакого удовольствия.
Если неосторожный горожанин оказывался поблизости от баронета, Отфрид, не оборачиваясь, бил мечом — путь Игмора отмечали изуродованные тела; Ридрих ограничивался тем, что раздавал мергенцам пинки.
У дома с зеленым щитом над дверью баронет остановился. Белая башня в одном углу и белые же полосы в другом — знакомый герб. Ошибки быть не может. Дверь приоткрыта, здесь, похоже, успели похозяйничать победители.
Пленник уже почти оклемался, он встряхивал головой, отбрасывая слипшиеся пряди, падающие на глаза. Отфрид с минуту разглядывал крыльцо. Затем скомандовал:
— Locus classicus…[66] Ридрих, возьми этого… а вы двое — свободны. Идите прочь. Предавайтесь излишествам сколько угодно, но где-нибудь подальше отсюда.
Оба солдатика тут же скрылись. Их ждали сундуки мергенцев, а также жены и дочери последних… И еще солдатам ужасно хотелось оказаться подальше от Отфрида — да как можно скорее.
Баронет поднялся по ступеням, толкнул дверь и вошел. Ридрих втащил зеленого рыцаря следом. Миновали несколько помещений, потом коридор вывел в большой зал.
Там оказался Риллон, он обернулся к вошедшим. Лицо капитана пылало багровым румянцем, в руке — объемистая фляга.
Отфрид объявил:
— Капитан, этот дом — моя добыча, я одолел хозяина.
Риллон сердито зашевелил усами, он был порядком пьян. Отфрид бросил кузену: «Погоди здесь», — и, приобняв капитана за плечи, увлек прочь. Командир упирался и пыхтел: «Но!.. Но!.. Но ты, это…»
Ридрих выволок пленника на середину зала и толкнул — зеленый свалился, загромыхав тяжелыми латами. Чем закончился спор, Эрлайл не расслышал, спустя минуту возвратился баронет. Стащил шлем, тряхнул головой — рассыпались по плечам рыжие кудри. Улыбнулся и сказал веселым голосом:
64
Вот сын Фортуны! (лат.).
65
В один момент случается то, на что не надеешься и годами (лат.).
66
Классическое место (лат.).