Страница 41 из 91
Он протянул ей трубку, и она сделала смелую затяжку. Закашлялась.
— Ну вот, отныне мы с вами друзья навек! — затянулся он после Жанны Евгеньевны.
— Но в таком случае для начала я должна хотя бы узнать ваше имя.
Он снова улыбнулся ей, обнажая верхние зубы торчком вперед. Однако нескладность эта его не портила. Напротив, придавала лицу добродушную простоватость.
Приложив к ее уху ладонь, он прошептал:
— Имя мое — Отто Юльевич Шмидт. Разве не похож?
— Это нечестно. Хотя бы потому, что я Шмидта не помню!
— Ничего, по прибытии в Ожеледье вы сами убедитесь.
— Значит, и вы в Ожеледье? — удивилась она.
— И я… Точнее было бы сказать: и в ы. Я-то ведь тамошний. Абориген.
— Что-то не верится, — оглядела она его внимательнее. — Впрочем, мы-то в самом Ожеледье не останемся: нам нужно до зимника по участкам машины разогнать.
— М-да, сложная задачка, — покачал он головой.
— Хоть зимник пробить, поселок заложить не палаточный, а попрочнее. Быт к весне наладить…
— Не все от нашей воли зависит, Жанночка Евгеньевна!
— Да, действительно, вот наскочим на какой-нибудь порог да и затонем!
— Пороги, кстати, здесь почти ласково именуются кошками, — проявил он превосходство старожила. — А затонуть не удастся — мелковато.
— Ну что ж, и это хорошо, — бросила она и скрылась у себя в каюте.
А там царил раздражавший ее бабский уют — промереженные салфеточки, вышитые подушечки… Это Дарья Беседина, полжизни проведшая в пути, желала и здесь чувствовать себя как дома. Сызмальства служит она верповальщицей — мастером по буксирной сцепке. И ни один караванный рейс с магистральными грузами не обходится сейчас без нее. «Где двум мужикам не управиться — там наша Даша!» — подшучивает Княжев. И, как во всякой шутке, есть и тут доля правды.
Было время, на верпах — ими тогда вручную орудовали — ставились матросы самые плечистые. А нынче не руками, лебедкой работают, от судового двигателя. И при сноровке и смекалке верповальному матросу не удалая силушка, а глаз точный и аккуратность отменная потребны.
Так что на воде Дарья — хозяйка полная. К тому же недавно заимела она мужа. Подобрала себе под пару — личность тоже у них в затоне ценимую, механика плавучего крана Кима Сухих. Согласился Ким принять эту командировку — вместе с Дашей. И рейс в Ожеледье со сверхсрочным грузом невольно стал их свадебной поездкой.
Но тут случилось семейное осложнение: Славка, сынок Дарьин, объявился вдруг на полпути. Смешно! Вроде бы они с отчимом друг от дружки бегают, а убежать не могут. И умудрился Славка-хитрец пристроиться к ним, да не один оказался, а в компании со смазливенькой девчушкой Оленькой — чуть постарше она его. Ей железно было предписано добраться до ожеледьевского зимника, чтобы распространить свою поклажу — книги — по трассе. У нее и мандат соответствующий на руках имелся. Так что возражений со стороны начкаравана не последовало. На вид Оля робка, застенчива. И как не устрашилась пигалица эта отправиться одна с багажом куда каким увесистым: два контейнера библиотечных даров, собранных на материке для тех комсомольцев-добровольцев, что отправились строить магистраль!
Ночь та выдалась светлая, и Дарья Славку своего признала еще на подходе к причалу. Стоит на дебаркадере в одной ковбоечке с орущим транзистором на груди. И ручкой помахивает приветливо. Дарья переменилась в лице: вот так сюрприз! Ну и мальчишке тоже досталась пилюля. Он-то рассчитывал, что мать в рейсе одна. А тут как понадобилось контейнеры с книгами погружать на баржу да подогнали плавучий кран, Славка аккурат и наткнулся на того, от кого убегал: на отчима своего, на Кима Прокофьевича.
Ким Прокофьевич, будучи мужчиной сдержанным, даже видом не показал недовольства. Наоборот.
«Так я и полагал, что ты быстренько соскучишься и нас догонишь!» — незлобиво подначил он пасынка. А в ответ получил неприкрытую дерзость: «А если бы я полагал, что я в а с здесь встречу, то и догонять бы не стал!..»
Парнишка приживался с трудом. А Оля сразу спланировала, к кому ей держаться поближе. И сейчас пособляла Дарье приводить в порядок немудреный гардероб обоих мужчин: пришивала к поношенному речному кителю чистенький подворотничок. А сама Дарья гладила что-то на откидной доске.
— Откуда паленым тянет? — повела Жанна Евгеньевна носом, присмотрелась. — А… мужские сподники? Мило!
— Мальчишкины… Сей момент доглаживаю. И ты, Олюшка, не затрудняй себя: я сама подошью.
— Ничего, пусть приучается, — одобрила это Жанна Евгеньевна, забираясь на свою полку. Единственную изо всех, застеленную не домашним одеялом, а походным спальным мешком. — Глядишь, и она тут замуж выскочит.
Оля смутилась. И миловидное ее личико тотчас покрыла краска.
— Ой, мне о таких пустяках помышлять рано! — вскрикнула, уколов в смущении палец.
— Сперва рано, потом поздно, — пробормотала Жанна себе под нос. — А что же, по-твоему, не пустяки?
— Хлопот хватает, Жанна Евгеньевна, — обратилась к ней Оля снизу вверх. — Основное сейчас — книги доставить в целости и домой успеть вернуться.
— Там пока не до книг, — проявила Жанна Евгеньевна привычный скепсис.
— Как это не до книг? — поразилась Оля простодушно.
— А так! Люди в палатках живут…
— И мы жили, когда нас со стройотрядом на каникулы посылали. Но читали.
— А я слышала, — вмешалась Дарья, — что даже в старое время, когда первую Транссибирскую тянули, то сперва церкви ставили, а потом уже станции.
— Не вижу связи, — поупрямилась Жанна Евгеньевна.
— Я к тому, что и о душе надлежит заботиться.
— В том смысле, что о пище духовной, — пришла Оля и ей и себе на помощь. — Да мы эти книги по всей области собирали. И я жуть как боялась: и отпуск мой кончается и командировка, а до места еще так далеко. Не бросать же всю литературу на полдороге… Ведь с книгами у нас как: в одном месте густо, в другом пусто.
— И давно ты таскаешься с этими ящиками? — принялась Жанна Евгеньевна скучливо позевывать. Ее злило все и вся.
— Ой, второй месяц уже. В Пихтовую Гриву прибыли, говорят, навигация кончилась, вода спала и будет больше пароходов. Спасибо Славке — выручил.
— Ты лучше Дарье Корнеевне спасибо скажи за ее крановщика.
— Я уж и так не знаю, как ее благодарить…
Выключив утюг, Дарья предложила Жанне Евгеньевне:
— Я, Жанна Евгеньевна, сейчас снаряжу лодку и пойду проверить все учалки на баржах. А то метеосводка на ветер тянет. Не желаете ли со мной на пару?
— Извините, но я только что с барж. Да и не стану мешать вам.
— Какая помеха? Вдвоем-то весельше.
— Ну, без меня вы куда быстрее доберетесь до своего крановщика. — Ей почему-то безумно захотелось разозлить Дарью.
— А хоть бы и так! — не злилась та. — В этом я ни перед кем отчета держать не обязанная.
— Кроме сына, наверное? — не отступала Жанна Евгеньевна.
— И перед Славочкой мне стыдиться нечего — Ким у меня муж законный.
— А перед мужем вам за сына не стыдно? Малый школу бросил, а вы поощряете.
Дарья притихла. Потом оправдалась как сумела:
— Я не поощряю. И не бросил он, а закончил — восьмилетку. Не всем же до верхней отметки жать — работать пойдет. И ничего в том нет зазорного!
С тем и вышла из каюты. За окном каюты нудно ползли лысые серые камни.
28 СЕНТЯБРЯ
Жанна Евгеньевна успела убедить себя, что мужчин она презирает. Даже разделила их по нелестным категориям: лгуны, эгоисты, тряпки, хамы, подкаблучники… Но постепенно с ужасом начала ловить себя на том, что завидует каждой замужней бабе. И, видя, как год от года теряет шансы на замужество, становилась все более несносной и высокомерной. Но вот с этим бородачом, не обменявшись и десятью фразами, вдруг почувствовала себя настолько свободно и удобно, что сама себе удивлялась. И захотелось узнать о нем как можно подробнее.
Однако попутчик оказался скупым на информацию, тем более о своей персоне. Да и стороной ничего толком выведать не удается. Княжев — тот хотя и в курсе дела, но помалкивает, будто язык прикусил. Похоже, невзлюбил он его еще на берегу. Приняв бородатого не по своей воле на борт и баржу с его оборудованием прицепив по нажиму сверху, Княжев в пути не сломил своей неприязни. Да и как ее сломишь, если с каждым днем этот пассажир позволяет себе все больше вольностей. Вчера, например, убедил Байбалова, что нужно стать на якорь. И старый лис, как это ни дивно, поглубже упрятал глазки-щелочки и согласился. Этого Княжев и опасался. Командовать-то караваном поручено ему. А тут еще кто-то с ним вровень становиться вознамерился.