Страница 29 из 40
Батальоном теперь командовал капитан Иванов. Александр Петрович решил попытаться захватить мост через Сан у Радымно и поручил это командиру разведгруппы лейтенанту Тихомирову.
— У тебя два танка, десантники, постарайся с ходу захватить мост, возможно, немцы его заминировали, но если ударить внезапно, проскочишь «над взрывом» — ребята у тебя смелые, опытные. И помни: мост — ключ к Радымно.
Танки Тихомирова, поддержанные артиллерией с берега, направились к мосту. Вырвавшись на шоссе, развили предельную скорость, но гитлеровцы не дремали. Мост уже виден, он ближе, ближе, стремительно нарастает. Тихомиров, идущий в головной машине, вглядывается. Мост пуст, немцев не видно, мост «чист».
Триста метров. Двести. Но когда до моста оставалось не более ста метров, загрохотал взрыв. Центральный пролет с двумя опорами рухнул в воду. Тихомиров увел тридцатьчетверки и укрыл их в лесопосадках, тянувшихся вдоль берега.
Батальон Иванова искал место для переправы. В помощь ему комбриг прислал саперов под командованием начальника инженерной службы бригады капитана Михеева. Саперы под жестоким огнем приступили к работе. Однако ночью форсировать Сан не удалось.
Утром вернулись из поиска разведчики. Местные жители утверждают: километрах в десяти ниже по течению есть удобный брод. Гусаковский дал «добро», и батальон, совершив обходный маневр, вышел на берег Сана в указанной точке.
Саперный взвод лейтенанта Коваля быстро проверил дно — место подходящее.
Батальон переправился через реку. Капитан Иванов приказал двигаться на деревню Вуйтовство. Здесь проходило шоссе Радымно — Перемышль, важная магистраль, по которой гитлеровцы перебрасывали войска и боеприпасы. Шоссе нужно было перерезать.
У деревни по тридцатьчетверкам был открыт сильный огонь. Капитан Иванов шел первым. Не сбавляя скорости, он ворвался в деревню, в скоротечном бою выбил вражеский гарнизон и оседлал шоссе.
Немцы понимали, что означает этот прорыв для всей их обороны и приняли экстренные меры, чтобы заделать брешь. Над боевыми порядками бригады повисла вражеская авиация. Жестокая бомбежка не прекращалась весь день. В этих боях бригада потеряла еще одного замечательного офицера: осколок сразил майора Павла Петровича Гетьмана, начальника политотдела бригады. Тяжело переживали танкисты гибель человека, который был близок и дорог каждому. Где бы он ни появлялся: в боевых порядках или в тылах бригады, у танкистов или ремонтников — сразу же его окружали гвардейцы, и начинался неторопливый, задушевный разговор. Гетьман умел слушать собеседника, умел заострить внимание на главном и всегда был готов помочь человеку добрым словом и делом.
Наконец на левом берегу Сана сосредоточилось достаточно войск, чтобы продолжать наступление. Командир корпуса усилил бригаду «Революционная Монголия» истребительно-противотанковым полком. Гусаковскому было приказано взять Радымно.
Задача не из легких. Город рядом, до него не более двух километров, поблескивает в утренней дымке острый шпиль костела, чернеют фабричные трубы, краснеют ребристые черепичные крыши. Город близко, но перед ним открытое поле, ровное как стол. Оно насквозь простреливается артиллерией и пулеметами.
Гусаковский приказал дивизиону «катюш» поддержать наступающих, дать два залпа по южной окраине города. Гвардейские минометы окутались дымом, выпустили языки улетающего пламени. У городских стен взметнулись столбы разрывов. Но это мало помогло. Едва пехота поднялась, как вынуждена была снова залечь. Капитан Иванов понял: наступил черед батальона. Танки с автоматчиками устремились вперед.
С наблюдательного пункта комбриг хорошо видел атаку батальона — лихая, смелая, но танков мало, очень мало. А оборона у гитлеровцев крепкая и хорошо организована. Их артиллеристы точно пристреляли рубежи и встречали атакующих плотным огнем.
Иванов проклинал ровную местность и ясный солнечный день, но все-таки надеялся проскочить и ворваться на окраину города.
Немцы удержали Радымно. Но положение противника стало незавидным, город зажат в клещи. Утром одновременной атакой с двух направлений он был взят во взаимодействии с частями корпуса.
Дорогой ценой досталась победа. Смертью храбрых погиб парторг 112-го батальона автоматчиков лейтенант Запорожец.
«Революционная Монголия» продолжала наступать. Танки двигались по шоссе на Перемышль. До города рукой подать, час езды, но незначительное расстояние покрыли за сутки — то и дело встречались доты, рвы, завалы. Из подвалов и с чердаков били пулеметы, рявкали противотанковые пушки, замаскированные у дороги. Деревушки огрызались огнем.
Вечером батальон капитана Иванова, усиленный самоходками, занял деревню Дуньковице. Вскоре здесь сосредоточилась и вся бригада.
Деревушка превратилась в своеобразный наблюдательный пункт. Она располагалась на возвышенности, отсюда открывался отличный обзор — город виден отчетливо.
К Иванову подошел начальник оперативного отдела штаба бригады старший лейтенант Алексей Блинников и передал приказ Гусаковского немедленно произвести разведку боем.
— Приказ есть приказ, — согласился Иванов. — Что ж, очевидно, придется атаковать — иначе не выявишь огневую систему врага. Впрочем, давайте поразмыслим, подумаем.
Командир батальона предложил направить к городу танк, который, демонстративно подойдя поближе к гитлеровской обороне, послужит «приманкой»: на нас должны «клюнуть» немецкие артиллеристы. Искусно маневрируя, танк вызовет на себя огонь вражеских батарей.
Командир батальона задумался: кого послать? Дело непростое, нужны опытные люди, умелые, которые не растеряются, оставшись один на один с противником. Разведчиков могут подстерегать всякие неожиданности, возможно, у немцев поблизости засады. Выбор пал на экипаж лейтенанта Константина Никонова.
Одинокая тридцатьчетверка средь бела дня бесстрашно направилась к обороне противника. Это было настолько неожиданно и дерзко, что гитлеровцы опешили — танк шел прямо к ним. Однако вскоре немцы опомнились и обрушили на храбрецов лавину огня.
Экипаж Никонова пережил немало тяжелых минут. Фашисты, уверенные в превосходстве своих сил, и не думали маскировать оборону. Танкистов буквально ослепило вспышками и разрывами снарядов, но они хладнокровно ждали пока фашисты «раскроются», а механик-водитель умело бросал машину из стороны в сторону.
Когда гвардейцам стало ясно, что наши наблюдатели сумели засечь наиболее важные огневые точки, лейтенант Никонов крикнул:
— Все, братцы! Сматываем удочки.
Машина быстро нырнула в овраг и скрытно, в обход, направилась к своим. Полковник Гусаковский вызвал в штабную машину капитана Иванова.
— Молодец твой Никонов! Умело «просветил» фашистскую оборону. Давай думать, что делать дальше. Перемышль—крупный опорный пункт, он очень сильно укреплен, артиллерии много и бронепоезд. Под его орудия попадать не советую.
— Надо немцев перехитрить.
— Да. Мы их дезориентируем, пусть думают, что у нас ничего не изменилось.
Командир бригады приказал истребительно-противотанковому полку, находившемуся в его оперативном подчинении и батальону Иванова с приданными ему самоходками оставаться на месте, там, где его засекли наблюдатели противника.
— Вести непрерывный беспокоящий огонь. У противника должно создаться впечатление, что мы вот-вот перейдем в атаку. А тем временем основные силы бригады ударят вдоль железной дороги по северо-восточной окраине Перемышля.
По артиллерийским позициям гитлеровцев был нанесен мощный удар, позволивший сломать вражескую оборону.
Но особенно трудным в этот день был бой за город Ярослав. Третий батальон подошел к селу, расположенному километрах в четырех от города. Капитан Иванов выслал вперед разведчиков.
Вернувшись, они доложили, что на шоссейной дороге — единственном проходимом для танков участке у немцев две батареи. Решили ждать ночи.
Танки пошли на село на предельных скоростях, ведя интенсивный огонь. Немцы испугались, темнота не позволяла определить силы наступающих. Фашистские артиллеристы бросили орудия и кинулись кто куда — нервы не выдержали. Через несколько минут танки ворвались в село. Батальон капитана Иванова выполнил задачу.