Страница 23 из 40
Утром кончились продукты, надо было как-то позаботиться о пище. Экипажи коченели в танках, а тут еще и голод. На помощь пришли жители. Они появились возле машин, пробирались между домами, подползали к бойцам в ячейках. Женщины перевязывали раненых, поили молоком, делились последним куском хлеба, последней картофелиной. Они передавали немало ценных сведений о противнике, и это помогало Орехову лучше организовать оборону. Именно от местных жителей узнал Орехов, что на хлебозаводе остались нетронутыми большие запасы хлеба.
— Хотели в неметчину вывезти, — рассказывала сгорбленная, бойкая старушка, — да, видать, не успели, вас напугались: не до этого им теперь. А хлебушка там — весь город, мабуть, можно нагодуваты, — закончила она, мешая украинские слова с русскими.
Орехов задумался. Посовещавшись с политработниками, пошел к своему экипажу. Возле командирского танка стояли танкисты и десантники, неподалеку расположились пулеметчики.
— Вот что, товарищи, — сказал Орехов. — Неподалеку хлебозавод, там много хлеба. Печеного. Надо забрать, тем более, что он наш, российский, — улыбнувшись, закончил майор.
— Заберем, товарищ командир!
— Но там охрана. Идти придется очень осторожно.
— Не впервой. Аккуратный рейд сделаем, — радостно произнес башенный стрелок командирского танка Михаил Егоров. — А охрану фрицевскую, как положено, — в рай без пересадки…
Тотчас сколотили группу захвата под командованием старшины Михаила Егорова. Глубокой ночью группа сняла часовых и проникла в производственные помещения, сюда же подтянулись все остальные. В подвалах разместили раненых, которых было уже немало. Рядом с хлебозаводом расположились все уцелевшие ореховские танки.
С утра на крышах ближайших домов стали показываться головы в стальных касках. Удостоверившись в том, что на хлебозавод проникли русские, фашисты стягивали силы, пытались вести наблюдение. Постепенно вражеские автоматчики обнаглели, и кто-то из десантников, не выдержав, взял одного такого наблюдателя на прицел. Негромко щелкнул одиночный выстрел, немец выронил бинокль, повис вниз головой, брякнулась о мостовую, зазвенела по наледи каска. В ответ с крыш и чердаков окрестных домов ответили огнем.
К Орехову подбежал боец, доложил, что на соседних улицах появились «тигры», за ними в рост идут автоматчики.
— На нас идут, — сказал Орехов, — готовится штурм. Что ж, ребята, встретим их, как подобает гвардейцам. Танки построить в каре, стоять насмерть!
Вскоре начался бой. Он был, как и многие прежние, жестоким и упорным, но в отличие от тех многих Орехов и его люди знали, что враг кругом, повсюду, нет тыла и фронта, флангов нет — круговая оборона.
Танкисты выполняли приказ. Экономя каждый снаряд, отбивали атаки гитлеровцев. Вечером немецкие танки ворвались в расположение батальона. Пехота густо чернела вдали, просачивалась дворами ближе и ближе.
Выручил старшина Миронов, командир танка. Выскочив из машины, он взбежал по лестнице на верхний этаж, выбрался на чердак, на крышу и осмотрелся. Невдалеке, на соседней улице накапливались вражеские танки. Миронов быстро прикинул, как надо действовать, разобрался в запутанных переулках и вернулся к товарищам. Танк пробрался переулками в тыл немцам, высунул орудие из-за угла и ударил.
Эта единственная машина показалась гитлеровцам целым отрядом, прорвавшимся на помощь окруженным. Гитлеровцы стали поспешно отходить, пехота бросилась искать убежища, попряталась в подвалы, атака противника не состоялась. А танк старшины Миронова с ликовавшим экипажем еще не раз в этот день «проявлял инициативу», как позже докладывал старшина комбату. В результате этой «инициативы» была уничтожена «пантера», десять машин, четыре орудия и до взвода солдат противника.
Под вечер произошел поединок сапера Алексея Кальченко с фашистским «тигром». Атаки уже начали стихать, но после короткой передышки гитлеровцы полезли снова. К обороняющимся подобрался «тигр». Он занял очень удобную позицию, укрывшись в лощине, и, выдвинув длинную пушку, лупил бронебойными снарядами.
Танкисты пробовали вести с ним дуэль, но безуспешно — лобовая броня — подушка! К тому же танк укрыт в лощине, с бортов к нему не подберешься, все уязвимые части скрыты. Тогда сапер Алексей Кальченко взял три противотанковые гранаты и, не сказав никому ни слова, юркнул за двор соседнего дома.
К танку и одиночному бойцу подобраться было не просто, улицы простреливались пулеметами, но сапер упрямо полз, наконец, стремительно бросившись в канаву, оказался в «мертвой» зоне. Здесь он перевел дух, свернул самокрутку и, сделав несколько затяжек (дым предусмотрительно разгонял рукой, чтоб не засекли), пополз по канаве дальше.
Танк стоял неподвижно, время от времени из ствола пушки выскакивал хвостатый огонь, и снаряд, с воем пролетал над канавой, разрывался где-то позади. Задыхаясь от усталости и волнения, мокрый по пояс — провалился в какую-то яму с водой — Алексей оказался наконец рядом с танком и метнул одну за другой тяжелые противотанковые гранаты. Грянул троекратный взрыв, вражеский танк был уничтожен.
Между прочим, Алексей Кальченко, как и многие танкисты и стрелки, действовал без приказа, на свой страх и риск. Он понимал, каких бед может натворить этот появившийся под боком у обороняющихся «тигр», и принял самостоятельное правильное решение. В таком духе действовали многие воины; фронтовой опыт, навыки и смекалка русского солдата побуждали смелых и честных людей к верным решениям.
Отважно сражался стрелок-радист рядовой Анатолий Новиков. Вражеский снаряд, пробив броню, разорвался в машине. Он вытащил из машины раненых товарищей, передал санитарам и снова вернулся в танк, занял место у орудия.
Едва раненых унесли в тыл, немцы окружили танкиста. Отважный боец ударил по гитлеровцам из орудия, а потом и из пулемета. Фашисты отхлынули, потом снова ринулись на одинокую тридцатьчетверку и опять попали под хлещущий стальной ливень.
Наступил вечер. Воспользовавшись затишьем, Новиков выступил в новой роли, сел на место механика-водителя. Машина ожила, водитель под носом у растерявшихся гитлеровцев вывел танк в расположение своего подразделения. За этот бой Анатолий Новиков был награжден орденом Славы III степени.
Майор Орехов скрупулезно сообщал в штаб бригады о происходившем:
«31.12. 6.17. Нахожусь вместе с Карабановым в квадрате 13–85. Веду бой с пехотой и танками противника».
«31.12. 10.48. Вас слышу хорошо. Атаки противника прекратились. Наши подбитые танки действуют как неподвижные огневые точки. Один танк сгорел вместе с экипажем».
«31.12. 14.40. Отбили сильную атаку. Несу потери в живой силе. Боеприпасы экономим. Прошу огонь по квадрату 13–86».
«31.12. 20.24. Отбили пять атак. Много раненых. Медикаментов нет. Положение сложное. Воды нет. Держимся. Вас слышу хорошо».
«31.12. 22.00. Противник ведет минометно-артиллерийский огонь. Маневрируем в квадрате 13–85. Положение трудное. Раненые в танках и подвалах».
Ночью в городе был слышен сплошной гул боя. Штаб напряженно ждал сообщений, а утром поступила радиограмма:
«Ночь прошла спокойно. Противник вел артиллерийско-минометный огонь. Плохо с водой. Связались с местным населением. Боеприпасы на исходе. Жду указаний».
В эти тревожные минуты из штаба бригады передали в эфир:
«Все сделаем, чтобы помочь. Постараемся переправить боеприпасы и медикаменты. Противнику не дадим покоя. Военный совет верит в вашу стойкость. Держитесь, товарищи, мы придем на помощь… Вы, товарищ Орехов, и лейтенант Петровский представлены к званию Героя Советского Союза…»
Окруженцы во главе с майором Ореховым оборонялись стойко и упорно, но гитлеровцы подходили все ближе и ближе, на крышах и чердаках засели снайперы.
В полночь 4 января гитлеровцы ворвались в расположение батальона, и тогда гвардии майор Орехов решился на крайнее средство — вызвал огонь нашей артиллерии на себя. По квадрату 13–85 ударили шрапнелью. Можно понять наших артиллеристов, ведь они знали, что окруженцы находятся именно в этом квадрате!