Страница 18 из 40
— По местам! Занимай оборону, сейчас пожалуют гости!
Танкисты принялись торопливо маскировать машины, но не успели: на дороге, бежавшей параллельно полотну, поднялись густые столбы пыли, в которых что-то поблескивало, послышался характерный, так хорошо знакомый гул вражеских танков.
Старший лейтенант занял место у орудия. Два вражеских танка с черными крестами на броне отделились от колонны, намереваясь выйти роте в тыл, чтобы отрезать единственный путь отхода.
— Ага! Понятна затея, но ничего не выйдет, гады!
Маслов навел орудие на первую машину — расчистить путь, вот сейчас главное. Командир роты прицелился и нажал спуск.
Орудие дернулось, офицера толкнуло, но он, не отрываясь от прицела, радостно вскрикнул: снаряд попал в башню. Еще выстрел. Фашистский танк остановился, окутался черным дымом, в котором метались языки пламени. Маслов поймал в прицел второй танк, который торопливо пытался обойти подбитую машину. Выстрел. У вражеского танка снарядом сорвало гусеницу, взрыв разметал катки, танк заерзал на месте.
«Крутись, крутись, — промелькнуло у Маслова, — далеко не убежишь». Маслов тотчас забыл об этом танке. Схватка произошла на глазах у вражеской колонны, но почему немцы не стреляют? Возможно, ошеломлены, а может быть, не успели изготовиться. Но через несколько секунд они опомнятся, и тогда на командирской тридцатьчетверке сосредоточится весь огонь противника.
— Старшина! За каменный дом! Быстро!
Механик-водитель точно выполнил команду, танк скрылся за углом, и вовремя: там, где он только что стоял, раз, другой вздыбилась земля.
Неожиданно из пристанционного сада вывалился «тигр». Будто оправдывая свое грозное имя, танк был размалеван белыми полосами. Мощная пушка нацелена прямо на машину Маслова. Петр будто видел, как за толстой полосатой броней немец приник к прицелу. Вот-вот грянет выстрел.
Маслов крикнул сержанту Пшеничникову!
— Подкалиберным! Бей!
Грохнула пушка. Попадание. Танк задымил. Прошло время, когда «тигры» нахально лезли вперед, надеясь на крепость броневой защиты. Наши танкисты на Курской дуге научились с ними справляться. Весьма успешно. Вражеское зверье теперь умели укрощать, и немцы это прекрасно усвоили. Вот почему после первого же снаряда «тигр» попятился, пытаясь укрыться за деревьями пристанционного сада.
Выстрел! Еще один! Мягко забарабанили по броне яблоки, сбитые с деревьев взрывной волной. Выстрел! С треском раскололась хваленая броня, и из танка вырвалось хвостатое пламя. Кровавые языки облизывали бока «тигра», темнели устрашающие белые полосы на броне…
Удачно действовали и другие экипажи. Еще два «тигра» нашли гибель на советской земле. Машины горели смрадным пламенем.
Кругом гремел бой. Батальон Орехова ворвался в поселок и удерживал его, отбивая контратаки противника.
Однако гитлеровское командование сразу поняло, какую опасность влечет за собой захват Высокополья, и быстро стянуло на этом нешироком участке до восьмидесяти танков, перебросило резервы. Положение наших танкистов становилось труднее и труднее, но они сражались стойко, успешно отражали натиск.
Командованию бригады стало ясно: немцы стремятся отсечь их от основных сил корпуса. Но отойти, сменить позиции нельзя, так как обеспечивающий с тыла выполнение основной задачи батальон Боридько, с приданными ему средствами усиления, ведет тяжелый бой с просочившимися к командному пункту бригады автоматчиками противника и с танками, которые неожиданно появились из деревни Шаровки.
Полковник Леонов нервничал, помощи ждать неоткуда, остается надеяться на стойкость ореховцев. И они оправдали эти надежды. Танки Орехова ловко укрывались за холмами, таились в засадах и, подпустив врага, наносили внезапный удар. Несколько тридцатьчетверок Орехов приказал замаскировать в самых неожиданных для противника местах. Один танк экипаж загнал в полуразвалившийся сарай, а пушку тщательно обложил соломой. Кто-то притащил часть забора и укрепил впереди сарая. Когда, показались немецкие танки, сарай не подавал признаков жизни, но едва гитлеровцы приблизились, ожил и хлестнул из пушки по головному танку…
Ореховцы дрались самоотверженно и уничтожили вместе с другими подразделениями более тридцати немецких танков, но и сами понесли тяжелые потери. Батальон потерял сгоревшими и подбитыми тринадцать машин, самоходную установку и оба зенитных орудия, выбыло из строя более половины батальона автоматчиков, а враги все лезли и лезли.
Под давлением превосходящих сил противника командир бригады приказал оставить Высокополье и отойти.
Получив приказ, Орехов вытер закопченный лоб. Как выполнить приказ?! Как осуществить маневр? Ведь отходить придется на виду у противника, гитлеровцы буквально висят «на хвосте», крепко прицепились, не оторвешься. Значит, остается одно: отходя — бить! Бить врага!
Огрызаясь огнем, отползали боевые машины, десантники короткими очередями осаживали слишком прытких фашистов, вырвавшихся вперед. Осталось одно противотанковое орудие, да и у того половинный расчет. Но вот снова показались вблизи десятки вражеских танков. Артиллеристы торопливо развернули пушку. Высокий заряжающий Борис Сиренко с перевязанной головой, подскочив к орудию, вложил снаряд, пушка грохнула и подалась назад. Еще снаряд, еще…
Остатки батальона Орехова, отходя, продолжали драться. Пять танков отстали от основных сил батальона и вели бой самостоятельно, практически оказавшись во вражеском тылу. Только по выстрелам танковых пушек узнавали танкисты Орехова о товарищах — стреляют, значит, живы, значит, бьются!
К рассвету в батальоне осталось десять танков и одно орудие. Из соседнего села Первомайского сквозь вражеские заслоны пробились две тридцатьчетверки из батальона Боридько. Ведя тяжелый бой, заняли круговую оборону.
Создалась критическая обстановка. Гитлеровцы наседали, вражеские танки то и дело появлялись из-за холмов, из-за подбитых, сгоревших машин, били прямой наводкой. Им отвечали редкие выстрелы уцелевших танков Орехова, слышались взрывы гранат — наша пехота отбивалась от гитлеровских автоматчиков.
Неожиданно подошло подкрепление — два батальона 6-й мотострелковой бригады. Впереди боевых порядков пехоты артиллеристы-истребители, бронебойщики. Застрочили пулеметы мотострелков, резко ударили противотанковые пушки.
— Немедленно взять Высокополье! — полковник Леонов отдал приказ и взглянул на часы. — Скорее! Скорее! Пока противник не подтянул дополнительные резервы. Сейчас нужно бросить в бой все силы, железная дорога должна быть перерезана.
Леонов прикинул, какими возможностями располагает. Из потрепанных батальонов Орехова и Боридько можно наскрести пятнадцать танков. Мало, чертовски мало…
Леонов подозвал связного.
— Танк, который охраняет штаб бригады, пусть присоединится к остальным!
— А как же штаб? — спросил кто-то из офицеров.
Леонов сердито буркнул:
— Проживет и так. В крайнем случае — повоюет.
План Леонова оказался правильным, внезапной атакой Высокополье было очищено от врага, железную дорогу Харьков — Полтава снова оседлали танкисты.
Вскоре бригаду по приказанию командира корпуса перебросили в район поселка Мирное. Здесь отчаянно дрались с врагом части 90-й стрелковой дивизии. Пехотинцам приходилось туго, фашистские танки прорвали боевые порядки и на левом фланге утюжили окопы, раздавили и засыпали несколько ячеек.
Бригада «Революционная Монголия» с марша вступила в бой. Измученные, с воспаленными от бессонницы глазами, закопченные, смертельно усталые танкисты Орехова и Боридько, еще не остывшие от трудного боя в полном окружении, снова приникли к орудиям, смотровым щелям. Стрелок головного танка, ворвавшегося в разрушенный поселок, с ходу ударил по переползавшему улицу немецкому танку. Подкалиберный снаряд попал в борт.
— Есть!
Из развалин, за которыми змеились траншеи стрелков, послышалось «ура», но танкисты уже проскочили дальше. Вслед за головной машиной неотступно шли остальные. И здесь, в центре горящего поселка, танки попали под огонь «тигров» и противотанковых пушек.