Страница 74 из 92
И далее Сергеев пытается доказать, что книга о Хрущеве – это книга о незаурядном, «небесталанном и безусловно доброй воли не лишенном человеке, вожде, лидере», который, проявляя громадную энергию, пытается поставить на ноги разрушенную при Сталине и даже при Ленине советскую экономику. Но Хрущеву не удается это сделать якобы из-за пороков, присущих самой системе социалистического хозяйствования. И потому книга о Хрущеве в более доступной форме разоблачает коммунистический режим сильнее, чем «Архипелаг ГУЛаг» А. И. Солженицына.
Я бы не стал подробно останавливаться на претензиях Егидеса, если бы они не повторялись другими людьми. Один знакомый заявил мне (правда, не в «Открытом письме»): «Как мог ты писать целую книгу по поводу давно забытого “дела Бухарина”, в то время как в СССР готовились судебные процессы по делам Гинзбурга, Орлова, Щаранского и Подрабинека?» Между прочим, мой критик сам ничего не сказал публично ни по поводу судебных процессов 1978 года, ни по поводу процессов 1937–1938 годов, тогда как я посвятил немало страниц осуждению репрессий последних лет в СССР и в статьях, и в книге «Диалоги о диссидентах в СССР», изданной на Западе.
Мои книги не являются академическими произведениями, но не рассчитаны и на политический эффект. Я не удивлен поэтому крайним различием в оценке этих книг рецензентами. Приведу лишь несколько примеров.
Вот что пишет о книге «К суду истории» профессор Вустерского колледжа из штата Огайо Даниель Колхуэн: «Когда при Хрущеве Сталин был призван к ответу, принципы, связанные с ним, также были призваны к ответу. Право партии монополизировать принятие решений в своей стране пошатнулось. Что-то нужно было сделать. К 1966 году был положен конец десталинизации. Сталина потребовалось не замечать так, словно он никогда не имел значения… Итак, крышка снова захлопнулась, но в течение примерно 5 лет она была открыта, и Медведев воспользовался этой возможностью, чтобы создать первую за 40 лет абсолютно необходимую работу по современной истории, появившуюся в СССР. Это колоссальный труд. Теперь никто ни на Западе, ни на Востоке не может претендовать на то, чтобы сказать что-нибудь серьезное о сталинизме или вообще о Советском Союзе, пока не прочтет и не изучит эту потрясающую книгу». [96]
Более осторожный и взвешенный, но также положительный отзыв на ту же книгу можно прочесть в итальянской коммунистической газете «Унита». Автор рецензии Дж. Боффа, отметив ряд достоинств книги, как с точки зрения ее содержания и источниковедческой базы, так и в выяснении многих темных обстоятельств истории сталинской эпохи, называет «хотя и неполной, но серьезной попыткой, предпринятой в изучении феномена сталинизма». [97]
Член ЦК Французской компартии Ж. Элленштейн еще более скептичен в своих оценках. Он писал: «Если бы даже Медведев хотел исходить в своей работе с позиций ленинизма, он не удержался бы на них, так как в его труде объемом в 610 страниц по меньшей мере на 560 излагаются отрицательные, хотя и верные, но в основном уже известные факты. Отрицательные факты реальны, но они в настоящее время являются прошлым или пережитком прошлого. В этих различных пунктах книга Медведева почти не приносит новых познаний. Она остается широкой компиляцией, не заслуживающей, несомненно, ни слишком больших порицаний, ни больших похвал». [98]
Резко критически оценил мою книгу А. И. Солженицын. Он заявил: «Рой Медведев написал огромнейший толстый том “К суду истории”, исследующий сталинские времена… В этом томе чего только нет. О нем в западной печати, по принципу симпатии, говорят как о научном труде. Я не вижу там никаких признаков научности. Это публицистическая, политическая и узкопартийная книга… По принципу симпатии, западная левая печать называет Роя Медведева не иначе как ученым-историком. Но его книга – не работа ученого…». [99]
Но наиболее критически оценили мою книгу маоистские организации. Так, орган маоистов – газета «Нуово Унита» (Рим) писала: «Книга Медведева содержит от первой до последней страницы скопление грубой клеветы и явной лжи. Сталин покрыт такими оскорбительными эпитетами и обвинен в таких противоречащих разуму вещах, что практически ничего не остается от его дела. Подобное стремление прибегнуть к самым низким поношениям может быть объяснено только той степенью вырождения, которое присуще ревизионистским интеллектуалам. Они разочарованы, и их поражает, что марксистско-ленинские принципы, которые они считают похороненными атакой против Сталина на ХХ съезде, в действительности более живы, чем когда-либо, и эти идеи все более распространяются… Утверждение Медведева насчет существования так называемого “сталинского террора” разоблачают самого автора. Вопреки своему желанию, Медведев показывает, что дело шло о терроре против контрреволюционных элементов, вступивших на капиталистический путь. И эта борьба Сталина против провокаторов и тайных агентов велась при помощи масс во всей стране». [100]
Столь же различными были отзывы и о других моих книгах. Американский историк и советолог Ст. Коэн писал о книге «Социализм и демократия»: «Каждый человек, интересующий положением в Советском Союзе и во всем мире, должен прочесть книгу “О социалистической демократии”. Написанная ясным языком, свободная от риторики и напыщенности, она дает возможность западному читателю более правильно понять особый марксизм-ленинизм Медведева и пересмотреть вопрос о потенциале советского коммунизма… Эта книга является одним из важнейших политических документов, когда-либо пришедших к нам из Советского Союза». [101]
В то же время рецензент из коммунистической газеты «Юманите» назвал книгу «Социализм и демократия» «пасквилем против социалистической демократии». По мнению рецензента, все утверждения Роя Медведева о недостатке демократии в СССР рассыпаются в прах, как только западные люди начинают регулярно читать московские газеты «Правду» и «Известия». Ибо именно на страницах этих газет трудящиеся СССР систематически подвергают критике недостатки в своей стране.
Лично я не спешу соглашаться ни с крайне похвальными, ни с крайне отрицательными рецензиями, ибо большинство рецензентов видят в той или иной книге обычно то, что им хочется видеть. Как историк я полностью согласен с Солженицыным – в любом виде литературы лучшим рецензентом является нетленное время. Могу лишь надеяться, что приговор этого беспристрастного рецензента в отношении моих и Жореса книг не будет слишком суров.
Некоторые партийные руководители, занимающиеся у нас проблемами идеологии, давно требуют как-то пресечь мою деятельность, будто бы разрушающую тот облик «развитого», или «зрелого», социализма, который создает официальная пропаганда. Я считаю все же, что в СССР еще не создана вполне совершенная модель социализма и что наш далеко не идеальный советский социализм все еще основательно перемешан с лжесоциализмом.
Философ П. Егидес, горячо приветствуя мои социалистические убеждения, крайне недоволен, однако, что я нахожу в современном советском обществе какие-то элементы социализма. Как утверждает Егидес, взгляды Роя Медведева окончательно разоружают и расслабляют движение либеральных интеллектуалов. Ибо если в СССР «налицо социализм, и дело лишь в том, чтобы развивать социалистическую демократию, и раз налицо беспрерывные “улучшения”…, то к чему сейчас бороться, конфликтовать с властями, дразнить их, рисковать вызывать их гнев, к чему вызывать огонь на себя? Не лучше ли вернуться в лоно привычного раболепия, где более или менее спокойно и уютно?» Егидес обвиняет, правда, не только меня, но и Солженицына, ибо как только обнаружился его антисоциализм и антидемократизм, трусливые либеральные интеллигенты «стали уходить от демократического движения вообще». [102]
Что касается Солженицына, то он негодует по поводу того, что Рой Медведев вообще защищает идею социализма, у которого, как полагает Солженицын и его друг И. Шафаревич, ни при каких условиях не может быть приемлемой «модели» или «человеческого лица». Выступая в 1974 году в Стокгольме, Солженицын сказал: «У нас в СССР принят термин “инакомыслящий” или “диссидент”. Так вот надо быть осторожным в употреблении этого термина, более точно употреблять его. Рой Медведев в точном смысле слова не относится к инакомыслящим, в СССР ему ничего не угрожает лично, потому что он в общем наилучшим образом защищает режим – более умно и более гибко, чем это может сделать официальная печать». [103]