Андропов

Возникает вопрос: как поступил бы Андропов, убедившись в том, что инъекция насилия (других действенных сил административно-командная система не имеет) лишь встряхнула общество, но не вернула ему жизнеспособность? Сумел бы он, отбросив идеологические догмы, осознать необходимость кардинальных реформ? Уверены, что нет. Человек, сформировавшийся в условиях сталинского режима, непосредственно причастный к событиям в Венгрии, Чехословакии, Афганистане, возглавлявший нашу тайную полицию, короче говоря, всю жизнь верой и правдой служивший системе, не смог бы ей изменить. Поэтому возможны были только два варианта: дальнейшее "закручивание гаек" до полного "срыва резьбы", то есть террор… либо отступление и продолжение мирного загнивания. Осуществляемая при Андропове политика не получила логического завершения и была свернута после его смерти. Однако бесперспективность избранного им пути получила бесспорное подтверждение уже после апреля восемьдесят пятого года… Однако "вариант Андропова" и сегодня имеет немало сторонников в партийном и государственном аппарате, особенно в системе правоохранительных органов. При этом важно подчеркнуть, что речь идет не о коррумпированной части аппарата, с которой обычно связываются основные причины торможения перестройки, а как раз о последовательных борцах с коррупцией, идейных сторонниках тоталитарной системы… Вместе с тем было бы грубой ошибкой полагать, что тоска по "ан-дроповскому времени" мучает только управленческую элиту. Этой тоской, к сожалению, заражены самые широкие социальные слои. Причин здесь несколько. Во-первых, Андропов действовал более решительно и последовательно, чем нынешнее руководство страны. Во-вторых, его политика не посягала на основы общественной системы, не нарушала привычного жизненного уклада и не задевала интересов многочисленных социальных групп. Наконец, в-третьих, в социально-психологическом плане эта политика не разрушала стереотипы массового сознания, а опиралась на них»[326].

Можно согласиться со многими тезисами А. и В. Похмелкиных, хотя в очерке рассматривается лишь одна сторона пусть и недолгого, но очень важного и поучительного правления Андропова. Об этом говорит и название их очерка — «Война с преступностью и мир насилия». Альтернатив в начале 80-х годов существовало больше, и для страны было бы лучше, если бы власть перешла в руки Андропова не в 1982-м, а в 1980 году и находилась в его руках хотя бы до конца 1986 года.

Юрий Королев, многие годы проработавший в аппарате Верховного Совета СССР, писал в воспоминаниях: «Пребывание Юрия Андропова на посту главы государства было недолгим, но оставило в народе довольно глубокий след. В чем же причина? Его энергичная и, надо полагать, искренняя попытка в числе первых мероприятий навести порядок и дисциплину в государстве, обществе, остановить процесс распада и разложения была воспринята с большими надеждами.

Надо сказать, что серьезные нарушения в этой сфере ощущались людьми давно и болезненно. Дисциплина падала, ослабевал порядок. Все больше становилось бездельников, видны были грубые нарушения законности. Тогда мы еще не называли эти явления застойными, действовала инерция фальши и лицемерия. Но все же видно было, что работать добросовестно многие не хотели.

После распущенной и развращающей брежневщины укрепление общего порядка было направлено на то, чтобы поставить на место зарвавшихся руководителей, которые чувствовали себя неуязвимыми, не боялись никого и ничего как в центре, так и на местах»[327].

Один из известных политиков, занимавший высокие посты во времена Брежнева и Андропова и еще более высокие — во времена Горбачева, писал автору книги в 1990 году, давая оценки ряду политических деятелей: «Надо иметь в виду, что почти каждого политика, особенно при недостатке информации и фактов, сопровождает и легенда об этом политике, не всегда совпадающая с реальной политической личностью. Вспоминается фильм об Андропове, сделанный вскоре после его смерти. Главное "действующее лицо" там — капот "ЗИЛа", полфильма катающегося от Кремля до Дзержинки и обратно. Прекрасный зрительный образ при полном отсутствии материала даже для самой краткой биографии. И тем самым благотворное поле для мифотворчества.

Легенда гласит: новый руководитель — интеллигент и умница, требовательный и внешне сдержанный, жесткий, но притом и демократичный, даже по-своему обаятельный человек и руководитель, он вырвал бы нашу страну из застоя, если бы только успел осуществить задуманное. Но не успел: поздно пришел к власти и с разрушенным здоровьем.

Откуда взялась эта легенда об Андропове и что она, собственно, отражает, чем питается?..

Источник легенды — общественные ожидания перемен. И с точки зрения личности у руля, и в плане наведения элементарного порядка и ответственности, и в более широкой перспективе поворота общества с пути скатывания под уклон, по которому оно целеустремленно и для всех думающих людей очевидно шло с конца 60-х годов. При этом общество понимало, что реальный выбор может быть только из круга Политбюро, и искало здесь новые лица по принципу "наименьшего зла". Но все же если новый руководитель неправомерно наделялся в глазах общественного мнения обилием всяких позитивных качеств и намерений только на том основании, что он — новый, невольно возникает вопрос об иррационализме нашего общественного сознания…

Другой источник — искренняя тоска немалой части общества по "сильной руке". Эти люди приветствовали приход и первые меры Андропова откровенно и заинтересованно. И сам по себе этот факт должен был бы заставить нас о многом задуматься…

С кем и против кого мог быть Андропов-лидер, если бы здоровье позволило ему полноценно руководить хотя бы 4–5 лет? На кого он стал бы опираться и лично, и в проведении своей политики? Кто — кроме жуликов, конечно, — оказался бы в числе его оппонентов и противников? Как его идеи и подходы соотносились бы с теми идеями, что уже заявили о себе к этому времени и в нашем обществе, и в мире: в соцсодружестве, в Китае, в комдвижении, на Западе, в развивающихся странах?

Нет ли резона предположить иное: стране нашей повезло, что волей судьбы она была избавлена от нескольких лет активного, нажимистого правления человека вчерашнего дня? И если такой человек в чисто личном плане чем-то незауряден, ярок, своеобычен, то ведь эти качества делают его как политика еще более опасным в конкретных условиях нашей страны»[328].

Легенды и мифы возникают вокруг каждого из крупных политических и общественных деятелей. Но они имеют своим источником не только общественные ожидания и тревоги, но и разные результаты деятельности и личные качества этих деятелей. Совершенно иное мнение о возможных итогах правления Андропова изложил в своем дневнике другой крупный политик и генерал, не один раз встречавшийся с Андроповым. «Как могла сложиться судьба нашего государства, проживи Юрий Владимирович еще 5–7 лет? Споры по этому поводу, особенно между людьми отдаленными от власти и не имеющими возможности к ней приблизиться, шли давно — примерно с 1987 года, когда стали обнаруживаться слабые стороны Горбачева… Но все же, ожидала бы иная судьба наше государство, проживи Андропов дольше? Любой ветеран Службы и КПСС, ни на секунду не задумавшись, ответил бы утвердительно. Почти любой. Нельзя винить ветеранов за то, что им проще мерить настоящее аршином прошлого. Если нет ясности сейчас, нет ее в будущем, то пусть она будет хотя бы в прошлом… Прежде всего надо восстановить то, что не может вызывать сомнения: Андропов ясно видел, что страна начинает все больше отставать от своих международных конкурентов. Научно-техническая революция, изменившая материальный облик мира, обходила Советский Союз стороной. Андропов подгонял и поощрял Службу. Служба напрягалась до предела, рисковала, добывала ценнейшую информацию, но плотно сколоченная, идеальная в своем роде система отталкивала все то, что родилось не в ее недрах, морщась, с отвращением глотала чужеземные новинки, а чаще выплевывала их. Такой прием на Руси когда-то встречала картошка. Система оказывалась неспособной угнаться за обещаниями, которые ее вожди десятилетиями давали собственному народу. Андропов все это понимал и не случайно был первым за все века единоначальником России, призвавшим сограждан задуматься и осмыслить, в каком обществе они живут. Всем его предшественникам, а затем и преемникам поставить вопрос таким образом не приходило в голову. Это всегда было печальным, зачастую тяжко наказуемым уделом оппозиции. Мог ли Юрий Владимирович провести реформы иначе, чем Горбачев? Подобрать иной круг соратников и советников? Сдержать напор диссидентской интеллигенции? Сбить непомерную цену, которую позднее заплатил Горбачев за выход из международной конфронтации? Однозначных ответов на эти вопросы не было. Андропов был деятелем иного калибра по сравнению с Горбачевым, иного прошлого, иного интеллекта. Пожалуй, аплодисменты заставляли бы его не ликовать внутренне, а досадовать на самого себя. В то же время Яковлев, Шеварднадзе, Горбачев вполне могли бы войти в его ближайшее окружение. Ведь все они были птенцами одного и того же гнезда, одного и того же инкубатора — аппарата ЦК КПСС. Надо думать, что сумел бы Андропов смириться с возвращением в активную жизнь Солженицына и Сахарова. Проницательный прагматик, озаренный светом великой идеи, Андропов шел бы к реформации медленно, обдуманно, взвешивая риск каждого шага. Недуги, которые стала лечить хирургически, тупой пилой руками алчных эскулапов "демократия", Андропов пытался бы лечить терапевтически. Возможно, мы пришли бы к тому же, но спокойнее и заплатив меньшую цену за счет народа. Все революции и контрреволюции оплачиваются народом…»[329].

326

16 Нева. 1990. № 8. С. 159–160.

327

17 Королев Ю. Кремлевский советник. М., 1995. С. 218.

328

18 Из архива автора. Материалы 1990 года.

329

19 Из архива автора. Материалы 1998 года.