Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 69 из 88



— Глаза, погружающие человека в гипноз, — прошептал он. — Ты действительно заворожила меня.

Лавиния коснулась пальцем мочки его уха, потом — уголка рта. Она снова улыбнулась, и Тобиас, охваченный неистовой страстью, приготовился войти в нее.

Звук открывающейся парадной двери и приглушенные голоса остановили его как раз в этот момент.

Лавиния замерла в его объятиях.

— О Боже! — встревоженно воскликнула она. — Тобиас…

— Гром и молнии! — Он прижался лбом к ее лбу. — Только не говори мне…

— Наверное, Эмелин вернулась домой несколько раньше. — Паника зазвучала в голосе Лавинии, и она безуспешно заколотила по груди Тобиаса кулачками. — Мы должны немедленно привести себя в порядок. Она может войти в любой момент.

Очарование было разрушено.

Тобиас отступил и застегнул брюки.

— Успокойся, Лавиния. Едва ли Эмелин заметит что-то необычное.

— Нам нужен свежий воздух.

Лавиния соскочила со стола, оправила юбки и, бросившись к окну, распахнула его. Холодный, сырой ветер ворвался в кабинет, и огонь в камине затрепетал.

Тобиасу стало смешно.

— На улице дождь, разве ты не заметила?

Она обернулась и осуждающе посмотрела на него:

— Я прекрасно это вижу.

Он улыбнулся и тут услышал знакомый голос, доносящийся из коридора.

— По-моему, часть лекции, посвященная мистером Халкоумом развалинам Помпеи, была довольна слаба, — сказал Энтони.

— Я согласна. И очень сомневаюсь, что он побывал где-нибудь, кроме Британского музея, чтобы собрать свои данные.

Лавиния насторожилась:

— Что эта они делают? Господи, если кто-нибудь из соседей видел, как они вместе вошли в пустой дом, Эмелин пропала. Ее репутация будет совершенно погублена.

— Гм, Лавиния…

— Сама разберусь. — Она решительно направилась к двери кабинета и распахнула ее. — Так, что здесь происходит?

Энтони и Эмелин остановились на полпути к ней.

— Добрый день, мистер Марч, — сказала Эмелин.

— Мисс Эмелин, — поклонился Тобиас. Энтони удивленно посмотрел на Лавинию:

— Что-то случилось, миссис Лейк?



— Вы что, совсем лишены благоразумия? — гневно воскликнула Лавиния. — Эмелин, конечно, ты права, позволяя мистеру Синклеру провожать тебя до парадных дверей, но приглашать его войти, когда никого нет дома! О чем ты только думаешь?

Эмелин растерялась:

— Но, Лавиния…

— А что, если соседи видели вас?

Энтони обменялся взглядом с Эмелин.

— Позвольте мне убедиться, что я правильно понял вас, — сказал он. — Вы обеспокоены тем, что кто-то мог видеть, как я провожаю мисс Эмелин в дом, когда в нем никого нет?

— Разумеется. Двое не состоящих в браке молодых людей входят в дом вместе. Что подумают соседи?

— Разреши мне указать на небольшой изъян в твоей логике, — возразила Эмелин. Лавиния вспыхнула:

— И что же это за изъян?

— Дом не пустой. Ведь здесь ты и мистер Марч.

Последовало напряженное молчание.

Тобиас подавил смех и взглянул на Лавинию, гадая, когда же она осознает, что слишком бурно отреагировала на невинный поступок Энтони и Эмелин.

«Хорошо, — подумал он, — если в последнюю секунду удастся избежать неловкой ситуации».

Лавиния ухватилась за последний аргумент.

— Все это прекрасно, но ты же не знала, что мы здесь, Эмелин.

— Мы знали, — почтительно ответил Энтони, — что вы дома. Лакей леди Уортхэм проводил мисс Эмелин до двери. Открыв ее своим ключом, она увидела шляпу и перчатки Тобиаса и вашу накидку. Мисс Эмелин заверила леди Уортхэм, что вы оба здесь, и с одобрения милой дамы я вошел в дом с мисс Эмелин.

Лавиния растерялась.

— Судя по всему, вы не слышали, как мы подъехали в карете леди Уортхэм. И того, как я сказала ей, что вы дома, — заметила Эмелин.

— Гм… — пробормотала Лавиния. — Мы ничего не слышали, поскольку были заняты в кабинете.

— Вы, вероятно, занимались чрезвычайно важным делом, — заметил Энтони, невинно улыбнувшись. — Мы ведь вошли довольно шумно, правда, мисс Эмелин?

— Да, и я даже не представляю, как можно было не услышать нас.

Лавиния залилась румянцем.

Озорные огоньки сверкнули в глазах Эмелин.

— Видимо, вы с мистером Марчем обсуждали что-то захватывающее, если не слышали, как мы приехали.

Лавиния вздохнула:

— Поэзию.