Сомнительная репутация

— Да, это обычное явление. — Тобиас помолчал. — А на какие средства вы существовали? Ваш муж имел какой-то источник дохода?

— Пока мы были вместе, я поддерживала семью, зарабатывая гипнотическим лечением. После смерти Джона несколько лет я продолжала заниматься тем же.

— Почему же перестали?

Лавиния сделала глоток хереса и поставила бокал.

— Произошел несчастный случай в небольшой деревушке на севере.

— Что за несчастный случай?

— Мне не хочется говорить об этом. Скажу лишь одно: я решила, что лучше избрать другую карьеру.

— А когда Эмелин стала жить с вами?

— Шесть лет назад, после того как ее родители попали в аварию. — «Пора менять тему», — подумала Лавиния. — Эмелин сказала, что, посмотрев работы миссис Воэн, мы поймем, почему она не получает много заказов на свои скульптуры. Теперь, кажется, я догадываюсь, что она имела в виду.

— Я тоже.

— Искусство миссис Воэн слишком похоже на жизнь. Я осознала, что ее скульптуры вызывают у меня… тревогу.

— Возможно, дело в самой природе воска. — Тобиас задумчиво рассматривал остатки хереса в бокале. — Он изначально не столь холоден, как камень или глина. И образ получается не двухмерный, как на картинах. Ничто не походит так на человеческую плоть, как изделие из воска, искусно вылепленное и мастерски раскрашенное.

— Вы заметили, что миссис Воэн использует настоящие волосы для бровей и ресниц?

— Да.

— Работы этой женщины поразительны, но я не хотела бы, чтобы любая из них оказалась здесь. — Лавинию передернуло. — Одно дело — портрет дедушки над камином. И совсем иное — его трехмерное изображение в полный рост, сидящее в соседнем кресле.

— Вы правы. — Тобиас задумчиво смотрел в огонь. Снова наступило молчание.

Лавиния встала, чтобы принести графин с хересом из шкафчика. Она снова наполнила бокалы и села. На этот раз Лавиния оставила графин на столике.

Она думала, каково сидеть рядом с Тобиасом здесь, в ее кабинете. Твердила себе, что у них нет ничего общего. Их объединяют убитый шантажист, пропавший дневник и деловая договоренность, которая рано или поздно закончится.

И все же Лавиния сознавала, что трудно не учитывать эти моменты.

Тобиас вытянул левую ногу, явно пытаясь устроить ее поудобнее.

— Предлагаю вернуться к нашей неотложной проблеме, — сказал он. — Я раздумывал, как нам следует действовать. К сожалению, миссис Воэн не слишком помогла нам сегодня. Все эти бредни о любви, превратившейся в ненависть, бесполезны.

— Это еще нужно выяснить.

— Но это уж точно не дало нам никаких подсказок. И я вовсе не уверен, что разговоры с владельцами музеев восковых фигур направят нас по верному пути.

— У вас есть идея получше?

— Я сказал своим информаторам, что хорошо заплачу за любые сведения о дневнике. Но пока от них ничего не поступило.

— Другими словами, у вас нет подходящего плана действий.

Тобиас постучал по подлокотнику кресла и вдруг вскочил:

— Нет, у меня нет идеи получше.

Лавиния настороженно следила за ним.

— Значит, тогда нам все же стоит поговорить с владельцами других музеев.

— Пожалуй. — Тобиас вцепился в каминную полку и смотрел на нее каким-то странным взглядом. — Но возможно, мне лучше самому провести эти беседы.

— Что? — Лавиния стукнула бокалом по столу и поднялась. — Даже не думайте продолжать без меня, сэр. Я об этом и слышать не хочу.

— Лавиния, ситуация становится опаснее с каждым часом. Мне теперь ясно, что легкого решения не будет. И я не хочу, чтобы вы слишком втягивались в эту историю.

— Я уже втянулась, сэр. Учтите: помимо того, что у меня есть клиент, поручивший мне разобраться в этом деле, я была одной из жертв шантажа Холтона Феликса.

— Я, конечно, буду и дальше советоваться с вами и консультировать вас.

— Вздор! Я знаю, в чем дело. Вы пытаетесь украсть моего клиента, так?

— Черт побери, Лавиния, да мне наплевать на вашего клиента! Я пытаюсь обеспечить безопасность вашей персоны.

— Я вполне способна позаботиться о себе, мистер Марч. И кстати, успешно делаю это уже много лет. Это уловка, чтобы завладеть моим клиентом, и я не допущу этого.

Тобиас снял руку с каминной полки и мягко приподнял ее подбородок:

— Вы действительно самая упрямая, самая невозможная женщина из всех, что я встречал.

— В ваших устах это звучит как комплимент.

Тепло его пальцев завораживало Лавинию, как гипноз. Она вдруг остро, до боли, почувствовала близость Тобиаса, и у нее закружилась голова.

«Он слишком близко, — подумала Лавиния. — Нужно отступить от него». Но как ни странно, она не могла заставить себя сделать это.

— Я кое-что хотел спросить у вас, — тихо сказал он.

— Если вы собираетесь уговорить меня отказаться от клиента, то подумайте еще раз как следует.

— Мой вопрос не имеет никакого отношения к Джоан Доув. — Тобиас не убрал пальцы с ее подбородка. — Я хочу знать, действительно ли вы презираете меня за то, что произошло в Италии?

— Прошу прощения, сэр?

— Вы слышали меня.

— Не понимаю, чего вы добиваетесь.

— Я и сам не понимаю. — Тобиас обхватил ее лицо ладонями. — Вы презираете меня за случившееся в Риме?

— Вы, безусловно, могли бы решить проблему не столь возмутительным способом.

— У меня не было времени. Я же объяснял. Меня очень поздно предупредили, что Карлайл намеревается начать действовать этой же ночью.

— Отговорки, сэр. Ничего, кроме отговорок.

— Вы презираете меня за них?

Лавиния всплеснула руками:

— Нет. Я не презираю вас. Я считаю, что все следовало сделать более учтиво, но понимаю, что хорошие манеры — не главное из ваших достоинств.

Тобиас провел пальцем по ее нижней губе.

— Скажите мне снова, что не презираете меня.

— Ну ладно. Я не презираю вас, сэр. Понимаю, что вы были не в себе той ночью в Риме.

— Не в себе?

У Лавинии слегка закружилась голова. Слишком много хереса на пустой желудок. Она облизнула губы.

— Да, вам почему-то взбрело в голову, будто нам с Эмелин что-то угрожает. Я сделала скидку на состояние вашего рассудка в тот момент.

— А как насчет состояния моего рассудка сейчас?