Страница 5 из 12
- Хотя смею признаться, - продолжил МакКин, - мы с вами давным-давно представлены друг другу. Вы приезжали на столетний юбилей моей бабушки, в наше родовое имение в Ирландии. Где, украв фейерверк, подожгли сарай.
Полли возмущенно вскинула брови и хотела было защититься от такой наглой лжи, но вдруг ужас от огня и дыма, охватывающий все пространство вокруг, в секунду заполнил её мозг.
- Мне было тогда пять лет, и я сама чуть не погибла.
- Что вы, я не хотел вас обвинять, просто желал, чтобы разговор перешел сразу на дружественный тон, но кажется, вспоминать этот случай было ошибкой, - МакКин вздохнул.
Наступило молчание, но спустя минуту МакКин прервал его более официальным вопросом:
- Мистер Бригстоун говорил, что вы должны приехать на днях. Я хотел купить в честь вашего приезда цветы. Неужели я перепутал даты?
- Должно быть. Но не беспокойтесь, хорошо, что нет цветов, я от них ужасно устала в Индии.
- Значит, вы приехали сегодняшним поездом, - поднял одну бровь он. - Надеюсь, вас не коснулось ночное происшествие?
- Что? - в комнату вошел дядя. - Что произошло с поездом?!
- Скорее с одним из его пассажиров. Был убит венгерский граф, - сказал МакКин.
- О боже Полли, и ты была там? - дядя был в ужасе.
- Да нет, я ничего не слышала, это случилось в соседнем вагоне.
- В соседнем... - дядя шлепнулся на стул.
- Не беспокойтесь, мистер Бригстоун. Преступник пойман. Мисс Полли цела, - МакКин, словно проверяя этот факт, внимательно посмотрел на Полли.
- Пойду принесу бренди, - вздохнул дядя, - эта пустая настойка меня не успокоит.
Как только дядя вышел, МакКин сказал тихо:
- А откуда у вас такой ушиб на руке?
Полли глянула на руку. Она и не заметила ниже локтя легкого синяка. Видимо ударилась, когда летела вместе с незнакомцем через дверной проем. Полли не желала признаваться, что она встретила человека в маске и не выдала его полиции и потому, с подозрением глядя на постояльца, в свою очередь спросила:
- А разве уже писали о происшествии?
- О, Полли, - в комнату вернулся дядя с бутылкой в руке, - я же забыл тебе сказать, что мистер МакКин - детектив!
- Так вы здесь и посетителей принимаете? - сурово спросила Полли, не обращая внимания, с какой радостью дядя сообщил о профессии постояльца.
- Не больше чем любой праздный джентльмен, - отрезал МакКин.
- Значит, вы не особенно удачливы в своей профессии? - язвительно спросила Полли.
Рик открыл было рот, словно силясь ответить что-нибудь колкое, но, видимо, ему в голову ничего не пришло и тут, к счастью для него, дядя позвал всех садиться за стол.
На обед подали невозможно пересоленый суп. Дядя, возмущаясь, позвал кухарку. Кухарка, пожилая женщина с веснушчатым лицом, хмуро проговорила:
- Когда я сварила суп, он был абсолютно съедобен. Так что во всем виноваты ОНИ!
- Миссис Харрис, вы опять за свое, - вздохнул дядя. - Опять эти выдумки о чертенятах или злых духах.
- Нечисто здесь, - прошептала кухарка, зыркая по сторонам. - Но не беспокойтесь, я попрошу у отца Грюгеля святой воды и такое больше не повторится.
Дядя проигнорировал заботливое высказывание о святой воде и отослал кухарку на кухню, заявив ей, что все же надо быть повнимательней.
- Она отличная кухарка и экономно умеет вести дом, - оправдывая ее, сказал дядя. - Но её излишняя набожность с недюжим воображением придумала ИХ, и теперь все несчастные случаи она списывает на нечисть.
Вместо супа приступили ко второму. Дядя стал вспоминать прежние дни, когда он часто гостил в этом доме у брата и здесь, за столом, собиралось много гостей: офицеров, друзей Альберта и веселых подруг Оливии.
- А на том месте, - и дядя указал на пустующий торец стола у окна, - сидела мать Оливии - миссис Эбигейл Пикрофт. Довольно мрачная старуха.
- Я её почти не помню, - удивилась Полли. - Ни отец, ни мать не говорили о ней, единственное, что меня с ней связывает, так это оставшийся у меня медальон, с миниатюрным портретом еще молодой бабушки внутри, - Полли задумалась, и МакКин кинул на неё изучающий взгляд.
- Да, Оливия с матерью как раз перед отъездом в Индию не на шутку поссорились, хотя, если честно, они всегда не очень ладили друг с другом, - дядя без аппетита воевал с пудингом на своей тарелке, и наконец, поморщившись над очередным кусочком, проглотил его словно микстуру.
"Это точно, - подумала Полли, - так не ладили, что я о бабушке ничего не знаю, кроме имени".
- Неужели доктора вас обязали есть творожный пудинг? - с легкой улыбкой спросил дядю МакКин.
- Я сам, - вскинул брови дядя, - знаю, какую пользу несет это творожно-желейное вещество. Один мой знакомый рассказывал, что его хороший знакомый, попав под экипаж, сломал руку, ногу и кажется пару пальцев. Так вот, его организм востребовал по какому-то странному желанию пудинг во всех его вариантах. И, к удивлению докторов, уже через пару месяцев этот знакомый моего знакомого бегал, словно ему было двадцать, а не семьдесят лет.
Полли хотела спросить дядю о бабушке, но при чужом человеке разговаривать о семейных проблемах и странностях не хотелось. И поэтому Полли продолжила молча пить чай.
После обеда МакКин взял принесенные только что служанкой газеты и скрылся в своем эркере, лишь холодно раскланявшись с Полли и пожелав дяде удачного дня. А дядя не отпускал Полли еще часа два, все расспрашивая её о их жизни в Индии, но больше говорил сам, опять возвращаясь воспоминаниями в годы своей и брата молодости.
Лишь только дядя Генри перешел к опереточной диве, которой был увлечен в молодости, вошел дворецкий и доложил, что пришел некий Джон Хобсон, сомнительного вида человек, и поэтому он его даже за порог не пустил.
Дядя сморщился, будто у него заболел зуб.
- Меня нет дома. Скажи, что я уехал и буду неизвестно когда, не в этом месяце точно.
Дворецкий кивнул и вышел.
- Боже-боже, эти кредиторы меня доведут до нервного срыва, - дядя встал и осторожно шагнул к окну. - А этот самый зубастый из них.
Полли тоже подошла к окну, но ближе, чем мог из-за страха позволить себе дядя. А потому увидела на дорожке пожилого мужчину в потрепанном сюртуке и пыльных брюках. Его котелок давно вышел из моды, нос был крючковат и казалось, мужчина словно что-то вынюхивал, оглядывая дом.
- Он же не думает, - всполошился дядя, - из-за этого ничтожного кредита прибрать наш дом?
- Ну, даже если и так, - сказала Полли, - у него это не выйдет, дом ведь записан на мое имя.
Дядя как-то странно крякнул и отступил, пробормотав что-то.
- Постойте, - нахмурилась Полли, - разве это не так?
- Нет, нет, с этим все в порядке, - дядя отступал к двери. - Прости, у меня от всего этого ужасно разболелась голова, поговорим потом, - и он выскочил за дверь.
- Еще не хватало лишиться дома! - Полли нахмурилась и опять глянула в окно. Ростовщик, ссутулясь, неспешной походкой направлялся к калитке. Теперь и Полли испытывала к нему недобрые чувства.
В доме была удивительная тишина, не то что в семье полковника Грепфрейта, где Полли жила последние два года. Там, благодаря трем сестрам и их взбалмошной мамаше, вечно было такое чувство, что дамочки собираются на бал или готовятся к длительному путешествию.
Полли поднялась к себе в спальню. Открыла шкаф, куда служанка только что поместила её одежду и с грустью отметила, что платья выглядят изрядно поизносившимися. Но об обновках и мечтать не стоило, Полли понимала, что теперь, видимо, ей придется работать! И она могла бы быть белошвейкой, или давать уроки музыки, или на худой конец преподавать хинди. Но вышивка королевской гладью её утомляла, а давать уроки музыки или хинди было бы просто ужасно, так как терпения в Полли не было. Поэтому, несмотря на скверное денежное положение, даже думать об этом было невыносимо. И она решила ненадолго отложить этот вопрос. Нужно же отдохнуть после поездки.