Страница 55 из 58
Как и в начале правления Елизаветы, гвардейцы, совершившие переворот, могли стать серьезной угрозой для безопасности императрицы. Екатерина это прекрасно понимала. Осенью 1762 г. в письме к С. Понятовскому[230] она писала о необходимости вести себя весьма осторожно. Основным назначением гвардейских полков стали охрана престола и отчасти подготовка офицеров для армии, однако эта подготовка оставляла желать лучшего. Керсновский справедливо указывал: «Недоросли из дворян <…> писались в гвардию в раннем детстве, зачастую от рождения. <…> Производство их в унтер-офицерское звание и первый офицерский чин шло заочно, „за выслугу лет“, – и очень многие „уходили в отставку“, так и не увидев своего полка! Те же, кто являлся в полки, несли легкую и приятную службу. <…> Когда им приходила очередь заступать в караулы, слуги несли их ружья и амуницию. Службу за них отправляли гвардейские солдаты, взятые по набору (сдаточные) и служившие без всяких поблажек»[231].
Как часто подобная ситуация повторялась в истории России: осыпанные милостями «придворные подразделения» медленно, но верно разлагались. Не участвуя в сражениях, они утрачивали боевые традиции; офицерский состав не занимался боевой подготовкой и воспитанием солдат; сводилось на нет чувство товарищества. Зато кичливость и чванство достигали неимоверных размеров. Именно здесь лежат корни «дедовщины», с одной стороны, и ничем не оправданные потери в первых боях – с другой. Можно утверждать, что с государственной точки зрения боеспособность любого подразделения определяется как заботой о «человеке с ружьем», так и постоянным контролем за состоянием военных коллективов.
Не имея реальной возможности контролировать гвардию в начале царствования, Екатерина II стала создавать собственные специальные институты. Манифестом от 19 октября 1762 г. она подтвердила решение свергнутого мужа о ликвидации Тайных розыскных дел канцелярии. Однако, хорошо понимая значение секретной политической полиции, императрица передала расследование дел по важнейшим государственным преступлениям в ведение Сената, спрятав в его респектабельных стенах Тайную экспедицию.
Уже 2 октября генерал-прокурор Сената A. И. Глебов получил от государыни указание рассматривать дела о государственных преступлениях вместе с тайным советником Н. И. Паниным[232]. Тайная экспедиция, как и ее предшественники, объединяла политический сыск и контрразведку. Поручив контроль над Тайной экспедицией двум высшим чиновникам, императрица получила возможность контролировать обоих. Глебова в 1764 г. сменил генерал-прокурор А. А. Вяземский[233]. Основной фигурой в Тайной экспедиции являлся обер-секретарь С. И. Шешковский, остававшийся на этом посту до 1792 г. Агентурно-наблюдательной сетью в Петербурге заведовал генерал-полицмейстер B. Чичерин.
Екатерина II. Портрет последней трети XVIII в.
Московское отделение Тайной канцелярии подчинялось московскому главнокомандующему: вначале генерал-фельдмаршалу П. С. Салтыкову (в 1763–1771 гг.), затем генерал-аншефу М. Н. Волконскому (в 1771–1780 гг.), а еще позже – генерал-аншефу А. А. Прозоровскому (в 1790–1795 гг.). Агентурно-наблюдательной сетью в Москве заведовал обер-полицмейстер Н. Архаров. Екатерина II сохранила также практику формирования временных следственных комиссий для рассмотрения особо опасных государственных преступлений. В помощь комиссиям придавались сотрудники Тайной экспедиции. Вскоре после смерти Петра III императрица посетила Шлиссельбург, где находился в заключении свергнутый Елизаветой Иван Антонович. Ознакомившись с содержанием царственного узника, она дала секретную инструкцию караульным офицерам, в случае попытки освобождения обязав арестанта «умертвить». Когда в июле 1764 г. поручик Смоленского пехотного полка В. Я. Мирович предпринял попытку освободить «законного государя», Иван Антонович был убит офицерами охраны, выполнившими личный приказ государыни. Мы полагаем, что «неудачная» попытка освобождения вполне могла быть организована по инициативе самой императрицы. Екатерина II запретила пытать Мировича и привлекать к следствию его брата, что противоречит следственной практике тех лет. Таким образом, «заговор» Мировича скорее всего – одна из первых успешных спецопераций новой секретной службы Ее Величества. (Судьба самого Мировича была печальной: он был осужден Сенатом и казнен.)
В 1769 г. по доносу А. Постниковой властям стало известно о намерении офицеров Преображенского полка Афанасьева, Жилина, Озерова и Попова свергнуть Екатерину II и провозгласить императором Павла Петровича. Следственную комиссию возглавил Никита Панин, в нее вошли генерал-прокурор Сената А. Вяземский, генерал-полицмейстер Петербурга В. Чичерин и кабинет-секретарь И. П. Елагин. Расследование установило виновность офицеров, которые были лишены всех чинов, званий и дворянства. Часть из них приговорили к пожизненному заключению в крепости, часть сослали в Нерчинск и на Камчатку. В 1772 г. в Тайной экспедиции велось следствие по делу капралов Преображенского полка Оловянникова, Подгорого, Чуфаровского, подпоручика Тобольского полка Селехова и группы солдат, которые хотели убить Екатерину II и короновать ее сына. Императрица внимательно следила за ходом следствия и дала Вяземскому указание «гвардию вычистить и корень зла истребить». Всех заговорщиков «навечно» отправили в Нерчинскую каторгу.
Н. И. Панин не только контролировал Тайную экспедицию, но и являлся руководителем Коллегии иностранных дел, также он заведовал дипломатией и внешней разведкой. По сути, он действовал в соответствии с правилами того времени: «Дипломат XVIII века <…> был вправе вербовать себе открытых сторонников и тайных осведомителей, осуществлять подкуп официальных лиц, что вообще было в порядке вещей»[234]. Поскольку он считался признанным мастером конспирации и тайных межгосударственных интриг, государыня всегда внимательно прислушивалась к его советам.
Денег на организацию агентурных сетей (в том числе агентов влияния) не жалели. Только в Польшу в 1763 г. было направлено более одного миллиона рублей. Но если надо, то действовали и силовыми методами, причем быстро и решительно. В октябре 1767 г. (защита диссидентов) в одну ночь были захвачены и отправлены в Россию вожаки католической оппозиции: епископы Солтык, Залусский и гетман Ржевусский с сыном.
Ожесточенное противодействие русской разведке в Польше оказывали не столько поляки, сколько Турция и Франция, заинтересованные в ослаблении России. Столкновение интересов привело к русско-турецкой войне 1768 г. и к разделу Польши в 1772 г. между Австрией, Пруссией и Россией.
Панин уделял большое внимание обеспечению секретности при переписке посольств и резидентур со столицей. При переписке следовало пользоваться не одним, а несколькими шифрами. Особое внимание надлежало уделять указанию, какой именно «цыфирью» зашифрована корреспонденция. Не меньшее внимание отводилось дешифровке переписки иностранных посланников в России с их монархами. «Черные кабинеты», вскрывавшие, копировавшие и дешифровавшие корреспонденцию, работали при Екатерине II эффективно. К чести императрицы следует сказать, что сама она относилась к сохранению тайны конфиденциальной информации очень серьезно. Она лично составляла и запечатывала депеши и, чтобы сохранить в секрете их содержание, ни с кем не держала совета.
В отличие от гвардии в действующей армии происходили позитивные изменения. В конце Семилетней войны по инициативе П. А. Румянцева в ее составе был создан батальон легкой пехоты, предназначенный для действий на флангах и в засадах. В 1764 г. в Финляндской дивизии (военном округе) П. И. Панин, брат Н. И. Панина, сформировал опытный егерский батальон, боевая подготовка и тактика которого строились с учетом действий на сильно пересеченной местности. Инициативу боевых генералов поддержала Екатерина II. Опыт оказался удачным, и в 1765 г. был сформирован Егерский корпус, разделенный на отдельные команды (современные роты), каждая численностью 66 человек при одном офицере, приданные 25 пехотным полкам. Слово «егерь» (от нем. Jager – охотник) удачно отражает тактику легкой пехоты: выследить добычу, скрытно подойти на расстояние прицельного выстрела и поразить цель с первого выстрела. Отметим, что большинство прославивших русское оружие на рубеже XVIII–XIX вв. военачальников (А. В. Суворов, М. И. Кутузов, П. И. Багратион и др.) в разное время командовали егерями. Не исключено, что овладение егерской тактикой, предполагавшей самостоятельность мышления, инициативу и отход от шаблонов банального военного устава, стало основой их полководческого искусства.
230
Понятовский Станислав Август (1732–1798) – последний польский король, избранный при поддержке Екатерины II и прусского короля Фридриха II в 1764 г. До этого, в 1757–1762 гг., польско-саксонский посол в России. В конце 1795 г. отрекся от престола; последние годы жил в Санкт-Петербурге.
231
Керсновский А. А. Указ. соч. – С. 103.
232
Панин Никита Иванович (1718–1783) – российский государственный деятель, граф. С 1747 г. посланник в Дании и Швеции. Участник переворота Екатерины II. В 1762–1781 гг. сопредседатель Тайной экспедиции. Вел дела о покушениях на Екатерину II (1769, 1772 гг.). В 1763–1781 гг. глава Коллегии иностранных дел и внешней разведки. Воспитатель цесаревича Павла Петровича. Автор ряда конституционных проектов.
233
Вяземский Александр Алексеевич (1727–1793) – российский государственный деятель, один из ближайших сановников Екатерины II, князь. В 1747 г. окончил Кадетский корпус. Выполнял секретные поручения во время Семилетней войны 1756–1763 гг., в 1763 г. генерал-квартирмейстер. В 1764–1793 гг. генерал-прокурор. С 1774 г. действительный тайный советник. Вел дела о покушениях на Екатерину II (1769 и 1772 гг.), а также дело Е. Пугачева В 1780-е гг. фактический руководитель юстиции, внутренних дел и финансов. С 1769 г. член Совета при Высочайшем Дворе. В 1790 г. отошел от дел по болезни.
234
Гаврюшкин А. В. Граф Никита Панин. – М., 1984. – С. 104.