Страница 77 из 179
Причём в отличие от В.А. Медведева А.Н. Яковлев заявил: «Настало время сказать, что марксизм с самого начала был утопичен и ошибочен». Услышав это, А.И. Ципко подумал: «Почему он не боится? Неужели коммунизм в нашей стране действительно умер?»[1620].
В беседе со мной В.А. Медведев сообщил, что подобная записка А.С. Ципко была подготовлена. Но от разговора о том, когда и как в ЦК КПСС созрела мысль вынести эту проблему на страницы печати, уклонился[1621].
А. Ципко восстал против противопоставления И.В. Сталина его предшественникам и политическим оппонентам по партии: «Велик соблазн уподобить победу Сталина над всеми его оппонентами в Политбюро ЦК ВКП(б) термидору Наполеона, представить её как контрреволюционный переворот, как полный разрыв с идеологией и идеалами пролетариев России. Стоит только согласиться с этой соблазнительной мыслью, и все проблемы в один миг решаются: Сталин осуждается, сохраняется вера в идеал, восстанавливается «чистота» теории»[1622].
Одна из важнейших идей этой статьи заключалась в словах «сталинизм» — это «разновидность левого экстремизма»[1621], «истоки сталинизма в традициях русского левого радикализма»[1624], который был характерен для всего революционного движения в России. И хотя А. Ципко не писал это прямо, из его статьи вытекало, что принципиальной разницы между И.В. Сталиным и В.И. Лениным не существовало.
Вместе с тем автор касался другой проблемы: «Мы, — писал он, — вправе и более того — обязаны спросить себя: что в теории Маркса подтвердилось и чему мы будем следовать? что в его учении было верно только для его эпохи, для XIX века? в чём Маркс и Энгельс ошиблись?»[1625].
Не давая исчерпывающего ответа на эти вопросы, А. Ципко подводил читателей к мысли, что одна из главных ошибок К. Маркса и Ф. Энгельса — это представление о возможности создания социалистического общества как бестоварного[1626]. Из невозможности совместить рынок и социализм вплоть до начала 20 — х годов исходил В.И. Ленин[1627]. Эта идея была положена в основу того социализма, который был создан в нашей стране под руководством И.В. Сталина[1628].
В итоге автор формулировал следующий вывод: «Сталин как личность сформировался в марксистской среде, как мог в силу своих способностей и подготовки осваивал теоретическое наследие классиков», в «целом никогда не выходил за рамки азбучных истин марксизма», а поэтому «и мышление Сталина, и его представления о социализме были типичными для марксистов того времени»[1629].
Таким образом, в общественное сознание начинает внедряться мысль, что сталинские преступления — это неизбежное следствие самого марксистского учения, самой социалистической системы.
Характеризуя значение этих публикаций, А.С. Черняев пишет: «Со знаменитых статей Ципко (консультант Международного отдела, между прочим) полным ходом развернулся демонтаж ленинизма, во всяком случае, марксизма — ленинизма»[1630]. 3 апреля 1989 г. он записал: «Прочитал в № 5 «Коммуниста» статью некоего Панарина «Диалектика гуманизма». Это — отмена марксизма — ленинизма как идеологии!»[1631].
К концу 80 — х годов авторитет К. Маркса был поколеблен настолько, что теперь особое звучание приобрёл анекдот, который родился намного раньше: «Бабушка, кто такой Карл Маркс?». — «Экономист». — «Как тётя Циля?». — «Нет, тётя Циля — старший экономист».
В результате этого в 1988–1989 гг. начинается охаивание революции. И хотя в революционном движении было много чёрных сторон, однако главный смысл всех этих писаний сводился не к тому, чтобы создать многоцветную картину, а к тому, чтобы дискредитировать саму идею революционной борьбы.
«Что это было: «объективная логика» или «замысел»? — задаётся вопросом А.С. Черняев и отвечает. — И то, и другое»… «Пойду далеко», — говорил мне не раз Горбачёв. Но идти надо было значительно быстрее»[1632].
Продолжая эту же мысль, А.С. Черняев пишет: «Вообще закралось у меня тогда подозрение: может, он сознательно вёл дело к идейно — психологическому развалу в обществе, видел пользу от сумятицы в мозгах»[1633].
И далее: «Кстати, перед новым годом по ТВ выступил Гавриил Попов. Сказал он примерно следующее: в 1989 году возникшие уже тенденции будут набирать силу. Объективная логика, а может быть, и замысел Горбачёва, предположил он, состоит в том, чтобы дать 70 — летнему режиму распасться, и только тогда общество «из чувства самосохранения» начнёт создавать себя заново, опровергая любые догмы прошлого, будь они даже самые что ни на есть ленинские»[1634].
О том, что «архитекторы» перестройки имели своей целью не создание условий для идеологического плюрализма, а идеологическое перевооружение советского общества, свидетельствует изменение отношения государства к Церкви.
Можно было бы понять, если бы оно сняло прежние ограничения и допустило свободное существование религиозных конфессий. Тогда речь действительно бы шла о переходе к идеологическому плюрализму. Однако мы видим совершенно другую картину. От борьбы с религией руководство КПСС переходит к её поддержке.
Как утверждал председатель Совета по делам религии К.М. Харчев, с 1984 — го по 1988 г. количество православных храмов увеличилось с 4500 до 7000. Иначе говоря, за четыре года под его руководством Церкви было возвращено около 2500 храмов[1635]. А.Н. Яковлев сообщал, что всего за это время различным конфессиям на территории Советского Союза было возвращено около 4000 культовых зданий (костёлов, мечетей, синагог, церквей)[1636].
29 апреля 1988 г. произошло событие, которое демонстрировалось по телевидению, о котором сообщала пресса, но на которое многие не обратили серьёзного внимания:
М.С. Горбачёв принял патриарха и членов Синода Русской православной церкви[1637]. Главный вопрос, который обсуждался во время этой встречи — это вопрос о праздновании 1000 — летия крещения Руси.
По свидетельству А.С. Черняева, в 1987 г. М.С. Горбачёв «дважды» «публично» заявлял, что мы «будем отмечать 1000 — летие крещения Руси»[1638]. Выступая в июне 1988 г. на форуме мировой общественности, Михаил Сергеевич снова заявил: «Через два — три дня мы будем отмечать тысячелетие крещения на Руси»[1639].
Обратите внимание. Генеральный секретарь ЦК КПСС говорит: «…мы будем отмечать». Мы, т. е. вся страна, в том числе и КПСС, а не только православная Церковь.
В связи с этим обращают на себя внимание следующие слова из названного выступления генсека. Подчеркнув, что советская страна стремится к миру, он заявил: «Мы будем продолжать молиться за то, чтобы этот день наступил»[1640].
А пока Михаил Сергеевич «продолжал молиться», спешно разрабатывался проект закона о печати. К концу лета 1988 г. он был готов и в сентябре рассмотрен на заседании Секретариата ЦК КПСС. Проект предусматривал отказ государства и партии от монополии на издательскую деятельность, отмену предварительной цензуры[1641]. По существу это означало отказ партии от монополии на идеологию.
1620
Ципко А.И. Правда никогда не опаздывает // Яковлев А.П. Предисловие. Обвал. Послесловие. М., 1992. С. 4–6.
1621
Запись беседы с В.А. Медведевым. Москва. 9 июля 2008. // Архив автора.
1622
Ципко А. Истоки сталинизма // Наука и жизнь. 1989. № 11. С. 47.
1621
Запись беседы с В.А. Медведевым. Москва. 9 июля 2008. // Архив автора.
1624
Там же. № 1. С. 56.
1625
Там же. № 11. С. 53.
1626
Там же.
1627
Там же. С. 49.
1628
Там же. 50–51.
1629
Там же С. 50.
1630
Черняев А.С. Совместный исход. С. 790.
1631
Там же. С. 787.
1632
Черняев А.С. Шесть лет с Горбачёвым. С. 266.
1633
Там же. С. 343.
1634
Там же. С. 266.
1635
Константин Михайлович Харчев // Дар любви. С. 187.
1636
Яковлев А.Н. Омут памяти. С. 265–266.
1637
Встреча Генерального секретаря ЦК КПСС и Патриархом Московского и всея Руси Пименом и членами Синода Русской православной церкви // Известия. 1988. 1 мая. Шубин А.В. Парадоксы перестройки. С. 203.
1638
Черняев А.С. Совместный исход. С. 741.
1639
Мощный фактор мировой политики. Выступление М.С. Горбачёва на встрече с представителями мировой общественности // Правда. 1988. 4 июня.
1640
Там же.
1641
Медведев В.А. Прозрение, миф или предательство? С. 188–189.