Страница 11 из 53
На одной тренировке на той горе, примерно на середине спуска, несмотря на применение тормоза «палки под задницей», я еще довольно быстро спускался, приближаясь к дорожке перед отелями. Когда я проносился мимо, чуть не влетев в нее, маленькая старушка, видящая, как я сижу на палках, спросила меня: «Это тоже входит в вашу службу?» Наверное, десятки лет назад эта старушка каталась в Оберстдорфе; может быть, в то время она спускалась по тому же склону на лыжах — без болтающегося сзади рюкзака и с куда меньшим количеством строений внизу. Она с тем же успехом могла спросить, является ли весь этот курс частью военной службы танкиста.
Инструкторы лыжного курса были, строго говоря, унтер-офицерами горных стрелков и, судя по акценту, происходили из какого-то горного района на самом юге Германии. Под самое завершение курса, — как мне показалось, до некоторых из них дошло, в какую неприятность они попали, — и они, и мы, вся их учебная группа, не спустившись с горы до наступления темноты, вынуждены были провести на ней всю ночь. Ранним вечером мы все воткнули лыжи в снег бог знает где и, придерживаясь руками за склон, пошли по заснеженным уступам. Мы вышли на альпийский луг с небольшой хижиной, но не остались там надолго.
На следующий день в Оберстдорфе мы услышали, что гражданских горных спасателей известили о нашем опоздании. А заодно и военных.
Так существуют ли танковые лыжники? Да, типа того. Если старый пропагандистский ролик — не будьте слишком строги, потому что после каждого учебного курса все лыжи и прочее снаряжение оставалось у горных стрелков, — показывает «панцеркампфваген-IV» или «ягдпанцер-IV» с лыжами, привязанными наверху, есть шанс, что, по крайней мере, один член экипажа несколько недель проходил лыжную подготовку — возможно, и в Оберстдорфе им Ольгеу 1943 года.
Высказывание «есть что вспомнить», конечно, относится и к каждому из различных путешествий, совершенных мной в 1943 году, и к моим воспоминаниям о них; эти истории я и рассказываю здесь 60 лет спустя.
Оглядываясь назад, могу сказать, что 1943 год был для меня затишьем перед бурей, и в 44-м я познал настоящую серьезность жизни на Восточном фронте, где единственная заповедь гласила «убей или будь убит».
Глава 5
Как стать и быть башенным стрелком
Название этой книги, «Башенный стрелок», обязывает меня сделать упор на важных аспектах стрельбы из танковой пушки. Кроме прочего, многие люди с серьезным интересом к военной истории, которых я водил с экскурсиями по Канадскому военному музею за последние 9 лет, с интересом узнавали, как оптический прицел основного танкового орудия использовался стрелком для получения невероятного счета подбитых танков противника. Однако, поскольку опубликованная информация по использованию телескопических пушечных прицелов четвертых «панцера» и «ягдпанцера» вряд ли доступна в популярной форме, я решил в этой главе использовать часть прекрасного доступного материала по «пантере» и «тигру», который тогда и сейчас применим к Pz-IV и «ягдпанцеру» на его основе. То, что я не служил на «пантере» и «тигре», никак не мешает мне предложить этот материал читателю.
Определенно будет лучше объяснить в общих чертах функции башенного стрелка в одной главе — в этой.
В 1943 году обучение на башенного стрелка не следовало какому-то плану определенной продолжительности. В отличие, например, от водителя танка, башенный стрелок не получал месяцев плотного формального обучения. В общих чертах профессиональный рост башенного стрелка нес продолжительный и отчасти самообразовательный характер. В то время как водитель танка получал права на вождение бронированных гусеничных машин, башенный стрелок не получал удостоверения об окончании курса или присвоении квалификации — ничего.
Будущий стрелок должен проявить первый вкус к занятию вроде стрельбы из танковой пушки на ближайшем стометровом открытом стрельбище, где стреляют из армейской винтовки. Орудием служит 5,6-мм ствол с пушечным прицелом, вставленный в устройство горизонтальной и вертикальной наводки, торчащее из передней стенки фанерной турели, стоящей на четырех толстых ножках на линии огня. Если его запасный батальон обучал солдат для танкового полка на Восточном фронте, он стреляет из своей малокалиберки в стальной силуэт советского Т-34, управляемый по кабелю с линии огня. Ефрейтор, управляющий мишенью, может погнать ее задним ходом, а потом опять вперед, меняя при этом скорость. Именно там и тогда — на этой ранней ступени — его инструкторы смогут понять, есть ли у него желание продолжать. Попасть в сравнительно небольшой силуэт танка было непросто. На дистанции 25 м Т-34 размером с пачку бумажных носовых платков выглядел как настоящий, стоящий в 850 метрах от стрелка. Танковым полкам, обучая желающих стать башенными стрелками, приходилось полагаться на импровизации вроде той малокалиберки.
Конечно, к 1943 году у танковой школы, действовавшей в Путлосе с 1935 года, не было ни того количества танков, ни того количества боевых снарядов, бронебойных или осколочных, которые нужны для масштабного и досконального обучения стрельбе. В то время не существовало стрелковых тренажеров-симуляторов.
Стоящий в 45 км к востоку от Киля, на юго-восточном берегу Кильской бухты, Путлос сегодня стал пригородом Ольденбурга в земле Гольштейн — не того Ольденбурга, который находится в федеральной земле Ольденбург. Ольденбургский Ольденбург лежит на 210 км юго-западнее.
В конце 1943 года у Вермахта было 22 танковые дивизии, в 17 из которых было по одному танковому полку; в остальных пяти было лишь по части танкового полка. Полноценный танковый полк состоял из двух батальонов, в каждом по четыре роты. По штату, в первом батальоне была 51 «пантера», во втором — 52 «панцеркампфвагена-IV». Кроме того, в танковых дивизиях были штурмовые орудия и отдельные батальоны «тигров».
Всем этим танкам требовалось множество стрелков. В идеале, в любой момент 1943 года десятки солдат должны были проходить обучение стрельбе в Путлосе или в таких же местах. Однако туда никого не посылали. Даже инструкторы, которые вели отбор на основании стрельб на дешевом малокалиберном тренажере, никогда не были в Путлосе. Большинство парней из Панцерваффе так и не добрались до полигонов ни в 43-м, ни позже.
В 1943 году, хотя при казармах запасных батальонов велось большое обучение башенных стрелков, им всегда не хватало практической стрельбы или хотя бы практической демонстрации.
Одна деталь церемонии принесения присяги в 10-м батальоне пополнения танковых войск привела к тому, что присутствовавшие на ней новобранцы решили стать башенными стрелками.
Там и тогда четыре съехавшиеся к плацу «панцера-IV» в полном вооружении были впечатляющим зрелищем, заставлявшим присутствовавших молодых людей задуматься о том, каково их место внутри танка.
Вскоре после того, как за них, так сказать, принесли присягу, однополчане сказали им, что, если они займутся оружием танка — пушкой и пулеметом — каждый в своей установке, — это будет хорошо.
Здесь стоит отметить уже обстрелянных стрелков, которые в казармах запасных частей занимались неофициальным обучением — тех, кто сменит их на поле боя. Эти ветераны, почти все с боевыми ранениями, с удовольствием передавали свой бесценный опыт будущим обитателям боевого отделения. Многие из них — особенно те, кто столкнулся, часто один на один, с Иванами, как называли всех советских, на Т-34, — благодарили господа, что долгие годы советская танковая оптика была отчетливо ниже качеством, чем немецкая. Они, конечно, говорили, чему их научили или не научили в батальоне пополнения и о том, чему они научились сами — мудрости башнера, как жить в танковой башне. Передавая крупицы этой мудрости, неформальная лекция, читаемая в казарменной комнате на солдатском немецком, была обычно яркой, не обращающей внимание на мрачную атмосферу места и обычно очень информативной.
Несмотря на все эти предприятия, как официальные, так и неофициальные, к 1943 году казалось, что единственным верным путем для начинающего стать полноценным башенным стрелком было отслужить ученический срок, пусть самый короткий, на фронте в качестве заряжающего. На самом деле не было более квалифицированных инструкторов, более обширных стрельбищ и, если уж на то пошло, более усердных учеников, чем на передовой. Если заряжающий выживал в боях и проявлял должную склонность и должное отношение, он делал огромный шаг на пути к тому, чтобы стать башенным стрелком.