Боливар

В одном из первых своих донесений из США, помеченном 14(26) ноября 1809 года, русский дипломат писал: «Громадные владения Испании в Новом Свете, которые в спокойные времена не так быстро пришли бы к мысли об отделении от метрополии, чувствуют сейчас такую потребность и сознают, какие преимущества они получат, если станут независимыми государствами и займут среди других держав земного шара место, предназначенное им природой. Как только у Испании не будет больше никаких шансов на спасение и мы увидим, что эта древняя владычица Нового Света попала под иго Франции, семена свободы сразу же дадут ростки в разных провинциях Испанской Америки… Эти новые государства не смогут более оставаться под управлением священников и фаворитов, и они, естественно, последуют по пути, который подскажут им их собственные интересы».

Впрочем, то, что видел граф Пален, видели и другие внимательные наблюдатели событий в Испанской Америке. Грозовые тучи уже давно собирались над нею, и гром, который грянул в 1810 году, не явился ни для кого неожиданностью.

Как и следовало ожидать, французы после ожесточенных сражений с партизанами смогли оккупировать значительную часть испанской территории. 19 апреля 1810 года, когда сведения об этом достигли Каракаса, население венесуэльской столицы, руководимое все теми же молодыми патриотами во главе с Симоном Боливаром и его братом Хуаном Висенте, восстало и свергнуло генерал-капитана. Власть перешла к Патриотической верховной хунте, которая, хотя и присягнула на верность Фердинанду VII, в действительности стремилась к полной независимости от Испании.

Ф. П. Пален в своем донесении министру иностранных дел Н. П. Румянцеву так сообщал о событиях в Венесуэле в начале сентября 1810 года: «В Каракасе… население создало независимое правительство, но в то же время оно признало принца Фердинанда своим законным королем на случай, если ему когда-нибудь удастся воцариться в Испании. Это признание было сделано лишь для того, чтобы не оттолкнуть тех людей, которые еще держатся за древнюю монархию, но главные действующие лица глубоко убеждены, что Фердинанд больше не появится на сцене, а если бы он и появился у них, они первые не захотели бы его признать».

Между тем события развивались, если можно так сказать, зигзагообразно. Победы патриотов чередовались с поражениями. Мантуанцы старшего поколения, имевшие большое влияние на деятельность хунты, не проявляли ни решительности, ни энергии, ни сообразительности в борьбе за укрепление новой власти в Венесуэле. Одни из них опасались, что слишком решительные действия могут привести к «французской революции» и лишить их поместий, рабов и даже жизни, другие надеялись на компромисс с Испанией, третьи бездействовали по неопытности или просто по беспечности.

И все же хунта сумела осуществить ряд мероприятий. Она отменила многие обременительные для населения налоги, в том числе на некоторые предметы первой необходимости, сократила подати, взимаемые с индейцев, провозгласила свободу внешней торговли и запретила работорговлю.

Руководители хунты постановили направить за границу специальные миссии, чтобы заручиться поддержкой других государств и закупить необходимое для защиты новой власти оружие.

Доверенные люди были посланы на остров Кюрасао к голландцам, на Ямайку к англичанам и, что важнее всего, в Вашингтон и Лондон. Миссию в Вашингтон было поручено возглавить Хуану Висенте Боливару, а в Лондон — его брату Симону. Эти назначения были сделаны с учетом того, что оба брата уже бывали за границей, знали иностранные языки и согласились сами оплатить все расходы, связанные с поездкой и работой миссий.

Хуан Висенте сравнительно успешно выполнил свое поручение в Вашингтоне. Правда, ему не удалось добиться поддержки правительства США, но он сумел закупить большую партию оружия. К несчастью, на обратном пути в Венесуэлу Хуан Висенте погиб в кораблекрушении. Умерла и младшая сестра Хуана. Теперь из семьи Боливаров в живых остались только Симон и старшая сестра Мария Антония.

Смерть Хуана Висенте лишь укрепила решимость Симона продолжать начатую борьбу, но одной решимости было еще недостаточно для победы…

В Лондоне миссию Боливара английские власти встретили сдержанно. Вместо признания каракасской хунты английское правительство предложило ей договориться с Регентским советом, представлявшим после самороспуска Центральной хунты интересы испанской короны. Прохладный прием англичан отнюдь не расстроил Боливара. Ведь он встретил в Лондоне своего кумира — генерала Франсиско де Миранду, который вслед за ним последовал в Каракас.

Возвращение предтечи венесуэльской независимости генерала французской революции Миранды на родину консолидировало радикальное крыло патриотов, требовавших окончательного разрыва с Испанией. Радикалы, действовавшие через Патриотическое общество, основанное Симоном Боливаром и его друзьями, требовали немедленного провозглашения независимости. Страстные речи о необходимости такого шага произносили в Патриотическом обществе Миранда и его единомышленник молодой Боливар. 4 июля 1811 года Боливар в Патриотическом обществе подверг резкой критике колебания большинства членов конгресса:

— В национальном конгрессе спорят о том, какое решение следует принять. И что же говорят нам? Что, прежде чем объявить независимость, следует объединиться в конфедерацию, как будто мы все не объединены против иностранной тирании! Какая разница, продаст ли нас Испания Бонапарту или будет впредь владеть нами как рабами, если мы готовы завоевать свободу. Эти сомнения показывают, что над нами все еще довлеет старый порядок. Нам говорят, что большие решения следует принимать, хорошо поразмыслив. Разве трехсотлетнего господства испанцев было недостаточно для размышлений? Патриотическое общество уважает национальный конгресс, но конгресс, в свою очередь, должен прислушаться к голосу Патриотического общества, являющегося светочем прогресса и выразителем всех революционных чаяний нашего народа. Заложим же бесстрашно краеугольный камень южноамериканской свободы! Проявить нерешительность в этом вопросе равносильно поражению.

По предложению Боливара собравшиеся избрали делегацию, которая на следующий день совместно с членами Патриотического общества и их сторонниками окружила здание конгресса и потребовала от депутатов объявления независимости.

Конгресс сдался. 5 июля депутаты почти единодушно провозгласили независимость Венесуэлы. Вскоре после этого конгресс принял республиканскую конституцию. Так благодаря усилиям Миранды, Боливара и их соратников Венесуэла стала независимой республикой.

Но настоящие трудности только начались. Молодую республику ожидали тяжелые испытания. Ее противники устраивали восстания, плели заговоры. На Каракас упорно наступали жаждущие реванша сторонники старого порядка во главе с ревностным служителем испанского короля капитаном Доминго Монтеверде.

Казалось, что против патриотов восстали не только все земные силы, но и небесные. В стране произошло огромной силы землетрясение, вызвавшее гибель многих тысяч жителей. Больше всего пострадали районы, находившиеся во власти патриотов. Этим воспользовались испанцы и их сообщники — священники, утверждавшие, что землетрясение — кара господня за стремление венесуэльцев установить «безбожную» республику.

Ссылаясь на свидетельства очевидцев, Александр Гумбольдт так описывает в одном из своих сочинений происшедшее землетрясение. 26 марта 1812 года был исключительно жаркий, тихий и безоблачный день. Это был четверг страстной недели, и значительная часть населения находилась в церквах. В 4 часа 7 минут дня жители ощутили первый толчок. Он был настолько сильный, что закачались церковные колокола. Немедленно за ним последовал второй толчок, во время которого земля в непрерывном волнообразном движении словно кипела, как жидкость. Думали, что опасность уже миновала — вдруг послышался оглушительный подземный гул. Он напоминал раскаты грома, но был более сильным и более длительным, чем гром тропических гроз. Гул предшествовал вертикальному поднятию, за которым последовало более длительное волнообразное колебание. Ничто не могло устоять против толчка снизу вверх и перекрещивающихся колебаний.