Наши за границей

— На пароходъ зоветъ. Это просто путаница… Зачѣмъ намъ на пароходъ, ежели у насъ желѣзнодорожные билеты прямого сообщенія? — произнесъ Николай Ивановичъ, не двигаясь.

Супруговъ обгоняла публика, спѣшившая на пароходъ.

— Надо у другихъ спросить, у кого-нибудь изъ публики, — сказала Глафира Семеновна, не довѣряя носильщику, и обратилась къ проходившему мимо ихъ солидному нѣмцу въ пальто-плащѣ съ нѣсколькими воротниками, показывая ему билеты:- Виръ фаренъ имъ Винъ… Загензи во истъ вагонъ.

— Nach Wien? Kommen sie mit… — поманилъ ихъ нѣмецъ.

— И этотъ на пароходъ зоветъ. Да неужели въ Вѣну-то на пароходѣ?..

— Чортъ ихъ знаетъ! Да и самъ чортъ не разберетъ! Надо идти… — тяжело вздохнулъ Николай Ивановичъ и пошелъ на пароходъ.

Глафира Семеновна слѣдовала сзади и бормотала:

— Ну, а на пароходѣ опять спросимъ.

— Билеты! — возгласилъ по-нѣмецки шкиперъ въ фуражкѣ съ золотымъ позументомъ, когда супруги вступили на пароходъ, и, взглянувъ на показанныя Глафирой Семеновной книжки билетовъ, прибавилъ: — второй классъ, направо.

— Виръ имъ Винъ… — попробовала замѣтить ему та.

— Да, да… Второй классъ направо.

— Стало быть, не ошибка, стало быть, дѣйствительно въ Вѣну на пароходѣ…- обратилась Глафира Семеновна къ мужу.

— Ничего я, матушка, не знаю, ничего не понимаю, — отвѣчалъ тотъ раздраженно. — Теперь будь что будетъ, но другу и недругу закажу на предки безъ языка заграницу не ѣздить!

Они очутились во второмъ классѣ парохода, въ роскошной каютѣ, освѣщенной электрическими лампами-грушами. Носильщикъ положилъ около нихъ багажъ и, снявъ шапку, просилъ за труды. Получивъ мелочи, онъ сказалъ: «Glücliliche Reise» и исчезъ.

Пароходъ тронулся. Супруги, покорные судьбѣ, сидѣли молча и, недоумѣвая, смотрѣли другъ на друга.

— Батюшки! — воскликнулъ вдругъ Николай Ивановичу. — Багажъ-то нашъ въ поѣздѣ желѣзнодорожномъ остался! Вѣдь я квитанцію-то носильщику забылъ передать! Боже милостивый! Ну, что теперь дѣлать? Ну, какъ мы буденъ безъ чемодановъ и сундуковъ.

— Перепутались-таки и на возвратномъ пути. Поздравляю! — сказала Глафира Семеновна и прибавила:- Вѣдь это ужасъ… вѣдь это просто наказаніе! Что теперь дѣлать?

И супруги впали окончательно въ уныніе.

— А вы куда изволите ѣхать? — отнесся вдругъ къ нимъ по-русски сѣдой старикъ съ усатою военною физіономіею, въ длинномъ пальто-халатѣ и въ сѣрой шляпѣ, сидѣвшій невдалекѣ отъ супруговъ к прислушивавшійся съ ихъ разговору.

— Русскій человѣкъ! — радостно воскликнулъ Николай Ивановичъ, устремляясь къ нему. — Самъ Богъ васъ намъ посылаетъ. Очень пріятно, очень пріятно встрѣтиться. Это вотъ моя жена. Вообразите, мы, кажется, совсѣмъ не туда попали. Мы ѣдемъ изъ Женевы въ Вѣну, взяли билеты прямого сообщенія по желѣзнымъ дорогамъ, а очутились на пароходѣ. И въ довершеніе несчастія забыли выручить нашъ багажъ изъ поѣзда. По-нѣмецки говоримъ только два слова, спрашиваемъ всѣхъ и каждаго, такъ-ли мы ѣдемъ, и ни насъ никто не понимаетъ, ни мы никого. Вотъ привели для чего то на пароходъ.

— Покажите ваши билегы, — попросилъ старикъ.

Супруги показали. Старикъ разсмотрѣлъ ихъ и сказалъ:

— Нѣтъ, вы ѣдете, какъ слѣдуетъ. Вотъ у васъ въ книжкѣ и билетъ на пароходъ для переѣзда изъ Романсгорна до Линдау по Боденскому озеру.

— Ну, слава Богу, слава Богу, что мы не перепутали! — заговорилъ Николай Ивановичъ. — Скажите, и долго намъ ѣхать еще по этому озеру?

— Часа черезъ два мы переѣдемъ озеро и будемъ въ Линдау. Тамъ вы сядете въ вагонъ и ужъ поѣдете прямо въ Вѣну.

— Но что намъ дѣлать съ багажемъ? Мы нашъ багажъ забыли взять изъ поѣзда.

— А у васъ багажъ какъ отправленъ? Покажите квитанцію, — поинтересовался старикъ и, взглянувъ на квитанцію, сказалъ: — Успокойтесь, вашъ багажъ съ вами вмѣстѣ ѣдетъ, его уже перенесли на пароходъ.

— Ну, какъ гора съ плечъ! Пріѣду домой — молебенъ отслужу, — вздохнулъ Николай Ивановичъ. — Голубчикъ! Ваше имя, отчество? Позвольте познакомиться, — обратился онъ съ старику.

Старикъ назвалъ свое имя и фамилію.

— Михаилъ Матвѣичъ? Чудесно. А я — Николай Иванычъ Ивановъ, а это супруга моя Глафира Семеновна. Бутылочку не позволите-ли съ вами за компанію распить для перваго знакомства? Здѣсь на пароходѣ навѣрное есть буфетъ.

— Буфетъ-то есть, но въ шесть часовъ утра я не могу вино пить. Теперь не время, а за компанію благодарю, — отвѣчалъ старикъ.

— Что за не время! Пилося-бы да ѣлось, да дѣло на умъ не шло.

— Нѣтъ. Ужъ увольте.

— Жаль, жаль. Вы куда ѣхать изволите? Не въ Вѣну-ли? по дорогѣ-ли намъ?

— Нѣтъ, въ Линдау я долженъ остановиться. Здѣсь на озерѣ виды очень замѣчательные и мнѣ хочется нѣсколько разъ проѣхать по озеру. Я художникъ-любитель. Пойдемте на палубу и будемъ любоваться видами. Теперь уже разсвѣло.

LXXXV

Всходило солнце, когда супруги поднялись ѵ на палубу парохода. Пароходъ шелъ вблизи берега и береговые виды были дѣйствительно великолѣпны. На гладкой, какъ стекло, голубой водѣ виднѣлись рыбацкія лодочки, гористый берегъ съ разбросанными на немъ деревушками игралъ оттѣнками краснаго, золотисто-желтаго и фіолетоваго цвѣтовъ. Русскій спутникъ супруговъ тотчасъ приложилъ къ глазамъ бинокль и началъ любоваться картинами природы, но супруговъ картины интересовали мало. Они съ нетерпѣніемъ ждали, чтобы пароходъ поскорѣе присталъ къ берегу, дабы можно было сѣсть въ вагонъ и ѣхать въ Вѣну. Не взирая на увѣреніе русскаго, что они не сбились съ пути, у нихъ все еще было сомнѣніе, туда-ли они ѣдутъ. Неожиданное путешествіе на пароходѣ, для котораго они не брали билетовъ, все еще сбивало съ толку. Впрочемъ, Николай Ивановичъ, выпивъ двѣ рюмки коньяку, нѣсколько повеселѣлъ.

— А ужъ какъ сядемъ на берегу въ вагонъ, такъ прямо до Вѣны безъ пересадки? — спрашивалъ онъ своего русскаго спутника.

— Такъ прямо безъ пересадки и доѣдете, — отвѣчалъ тотъ.

— Да вы сами-то ѣзжали этимъ путемъ?

— Еще-бы. Я мѣсяцъ тому назадъ изъ Вѣны въ Лозану пріѣхалъ и вотъ теперь ѣду обратно. По дорогѣ у васъ будетъ Мюнхенъ. Вотъ въ Мюнхенѣ на станціи не забудьте выпить по кружкѣ пива. Мюнхенское пиво считается лучшимъ въ свѣтѣ.

— Да, да… Про мюнхенское пиво я слыхалъ. А только неужели оно лучше берлинскаго? — улыбнулся Наколай Ивановичъ отъ предвкушаемаго удовольствія выпить самаго лучшаго пива.

— Я въ пивѣ не знатокъ, но говорятъ, что лучше.

— Глаша! Слышишь?

— Ахъ, Богъ съ нимъ, съ этимъ пивомъ! Только-бы скорѣе добраться домой. Мнѣ ужъ и въ Вѣну-то заѣзжать не хочется.

— Ну, на одинъ день заѣдемъ. Пройдемся по городу, да и опять на желѣзную дорогу. Все-таки Вѣна; все-таки въ Петербургѣ лишній разговоръ, что въ Вѣнѣ были.

— Охъ, опять нѣмцы! Опять мнѣ мученіе насчетъ нѣмецкихъ разговоровъ! Еще ежели-бы французы были, а то съ нѣмцами пантомимами разговариваю.

— Въ Вѣнѣ васъ будутъ уже нѣсколько понимать по-русски, не говорить, а понимать. Вѣна славянскій городъ. Прислуга и вообще простой народъ тамъ большею частью славяне, — успокоилъ Глафиру Семеновну русскій спутникъ.

— Да что вы! — радостно воскликнули супруги.

— Да, да… Чехи, кроаты, поляки, русины, сербы. Васъ будутъ понимать. Вы это уже замѣтите, даже подъѣзжая къ Вѣнѣ по желѣзной дорогѣ. Кондуктора изъ славянъ и уже понимаютъ русскія слова.

— Ну, тогда дѣло другое. А то, вѣрите, какъ трудно.

Вотъ и пристань. Супруги распрощались съ русскимъ спутникомъ, носильщикъ схватилъ ихъ подушки и саквояжи и повелъ ихъ сначала въ таможню, гдѣ германскіе досмотрщики налѣпили на ихъ саквояжи билетики, а потомъ усадилъ въ вагонъ.

— Винъ? — все еще съ сомнѣніемъ спрашивала Глафира Семеновна кондуктора, простригавшаго билеты.

— Ja, ja, Madame, direct nach Wien, — отвѣчалъ тотъ.

— Умштейгенъ не надо? Нихтъ умштейгенъ?

— Ohne umsteigen, Madame.

Поѣздъ тронулся. Супруги ждали Мюнхена, дабы выпить тамъ пива. Особенно заботился объ этомъ Николай Ивановичъ, при каждой остановкѣ выглядывая изъ окна и отыскивая на станціи надпись «Мюнхенъ».