Страница 26 из 39
Если бы я думал, что я — единственная опора прогрессивной политики на Филиппинах, и надеялся, что мои соотечественники когда-нибудь воспользуются моими услугами, я колебался бы, может быть, перед таким шагом; но есть много других, которые могут заменить меня и с большим успехом. Более того, они-то и считают меня ненужным, не прибегают к моим услугам, осуждая меня на бездеятельность;.
Я всегда любил нашу несчастную родину, и знаю, что буду любить ее до последнего вздоха, даже если люди и несправедливы ко мне. Я всем пожертвовал для нее: жизнью, карьерой, счастьем. Какова бы ни была моя участь, я умру, благословляя ее и мечтая о заре ее искупления…»
В другом письме, адресованном родителям, братьям и сестрам. Ризаль писал:
«Моя неизменная любовь к вам заставляет меня решиться на этот шаг, но только время покажет, умно ли я поступаю. Мудрость поступков определяется их результатами, но каковы бы они ни были в данном случае, благоприятны или неблагоприятны, могу сказать одно, что я слушался веления долга. Поэтому, даже если я умру, исполняя свой долг, это неважно. Я знаю, сколько страданий я причинил вам, но все же не жалею о том, что сделал. Напротив, если бы я начал жизнь сначала, то снова пошел бы по тому же пути, потому что это мой долг. Я с радостью подвергаю себя опасности. Не в виде искупления за проступки (мне кажется, я ни в чем не виноват), а для завершения своего дела, предлагая себя как живой пример доктрины, которую я проповедовал.
Человек должен быть готов умереть во имя своего долга и убеждений…»
«Лига Филиппина»
Возвращение Ризаля на родину было возвращением любимого народного героя. Его романы, его статьи в «Эль солидаридад», проникавшие на острова, несмотря на все старания жандармов помешать этому, его горячие протесты против жестокого преследования каламбских арендаторов, — все это сделало имя Ризаля известным в самых отдаленных уголках Филиппин.
Филиппинский народ ждал от вернувшегося на родину Ризаля не только новых патриотических призывов. Филиппинская буржуазия все более разочаровывается в попытках добиться реформ от Испании. Буржуазия видит, что даже немногие уступки, которых она сумела добиться от правительства Испании при поддержке прогрессивных элементов, на практике остаются мертвой буквой. Прогрессивно-либеральная филиппинская буржуазия видела в Ризале лидера более действенной борьбы за реформы в самой колонии.
Но для широких народных масс, для крестьянства, городской бедноты, революционного студенчества, возросшей численно мелкобуржуазной интеллигенции Ризаль — подлинный вождь назревающей народной борьбы. Он «филибустер», которого народ, доведенный до отчаяния колониальным угнетением и притеснениями монахов, хочет видеть во главе своей революционной борьбы.
Сам Ризаль впервые в жизни горит желанием окунуться в практическую организационную работу. Он хочет показать своим критикам, как надо объединять филиппинский народ для борьбы за лучшее будущее.
Вернувшегося в Манилу Ризаля посещают видные представители прогрессивной буржуазии. Одними из первых явились к нему Тимотео Паес и Педро Серрано.
С их помощью Ризаль созывает в доме Онгхунгко первый митинг. Он призывает своих первых слушателей к национальному единению, горячо говорит о филиппинском патриотизме, о необходимости совместными усилиями добиваться экономического и культурного развития родины.
Следующее собрание уже гораздо многолюднее. Наряду с богатыми представителями манильской буржуазии Ризаль видит здесь и революционного интеллигента Аполинарио Мабини и «великого плебея» Андреса Бонифацио.
На этих тайных собраниях, созванных через несколько дней после возвращения Ризаля на Филиппины, возникает первая филиппинская политическая организация «Лига Филиппина».
Ее цели, организационная структура, обязанности членов были собственноручно разработаны Ризалем.
Цели «Лиги» сводились к пяти пунктам:
1. Объединению островов архипелага в единое, мощное, компактное целое.
2. Взаимная защита во всех необходимых случаях.
3. Защита против насилия и несправедливости.
4. Поощрение и развитие образования, сельского хозяйства и торговли.
5. Изучение и введение реформ.
В этой краткой программе «Лиги» наглядно отразилась борьба за буржуазно-демократические задачи. Программа могла объединить вокруг «Лиги» широкие народные массы. Неслучайно среди первых членов «Лиги Филиппииа» мы находим и манильских богачей, и бедняка Мабини, и выходца из народных низов Андреса Бонифацио.
Организационные формы Лиги были подсказаны масонством. Ризаль сам был масоном, и большинство его первых последователей были руководителями и активными членами филиппинских масонских лож, во множестве возникших на Филиппинах за два года, предшествовавших возвращению Ризаля на родину.
Структура «Лиги Филиппина», с ее девизом «Vun nsta <…> omnium» («Один подобно всем»), была структурой масонских организаций, почему иерархии и степени сохранились и внутри «Лиги».
В деятельности Ризаля, как основателя «Лиги» и горячего ее проповедника, проявляются те же противоречия, которыми отмечены все его писания и выступления.
Стремясь превратить «Лигу» в средство борьбы за широкие экономические и политические реформы, Ризаль видел только мирный путь в рамках закона. Но своими горячими проповедями о естественных правах филиппинцев и о тех политических правах, которых филиппинский народ еще не имеет, но должен добиться, он будил революционную энергию народа.
Призывая весь филиппинский народ к национальному объединению, Ризаль видел основную движущую силу объединения лишь в образованных и богатых слоях филиппинского общества. Он по-прежнему не верил, что его народ, обреченный веками испанского владычества на угнетение, суеверие и забитость, может добиться освобождения, не приобретя сначала культурных привычек и образования.
Сначала просвещение, а потом свобода. Это убеждение Ризаля обрекало «Лигу Филиппина» на безнадежный либерально-буржуазный реформизм. Неверие Ризаля в «необразованный простой народ», по существу, лишало «Лигу Филиппина» массовой базы.
Прежде всех понял это подлинный выходец из народных низов, горячий сторонник Ризаля — Андрее Бонифацио.
«Великий плебей»
«Великим плебеем» вошел Андрес Бонифацио в филиппинскую историю. Даже филиппинская буржуазия, в свое время изменнически убившая этого народного трибуна, пытавшегося наивно, но самоотверженно бороться за массовый, народный путь революции, теперь охотно признает его величие.
Андрес Бонифацио родился 30 ноября 1863 года в Хондо, одном из предместий Манилы. Его родители были очень бедны, и Андресу с ранних лет пришлось зарабатывать свое пропитание собственным трудом. Он прошел тяжелую жизненную школу представителя колониальной бедноты, выброшенной из сельского хозяйства и почти не находившей применения своим рукам.
Бонифацио работает торговцем вразнос тростями и бумажными веерами, рассыльным, приказчиком и, наконец, сторожем у фирмы Фрессель и К°.
Работая сторожем с оплатой в 12 песо в месяц, Бонифацио впервые посещает собрания, организованные Ризалем. Бедность родителей не позволила Андресу закончить даже начальную школу. Но всю жизнь он упорно и жадно учится и много читает.
Впоследствии, когда в его скромное жилище нагрянули жандармы, они нашли много книг. Их неполный список показывает, под каким влиянием складывалось мировоззрение Бонифацио.
Бонифацио был полной противоположностью Ризалю. Его страстная натура требовала активных действий, решительной борьбы против национального угнетения и социального неравенства. И он самостоятельно ищет ответа на волнующие его жгучие вопросы. Среди его книг были обнаружены романы Ризаля, полный комплект «Эль солидаридад», памфлеты и листки филиппинских националистов на испанском и тагалогском языках.
Национальное сознание Бонифацио складывалось под впечатлением работ Ризаля, но Бонифацио воспринимал Ризаля не как мирного реформатора, а как революционного вождя. В этом еще одно доказательство того, как Ризаль, помимо своей воли, способствовал росту революционных настроений среди филиппинцев, создавал себе последователей, готовых вести борьбу за национальное освобождение уже с оружием в руках, а не мирными путями, как этого хотел сам либеральный идеолог филиппинского народа.