Страница 10 из 78
— Александр Яковлевич, вы знаете о событиях в Тамбовской губернии?
— Знаю.
— Там бунт. Туда сбежалось много кулаков, недовольных политикой большевиков.
— Ну и что же?
— Движение все разрастается, но оно принимает чисто бандитские, а не политические формы. Это движение необходимо направить в правильное политическое русло, необходимо оздоровить его идейно. Вы понимаете, придать идейную направленность. — Федоров все более возбуждался.
— Что мы сейчас можем? У нас нет никаких сил и связей… Какое принять участие? Какую придать идейность? — Тимофеев продолжал держаться осторожно.
— Об этом я и приехал просить вас, Александр Яковлевич. Вы занимали руководящее положение в партии кадетов. У вас остались связи… А вы спрашиваете, что делать! Вы мне не доверяете?
— Ну, что вы, батенька! Вас-то я знаю давно. — Тимофеев стал говорить более доброжелательно. — Вам я могу сказать: кое с кем встречаюсь. Иногда вижу Николая Михайловича Кишкина, Вы его должны знать. Это член ЦК нашей партии и бывший член Временного правительства. Могу при случае рассказать ему, но не знаю, что из этого получится.
— Движение, которым руководит Антонов, очень многообещающее. Там — реальные силы. Но у них нет оружия, вернее мало. Во что бы то ни стало нужно получить оружие. Это движение нужно прибрать к рукам, — с горячностью в голосе повторил Федоров, — ну, хотя бы путем объединения кадетско-эсеровских сил для придания идейной направленности. Я и прибыл к вам с той целью, чтобы убедить ЦК партии кадетов в необходимости установить контакт с ЦК левых эсеров и выработать согласительную платформу по совместной вооруженной борьбе с большевиками. Если мы упустим, история нам не простит.
Тимофеев задумался. Потом покачал головой и сказал:
— Мне думается, что никаких результатов здесь, в России, добиться не удастся. Нужно ехать за границу… И все же, я поговорю с Кишкиным. Это я вам обещаю… Я постараюсь выяснить у него местонахождение ЦК партии кадетов. Зайдите ко мне послезавтра.
Федоров покинул квартиру Тимофеева с уверенностью, что ему удалось склонить этого политикана на свою сторону. «У него-то связи остались. И дело пойдет на лад». Потом стал размышлять о том, что ему предстоит завтра. Завтра должна состояться важная встреча. С представителем генерала Деникина. Увидятся они в десять тридцать вечера, когда начнет смеркаться. Все развивается по плану…
Самсонов стал с утра готовиться к этой встрече. Хоть это был человек с крепкими нервами, ему было все же не по себе. Дерибас, который то и дело заходил к Самсонову, чтобы информировать его о ходе наблюдения за Федоровым, заметил это сразу.
— Что мне одеть? В каком виде может появиться в Москве деникинский офицер? Как ты считаешь, Терентий Дмитриевич? — спросил Самсонов, и уже в этом вопросе Дерибас почувствовал его волнение. Да он и сам волновался не меньше…
— Прежде всего, ясно, что не в офицерской форме! — пошутил Дерибас. — Я думаю, что в костюме, недорогом, чтобы не выделяться из общей среды, но хорошо сшитом.
— Так. А головной убор? Ботинки?
— Мне кажется, что лучше надеть кепку. Большинство москвичей ходит сейчас в кепках.
Самсонов подошел к раскрытому окну. Постоял.
— Как сегодня тепло на улице. Настоящее лето, — задумчиво произнес он. — Вот что! Я думаю, что у деникинского офицера будет ранение в голову. В этом случае даже что-нибудь сказанное невпопад будет вполне объяснимо и оправдано. Нужно забинтовать мне голову. А поверх бинтов надену кепку, чтобы повязка не особенно бросалась в глаза.
— Верно.
И вот наступил вечер. К двадцати часам все были наготове: и Самсонов, и Дерибас, и сотрудники группы. В двадцать один час Самсонов вышел из здания ВЧК и сразу слился с толпой прохожих. На нем был темно-синий костюм, светлая сорочка с галстуком, черные полуботинки. Из-под кепки выглядывали белые бинты. Шел не спеша, так как в запасе было еще полтора часа.
На Лубянской площади Самсонов взял пролетку и велел ехать на Кудринскую площадь, где была назначена встреча с Федоровым.
К месту встречи Самсонов прибыл на пять минут раньше. Посмотрел на часы, расплатился с извозчиком, прошелся немного по улице. Точно в назначенное время он вошел в аптеку. У прилавка, несколько в стороне, стоял пожилой господин с тросточкой в правой руке. Он рассматривал какую-то бумажку, возможно рецепт. Самсонов сразу по приметам опознал Федорова.
— Извините, здесь не продают лекарственную сушеницу? Или ее лучше купить в аптеке на Мясницкой? — Самсонов четко произнес слова пароля и смотрел на Федорова.
— Какое совпадение. Я вот тоже имею рецепт на сушеницу, — Федоров потряс бумажкой. Натянуто улыбнулся.
— Может быть, прогуляемся, — предложил Самсонов.
— Как вам угодно.
На улице Самсонов, взяв Федорова под руку, спросил:
— Вы не возражаете? Так будет лучше… Мне передали, что вы хотите меня видеть. Чем могу быть полезен?
— Простите, как вас называть? — спросил Федоров.
— Зовите меня Завидовым. А вас?
— Меня — Горским.
— Вы хотели обсудить со мной какие-то актуальные вопросы, — осторожно продолжал Самсонов.
— Видите ли, речь идет о некоторых аспектах политической ситуации в России. Не могли бы вы поделиться со мной сведениями об имеющихся на этот счет возможностях?
— Я доверяю тем людям, которые уговорили меня на эту встречу. — Они на минуту остановились, Самсонов огляделся по сторонам, как бы проверяя, не подслушивает ли их кто-нибудь, и продолжал: — У нас имеется крепко сколоченная организация с филиалами в ряде городов…
— Есть филиал и в Тамбове? Извините, что я перебил вас, — не удержался Федоров — Горский.
— Нет, в Тамбове пока мы еще не создали… У нас есть оружие, несколько складов.
— И много? — опять перебил Федоров.
— Оружия достаточно. Во главе нашего дела стоит «руководящий штаб», которому я должен буду доложить и о сегодняшней встрече с вами.
— Речь идет об объединении всех «антибольшевистских сил» для совместной борьбы с Советами. — Федоров заговорил откровенно. — Я связан с армией Антонова, являюсь членом ее «оперативного штаба», нам требуется оружие. Много оружия.
Прогуливаясь по улицам, они проговорили около двух часов. Расставаясь, договорились о встрече через день.
Распрощавшись с Федоровым, Самсонов пришел в ВЧК. Доложил Дзержинскому.
— Эта птица поважнее, чем мы предполагали, — сказал Феликс Эдмундович, внимательно выслушав. — Его нельзя выпускать из виду ни на минуту.
Дерибас дожидался возвращения Самсонова и договорился с ним о программе действий на следующий день.
В середине следующего дня Дерибас позвонил начальнику группы:
— Как дела?
— Все нормально. Известный вам человек посетил сестру своей жены на Смоленском бульваре. Потом побывал в Манеже. Там он ни с кем не встречался, смотрел на лошадей. Сейчас направляется в сторону Лубянки…
Спустя два часа Дерибасу доложили:
— Терентий Дмитриевич, Фараон посетил Внешторг. Был в кабинете у Гольдштейна. Того на месте не оказалось, и тогда Фараон в столе личного состава узнал его домашний адрес.
А в семь часов вечера начальник группы взволнованным голосом доложил:
— Терентий Дмитриевич, с Фараоном творится что-то непонятное. Посетив квартиру Гольдштейна, он вдруг усиленно стал оглядываться. Часто осматривал всех, кто шел за ним. Заходил в проходные дворы и выжидал, кто пойдет следом. Потом взял пролетку, приехал на вокзал и купил билет на поезд, отправляющийся сегодня вечером в Тамбов.
Дерибаса это сообщение не на шутку встревожило. Он тут же зашел к Самсонову. Последний еще не ходил обедать, внимательно выслушал Дерибаса и спросил:
— Что ты предлагаешь?
— Арестовать, и немедленно.
— Ну, ну, не паникуй, — сказал Самсонов. — Арестовать успеем.
— Если он заметил слежку, то сумеет от нее и удрать, — настаивал Дерибас. — А что будет, если Федоров проберется к антоновцам? В Тамбов пускать его нельзя. Ведь там, у антоновцев, Муравьев, Тузинкевич и Смерчинский. Федоров может их погубить.