Опасность

Себастиан не шелохнулся, но внезапно весь напрягся. Прюденс насторожилась.

— От кого? — шелковым голосом спросил он. Прюденс, застигнутая врасплох, поняла, что вступила на скользкую тропу. Может, ее специально заманили в ловушку разговорами о ревности, подумала она. В уме Себастиану не откажешь.

— Ну… от высшего общества, милорд.

— То есть от моей милой тетушки, не так ли? Прюденс забарабанила пальцами по сиденью. Оказывается, в браке с неглупым мужчиной есть свои недостатки.

— Прошу вас, Себастиан, не нужно делать поспешных выводов.

— Черт побери! — Себастиан с быстротой молнии — точь-в-точь хищник, набрасывающийся на добычу, — дотянулся до окна и двумя стремительными движениями задернул шторки.

— Зачем вы это делаете? — резко спросила Прюденс. Не удостоив жену ответом, Себастиан схватил ее за руки и потянул к себе.

— Так я и подумал, что за внезапным интересом к моде что-то скрывается.

— Право, милорд… — Прозрачные юбки Прюденс взметнулись вверх, когда он усаживал ее к себе на колени. Шаль упала, открыв взору соблазнительную ложбинку между грудями. — Зачем так бурно реагировать на то, что я стала интересоваться модой?

— Вы пытаетесь избежать оскорблений от этой старой ведьмы Друциллы, не так ли?

В свете лампы глаза Себастиана янтарно блестели. Следы едва сдерживаемого гнева, а также чувство, отдаленно напоминающее ревность, исчезли.

— Как вы можете называть тетю старой ведьмой?!

— Почему бы и нет? Ведь она действительно ею является. Вы не догадываетесь, что, даже превратившись в бриллиант чистой воды, вы не избежите ее оскорблений?

Прюденс тихонько чертыхнулась. В глазах Себастиана заплясали знакомые веселые искорки. Она поняла, что он хитростью вырвал ее признание.

— Просто я стараюсь одеться так, чтобы вам не пришлось краснеть за свою жену, Эйнджелстоун.

— Я сам знаю, во что вы должны одеваться.

Сквозь тонкую ткань модного бального платья Прюденс отчетливо ощущала возбуждающее тепло его тела.

— Ваше высокомерие становится нестерпимым, милорд.

Его длинные сильные пальцы еще крепче впились в ее талию. Золотая печатка тускло сверкнула в полумраке кареты.

— Вы решили, что если сможете принудить мою тетку не оскорблять вас на людях, то я не буду мстить Флитвудам, не так ли?

— Я не собираюсь отвечать на вашу глупую реплику. Себастиан чуть улыбнулся:

— Мысль неплохая, но разрешите разочаровать вас, моя дорогая: этот номер не пройдет. Друцилла только и ждет удобного случая, чтобы к вам придраться. И не пытайтесь ее урезонить: ничего не выйдет. Если нельзя сказать какую-нибудь гадость по поводу платья, она найдет другой повод. Мерзкая натура.

— Вряд ли ваша тетушка придумает что-то более оскорбительное о моем платье, чем сказали вы. — Прюденс попыталась поправить в волосах бледно-лиловое перо.

— Положение мужа дает мне некоторые привилегии, дорогая.

— Об этом можно поспорить. — Она нерешительно посмотрела на него. — Скажите мне правду: вы действительно считаете, что вырез слишком глубокий?

— Чтобы появляться в этом платье на людях — да. — Себастиан с мрачной решимостью взглянул на ее нежную грудь. — Однако практическую пользу из этого выреза, похоже, извлечь можно.

— Практическую?

— Он открывает взору соблазнительную картину. — С этими словами граф запустил руку в глубокий вырез.

Прюденс почувствовала, как ее пронзило острое желание:

— Себастиан, прекратите! Вы не должны этого делать здесь, в карете.

— А почему? Карета будет еще с полчаса тащиться домой: дорога сильно загружена. Да и туман сгущается, так что поездка может занять еще больше времени. — Он осторожно потянул за вырез платья, обнажив грудь.

Прюденс кинуло в жар. Она безуспешно пыталась сбросить его руку.

— Себастиан, не надо. Я не разрешаю вам заниматься любовью в карете.

— Вот что происходит, когда носишь модные платья, моя хорошая. — Себастиан наклонил голову… Вот-вот коснется губами розового соска…

Прюденс запустила пальцы в его волосы и, закрыв глаза, попыталась вернуться к теме расследования:

— Теперь, закончив обсуждение моего платья, я хочу узнать, когда вы собираетесь вернуться в тот магазин на Бонд-стрит.

— Обещаю дать вам полный отчет по возвращении домой. — Горячее дыхание Себастиана обожгло ей кожу.

— Несправедливо, что вы меня с собой не берете. Я же ваш партнер.

Себастиан дотронулся пальцем до соска, венчающего ее грудь, и у Прюденс перехватило дыхание. Она открыла глаза, и взгляд ее упал на сиденье рядом с Себастианом. Там лежал клочок бумаги.

— Что это?

— По-моему, сосок. — Он коснулся его языком. — Да, определенно сосок. И прехорошенький.

— Да нет. — Прюденс бросила взгляд поверх его головы. — Вон тот клочок бумаги на сиденье. Должно быть, я села на него, когда забралась в карету. Похоже на записку.

Себастиан, чуть вытянув голову, взглянул на сложенный лист бумаги:

— Что за черт?!

Он дотянулся до бумажки и взял ее в руки. Затем выпрямился и поднес находку к лампе. Внимательно рассмотрев, развернул. На листке оказалось короткое послание, нацарапанное неразборчивым почерком.

— Так я и думала. Записка. Кто-то оставил ее здесь, пока мы были на балу.

Прюденс привела себя в порядок и поправила очки. Слушая, как Себастиан читает вслух записку, она всматривалась в незнакомый почерк.

«Фамилии» принцев целомудрия» следующие: Ринг-кросс, Оксенхем, Блумфилд и Келинг. В конце записки вы найдете их адреса. Прошу вас, ни о чем больше не спрашивайте, поскольку другой информацией я не располагаю. Прошу оставить меня в покое…«

Себастиан нахмурился:

— Подписи нет. Скорее всего написано кем-то из продавцов, у которых мы сегодня побывали.

— Откуда такая уверенность?

— Очевидно, это человек, который не хочет, чтобы мы опять приставали к нему с расспросами. Но ни с кем, кроме торговцев, мы сегодня не разговаривали.

— В списке фамилия Келинга, — сказала Прюденс. — Видимо, и это соответствует правде. В конце концов, пуговицу мы нашли именно в его шкафу.

— Рингкросс умер. Келинг хочет расследовать обстоятельства его смерти. Оба были членами клуба» Принцы целомудрия «. — Себастиан с сосредоточенным лицом машинально похлопывал запиской по ноге. — По-моему, дальше нужно предпринять следующее: поговорить с Блумфилдом и Оксенхемом.