Воин и маг

Корбин уточнил, что от него хотят. Поставить подготовку молодых магов, штучного товара, на поток? С тем, чтобы без оглядки на потери можно было бросать их в бой? Получив утвердительный ответ, он задумался. С одной стороны, конечно, это будет не слишком честно по отношению к пацанам, с другой же… Начнется война — и все они в любом случае окажутся в строю. Плохо вооруженные, еще хуже обученные. Мясо, смазка для меча опытного воина. У мага, пусть и слабого, шансов больше.

Возникал, правда, вопрос, а как на это посмотрит церковь Единого? От ее взгляда подобное усиление позиций магов в королевстве не укроется. Учитель поспешил успокоить Корбина: епископ в курсе, план и кандидатуру Корбина одобрил, но хотел бы поговорить об этом с графом де'Карри наедине. Так что если любезный граф согласен…

Корбин кивнул и сразу же был огорошен еще одной новостью — Учитель хотел отправить к нему еще и Прима, в боевой магии натаскиваться, ну и помочь, если что. Вот тут Корбин взвыл: ну в самом-то деле, одно дело с нуля натаскивать мальчишек, которых в первый раз видишь, к которым никаких эмоций не испытываешь и которых можешь гонять по принципу «сдохни или выучись», и совсем другое — старого друга. А друг этот вдобавок куда старше тебя возрастом, в магии разбирается едва ли не лучше, да к тому же сам когда-то успел тебя поучить.

Однако Учитель объяснил, что это — его личная просьба. Дело в том, что Прим, при всей своей одаренности, засел в лаборатории и перестал развиваться как маг. Алхимия — это здорово, конечно, но, как и боевая магия, чересчур однобоко. Только если боевая магия просто заставляет мага развивать управление энергиями большой мощности, то алхимия, напротив, основана на управлении тонкими энергиями, почти не требующими усилий. А без усилий, как известно, канал развить не получится. В результате Прим, который мог, теоретически, дорасти до первого ранга, пусть и с трудом, но мог, остановился на втором, и если его не заставить заняться чем-нибудь еще, то так на втором ранге и останется.

Ну а Корнелиус, как любящий отец, беспокоящийся о благе любимого чада, просто не мог в такой ситуации пустить дело на самотек, вот и фактически навязывал теперь Прима Корбину в стажеры. Ну что тут поделаешь? Оставалось только плюнуть и согласиться. Получать, так сказать, удовольствие от процесса.

Ну а потом уже Учитель спросил Корбина о его, так сказать, семейной ситуации. А то слухи всякие ходят о том, как какая-то крестьянка самому де'Карри нос натянула. В открытую, конечно, никто смеяться не рискует, знают вспыльчивый характер графа и его привычку сразу же вызывать обидчика на дуэль с заранее предрешенным летальным исходом, но в уголках, в тесном семейном кругу, подхихикивают.

Корбин, выслушав это, почесал нос и попросил списочек тех, кто хихикает. Желательно с указанием когда, где и с кем. Учитель тут же сказал, что совершенно не хочет, чтобы поголовью багваннского дворянства был нанесен тяжелый и невосполнимый урон, после чего попросил рассказать, как же все было на самом деле.

Ну Корбин и рассказал — со смехом, в лицах, так сказать. Ну и заодно изложил, как перехватил свою невесту, которая на проверку оказалась менталистом такой силы, что он даже жениться раздумал, в компании какого-то то ли мужчины, то ли… не совсем мужчины, с усмешкой пожелав, чтобы тот попал к нему в обучение. Он-де сделает из этого чуда настоящего мужика.

Потом он долго удивленно смотрел на Корнелиуса, который прямо-таки покатывался от хохота. Когда же Корнелиус объяснил ему, что недавно взял двух учениц, одна из которых прирожденный маг-менталист, а вторая — огненный маг и почему-то любит ходить в мужской одежде, Корбин, до которого дошел наконец комизм ситуации, тоже принялся хохотать, как будто его кикиморы щекотали, и сказал, что, похоже, поторопился отказываться от свадьбы. Что-что, а складывать два и два он умел и кто есть кто понял мгновенно. А когда узнал, что его, похоже, вытащила из разгромленной лаборатории его же бывшая невеста, резко посерьезнел. Это был уже должок, а долги он привык отдавать, да и кодекс наемника ситуацию трактовал однозначно, так что он попросил Корнелиуса познакомить его с девушками, и желательно поскорее.

Корнелиус пообещал, только спросил: а для чего с обеими-то? Корбин в ответ усмехнулся уголком рта и пояснил, что, во-первых, ему хочется посмотреть на врожденного менталиста, а во-вторых, он, похоже, только сегодня ее обидел, приняв за служанку. А может, и не обидел, леший ее разберет, но поговорить стоит. Корнелиус кивнул и приказал вызвать к нему учениц, однако уже через минуту в кабинет влетел запыхавшийся младший ученик и сообщил, что Джурайя со спутниками оседлали лошадей и, похоже, собрались уезжать. Маги удивленно переглянулись, и Корнелиус, вскочив из-за стола, с несвойственной ему обычно резвостью бросился во двор.

Полчаса спустя они вновь сидели в трапезной и ели. Тройка беглецов, как оказалось, решила смазать пятки, даже не позавтракав. Корнелиус только вернулся с ночных бдений у епископа, с которых он тоже сорвался, не позавтракав, — узнал, какой гость к нему приехал, прочитал заклинание от похмелья и примчался. Прим, как оказалось, завтрак проспал и тоже заявился только сейчас, а сам Корбин мог есть в любое время и помногу, причем практически все равно что. Солдатская привычка, хотя, конечно, были у него свои пристрастия. Старая кухарка, невесть сколько лет работающая у Корнелиуса, за такую прожорливость и неразборчивость в пище еще в бытность графа сопливым учеником окрестила его «проглотом» и не слишком жаловала. Корбин, впрочем, не слишком обращал на ее ворчание внимание, тем более что готовила она вкусно. А что еще, спрашивается, надо от кухарки?

Корбин бодро общался с Учителем и Примом, выспрашивая местные новости и сплетни — как-никак, ему предстояли как минимум два серьезных деловых визита и, возможно, одна дуэль. Правда, неясно было пока, с кем будет дуэль — Корбин хотел для начала выяснить, кто больше всех непочтительно хихикал над его неудавшейся свадьбой, а потом вызвать его на поединок. Попробует отказаться — прослывет трусом, и путь в высшее общество ему до конца дней будет закрыт. Еще и детям репутацию подпортит. Согласится — дуэли, разумеется, не переживет. После такого вот показательного примера остальные заткнутся. Неохота, конечно, мараться да время тратить, но репутация — это наше все. Сегодня смешок с рук спустишь, завтра над тобой уже в голос потешаться начнут, а там, глядишь, и урон деловым интересам наступит. Корбин был, конечно, не тенорец, но удары по кошельку тоже не любил, поэтому вопрос о дуэли считал решенным.

Кроме собственно разговора, он прислушивался к восторженному шепотку младших учеников Корнелиуса, взирающих на него если не с благоговением, то уж с уважением точно. Правда, время завтрака теоретически давно уже закончилось и сейчас вся эта орава должна была уже быть на занятиях, но почему-то никто покинуть трапезную не торопился. Корбин их прекрасно понимал — когда еще вот так, запросто, завалится в гости живая легенда? Когда-то он сам, открыв рот, смотрел на такого же вот гостя. А ведь, будем говорить честно, гость тот рангом ему, нынешнему, уступал. Труба пониже, дым пожиже, да и сам всего лишь министр.

Вообще, слушать восторженные перешептывания молодежи (наивные, думают, что их не слышно, а про заклинание «чуткого уха» даже не подозревают) было приятно. Прав был Учитель — похоже, после его последней эскапады профессия боевого мага начала стремительно приобретать нездоровую популярность. То, что он почти не применял в тех сражениях магию и победы были достигнуты в основном за счет грамотно выбранной тактики, а добыча и вовсе результат совершенно негероического грабежа, мальчишки пока еще не понимали. Может, и к лучшему — суровой прозы жизни они еще нахлебаются полной ложкой, пусть подольше остаются детьми…

Параллельно Корбин старался незаметно рассмотреть свою несостоявшуюся невесту. «А ничего так, симпатичная, — размышлял он. — Даже очень симпатичная, хоть и не красавица. Правда, на местных девушек не похожа совершенно, да и на то описание, что давал Веллер, тоже не очень, но тем не менее она, никаких сомнений. Учитель ошибается редко, да и имя совпадает. Впрочем, на описание Веллера надежды с самого начала было немного, все-таки девушка ростом даже повыше него будет… Хотя и пониже меня, конечно. Ну а взгляд снизу вверх и сверху вниз — это две большие разницы.