Страница 23 из 64
А еще тенорцами командовал сын графа и наследник этого самого графства Тенор — могучий детинушка лет тридцати от роду, ни разу в жизни не воевавший и сейчас, в общем-то, не знающий, что делать. Отрядом Корбина командовал он сам, а надо сказать, что за сорок с лишним лет боев и походов кое-чему он научился.
Словом, тенорская армия еще даже не успела восстановить хоть какое-то подобие порядка, а отряд Корбина уже броском преодолел разделяющее их расстояние и остановился в ста пятидесяти локтях от противника. Сто пятьдесят локтей — идеальное расстояние для арбалетчиков: и убойная сила у болтов еще сохраняется, и противнику бежать далеко. А у каждого из бойцов Корбина был при себе арбалет, да не простой, а айнорский, четырехзарядный. Тяжелый, зато позволяющий стрелять намного быстрее, чем из обычного. Прекрасно понимающие, что их жизнь сейчас зависит только от четкости выполнения приказов, солдаты Корбина моментально выстроились в две шеренги, и первая дала четыре залпа по тенорцам и немедленно передала арбалеты назад, получив взамен заряженные. Пока они расстреливали боезапас, вторая шеренга быстро и четко перезаряжала арбалеты, благо механизмам взвода айнорские оружейники уделяли внимания едва ли не больше, чем всему остальному арбалету, а стрелы и вовсе вставлялись не по одной, а обоймами. И ответить-то тенорцам оказалось нечем — их собственные, не столь уж и многочисленные арбалетчики и лучники оказались выбиты почти сразу — опытные наемники знали, по кому бить в первую очередь. Да и уцелей они, толку было бы немного — для их луков и арбалетов дистанция была все же великовата, а на людях Корбина были хорошие доспехи. Также они знали и то, что захватить инициативу мало, надо ее суметь еще удержать — только в этом случае стоит рассчитывать на победу.
Шок у тенорцев, впрочем, прошел очень быстро. Надо признать, трусами они не были и попытались сбить строй, выстроив стену щитов. Маги, несмотря на усталость, стали выставлять щиты — слабенькие, дырявые, но все же щиты. Потери сразу уменьшились. Все-таки солдат кое-чему учили, да и среди командиров, видимо, были люди толковые, если бы им удался этот маневр, то, подойдя под прикрытием магов и строя щитоносцев поближе, они смогли бы смять арбалетчиков одним броском. Однако тут в дело вмешался маг, и это сразу поставило крест на плане тенорцев.
В отличие от большинства боевых магов, кичащихся силой, Корбин предпочитал действовать головой. Что толку бить по противнику молнией? Удар-то выходит точечный. Ну, убьешь ты одного, двоих… Даже десять или двадцать — какая разница? Все равно затраты сил непропорционально велики для столь скромного результата, особенно с учетом того, что, пока маг собирает силы для следующего удара, вражеские солдаты успеют до него добраться и просто зарубить. Конечно, мага постоянно прикрывают свои солдаты, но в бою, как известно, случается всякое. Точно так же неприменимы мощные заклинания, когда начинается рукопашная — слишком легко поразить своих, сошедшихся с противником в образовавшейся свалке грудь в грудь.
Корбин, подобно всем новичкам, тоже отдал в свое время дань мощным заклинаниям, но довольно быстро поумнел и понял, что сила нужна для других целей — стену замка проломить там или щит, выставленный вражеским магом, сбить. В бою же, как считал Корбин, главной задачей мага является обеспечить своим солдатам возможность работать в наиболее выгодных для себя условиях. В конце концов, победа на поле боя достигается именно солдатами и их мечами, поэтому маг, как бы силен он ни был, должен, в первую очередь, работать на них. Например, вовремя испугать лошадей у атакующей конницы порой значит в бою больше, чем десяток-другой трупов. Хотя бы потому, что атака этой самой конницы при этом захлебнется, что даст пехоте шанс или уйти, или, если у самих поджилки не трясутся, атаковать и, воспользовавшись сумятицей, посдергивать всадников с их лошадей. А дальше — дело техники и длинных, выкованных из отличной стали мечей.
Примерно так же Корбин поступил и теперь. Конечно, лошадей сейчас не было, но роль их отлично сыграли сами же вражеские солдаты, моментально ударившиеся в панику, когда с неба на них обрушился огненный дождь. Походя сметя слабенькие щиты еще не успевших прийти в себя вражеских магов, Корбин осыпал солдат противника огненными каплями. Особого вреда людям они причинить не смогли, но этого и не требовалось. Попавшие под удар вражеские солдаты мгновенно запаниковали и шарахнулись в стороны, разрушив так и не выставленный до конца строй, стена щитов сломалась, и арбалетчики вновь принялись выкашивать их ряды. В последнем, отчаянном порыве их молодой полководец попытался поднять своих солдат в атаку — то ли рехнулся со страху, то ли чисто интуитивно принял единственно верное в такой ситуации решение, то ли и то и другое вместе. Шанс у него, надо сказать, был — броском, пусть даже теряя людей, прорваться через поток арбалетных болтов и взять все еще сильно уступающих им в численности людей Корбина в мечи. Реальный шанс — пожалуй, единственный реальный шанс выиграть этот бой.
Увы, будь у тенорцев обстрелянные, всерьез повоевавшие солдаты, у них бы все получилось — не такие уж и серьезные потери они пока что понесли. Даже будь у них одни солдаты, атака могла бы кончиться успехом. Однако почти половина войска была не более чем абсолютно гражданские люди, напялившие доспехи ради того, чтобы сходить в поход по приказу своих хозяев, ну и самим, воспользовавшись моментом, пограбить да понасильничать под шумок — война все спишет. Да, они умели владеть оружием, но все героическое, чем большинство из них занималось в жизни, была резня в темных переулках да охрана рынков, а кольчуга, обтягивающая толстое пузо, и меч посредственной ковки на поясе, еще не делают человека воином. Результат оказался предсказуем.
Инстинкт самосохранения к моменту, когда молодой командующий попытался повести своих людей в атаку, уже перевесил те зачатки дисциплины, которые командиры успели привить этому сброду за несколько часов, которые ушли на сколачивание войска. Многие кинулись в стороны, как тараканы из-под тапка, и это было началом конца. Паника — вот самый страшный враг любого войска, мгновенно превращающий его в избиваемую толпу. Это страшнее копий и стрел, и распространяется паника, подобно пожару, захватывая все большее количество людей. Именно поэтому любой грамотный командир предпочтет убить паникера на месте, чем допустить это. Однако сейчас паникеров оказалось слишком много, и результат был закономерен — войско Тенора, как воинское подразделение, перестало существовать.
Правда, кое-кто оказался духом покрепче, а головой послабее, а может, палки десятников вколотили в них воинскую дисциплину, и своих офицеров они боялись больше, чем вражеских стрел — кто знает… Человек полтораста молодой и храбрый полководец, ринувшийся в атаку первым, за собой поднять сумел. Ну что же, такой вариант был отработан еще тогда, когда его и в проекте не было. Три залпа из полусотни арбалетов каждый, четвертый — из сотни, благо второй ряд успел перезарядить свое оружие, а потом второй ряд синхронно делает шаг вперед, становясь рядом с товарищами, и перед горсткой уцелевших тенорцев вырастает четкая и плотная стена щитов.
Два десятка тенорцев, избежавших потока стрел, опытные воины Корбина встретили мечами и смели, даже не заметив, а потом двинулись вперед — настало время для атаки. Впрочем, атаковать было уже некого — остатки войска Тенора во все лопатки улепетывали в сторону леса. Это был разгром — на поле боя осталось больше четырех сотен убитых и раненых тенорцев, остальные моментально рассеялись по лесу, прикинувшись кто кочками, кто коровьими кучками, чтобы с наступлением темноты поодиночке и группами пробираться домой. Их не преследовали — даже загнанная в угол крыса может броситься на кота, а зря терять своих людей Корбин не хотел, да и излишней кровожадностью он тоже не страдал. В битве его отряд потерял четырех человек, правда, всех только ранеными, и лишь один из них был ранен тяжело — как раз сейчас Корбин в меру сил и возможностей занимался его лечением. Размен один к ста — хороший результат, хотя Корбин и был недоволен тем, что позволил застать себя врасплох. Наверняка на примере этой битвы многие поколения полководцев будут учиться тому, как надо и как не надо воевать, и лишь сам граф знал, что почти весь бой все висело буквально на волоске.