Страница 42 из 55
— Поскольку я до сих пор не сформировал собственного мнения, то, по-видимому, так оно и будет.
— Хотите сказать, не знаете, что и думать?
— Примерно так. Я нахожусь в стадии коллекционирования.
— Что это значит?
— Вы ведь и сами коллекционер, мистер Смит, и очень удачливый, как говорят.
— И что с того?
— Наверное, когда вы начинали, случалось так, что у вас собиралось множество всяких предметов, настоящую стоимость которых вы затруднялись определить. Что-то могло оказаться мусором, что-то — ценной вещью. В куче барахла скрывались один или два подлинника. Но в те дни вы ни за что на свете не смогли бы угадать их.
— Ну-ну, хорошо объясняете, приятель.
— Боюсь, чересчур высокопарно.
— Я бы не сказал. Но послушайте меня. Я в своем деле быстро научился выводить на чистую воду и покупателя, и продавца, нутром чуял. Нюх у меня был всегда, спросите Илли. Я умел выбирать, даже если мне пытались запудрить мозги.
— Как прикажете понимать вас, мистер Смит? — Аллейн извлек из кармана трубку и принялся ее набивать. — Уж не намекаете ли вы, что кто-то пытается запудрить мне мозги?
— Я так не сказал. Возможно, но я не об этом, нет. Моя мысль вот какая: в вашей работе, наверное, всегда полезно знать, с какого сорта людьми вы имеете дело. Так?
— Вы задумали, — шутливым тоном откликнулся Аллейн, — просветить меня насчет обитателей Холбердса?
— Пока я ничего такого не предлагал. Ну ладно, я размышлял о личностях, о характерах. Сдается мне, в вашем ремесле характерам придается немалое значение.
Аллейн подцепил щипцами раскаленный уголек.
— По-всякому бывает, — сказал он, раскуривая трубку. — Мы имеем дело с голыми и часто неудобными фактами, и порою они идут вразрез с характером человека. Люди, простите за банальность, бывают удивительно противоречивы. — Аллейн многозначительно взглянул на мистера Смита. — И тем не менее мне было бы очень интересно услышать мнение эксперта по поводу, — обвел он рукой комнату, — подобранной здесь коллекции.
Мистер Смит молчал. Аллейн смотрел на него и думал: если бы ему пришлось охарактеризовать этого человека одним словом, какое бы он выбрал? Проницательный? Себе на уме? Человек-загадка? Лысина, прикрытая начесанными с боков черными волосами, маленькие зоркие глазки, поджатые губы — в облике старика было что-то хищное. Жесткий человек. Или же Аллейн задним умом крепок? Что бы он сказал о мистере Смите, если бы никогда о нем прежде не слыхал?
— Уверяю вас, мне было бы очень интересно, — повторил он и опустился в одно из двух огромных кресел, стоявших по разные стороны камина.
Мистер Смит пристально разглядывал собеседника. Затем достал портсигар, выбрал сигару и сел в другое кресло. Со стороны они выглядели в точности как на картинке для рождественского обозрения под названием "Закадычные приятели".
Мистер Смит обрезал сигару, щелкнул золотой зажигалкой, затянулся и задумчиво уставился на кольца табачного дыма.
— Для начала, — произнес он, — мне очень нравился Альф Молт.
3
Далее последовала трогательная, не лишенная своеобразия история давнего знакомства. Мистер Смит впервые встретился с Молтом, когда Хилари, будучи юношей, жил вместе с Форестерами на Ханс-плейс. Прежняя вражда давно заглохла, и мистер Смит каждое воскресенье приходил обедать. Иногда он являлся раньше условленного часа, в отсутствие Форестеров, посещавших церковь, и Молт проводил его в кабинет полковника. Сначала денщик держался отчужденно, поскольку глубоко не доверял людям, равным ему по происхождению, но выбившимся из грязи в князи. Однако со временем предвзятое отношение если и не вовсе сошло на нет, то значительно ослабло и между ними возникла дружба: снисходительная, догадался Аллейн, со стороны Молта, и вполне искренняя со стороны мистера Смита. Смит был тем человеком, с кем Молт мог посплетничать. И он таки сплетничал, но никогда о полковнике, которому был безгранично предан.
Порой он намекал на неких людей, эксплуатирующих полковника, поносил жуликоватых торговцев и бессовестных служанок, причем к последним открыто ревновал.
— Ежели хорошенько подумать, он был из породы ревнивцев, — определил мистер Смит и умолк, ожидая отклика.
— Значит, он мог возражать против приемного племянника?
— Против Илли? Ну... придирался к нему, но только по мелочам, дескать, работы задает по дому и опаздывает к обеду. В таком роде.
— Он был нетерпим к нему?
— Не более, чем к любому другому, кто нарушал порядок, — быстро ответил старик. — Он был помешан на порядке, старина Молт. А кроме того, он понимал, что я не потерплю... — Он умолк в нерешительности.
— Не потерпите чего? — подхватил Аллейн.
— ...если о мальчике станут говорить плохо, — коротко ответил мистер Смит.
— А как насчет мисс Тоттенхэм? Как она с ее привычками уживалась с чистюлей Молтом?
— Наша раскрасавица? Я рассказываю о том, что было двадцать лет назад. Тогда ей было... сколько?.. три годика. Я не видел ее, но много слышал. Она воспитывалась в чужой семье. Семейка была вся из себя, но чуток поиздержавшаяся и нуждавшаяся в наличных. В смысле манер там все было по высшему разряду. Альф в девчонке души не чаял. Что ж, глядя на то, что получилось, его можно понять. — Мрачная ухмылка тенью пробежала по лицу мистера Смита и исчезла. — Чудо как хороша.
— Молт когда-нибудь высказывался о помолвке?
— Не без того, он ведь тоже живой человек... Или был таковым, бедолага... Он твердо придерживался мнения, что Илли очень, очень повезло, и больше ничего знать не хотел. А все потому, что полковник принимал участие в девчонке, а полковник не мог ошибиться. В этом пункте Альф насмерть стоял. Да и папаша ее вроде бы погиб, спасая полковника. Выходит, она — дочь героя. Так что никуда не денешься.
— А вы одобряете помолвку?
— Она ведь еще официально не объявлена, верно? А как же. Илли знает толк и в вещах, и в людях. С первого взгляда отличит добро от дряни. И пусть она выкамуривает из себя этакую видавшую виды красотку, Илли знает, как с ней управляться, будьте спокойны. А как же, — повторил мистер Смит, с усмешкой разглядывая кончик своей сигары. — Знаю, что болтают о Билл-Тасмане. Потешный. Непонятный. Чудной. Да ведь в бизнесе такая репутация только на руку, больше ходов-выходов имеешь. Но ничего потешного Илли никогда не вытворит ни в работе, ни в удовольствиях, головой ручаюсь. Ей придется стать хорошей девочкой, и будьте уверены, она об этом знает.
Помолчав немного, Аллейн решился:
— Не вижу оснований утаивать от вас следующее. Существует версия, что те розыгрыши, если их можно так назвать, дело рук Молта.
— Не болтайте ерунды, приятель, — вдруг расшумелся старик. — Глупость, да и только. Альф Молт подкладывает мыло в мою ячменную воду? Кто ж такому поверит? Мы с ним были дружбанами, ясно? Ну вот и смекайте.
— Он не любил здешнюю прислугу, правда?
— Правильно, не любил, считал их отребьем. А кто они есть-то на самом деле? Но это еще не значит, что он захочет им напакостить, подсовывая дурацкие записки и творя прочие гадости. Альф Молт! Да ради бога!
— Возможно, вы не слышали о Других инцидентах, — сказал Аллейн. — Например, о ловушке в духе Мервина, расставленной для моей жены.
— Ага! Я так и знал, что тут дело нечисто.
— Правда? Сегодня вечером произошел более отвратительный случай. После того как Найджел совершил вечерний обход гостевых комнат и прежде чем полковник Форестер лег спать, кто-то заклинил окно в его комнате. Попытка открыть его окончилась приступом.
— Ну и дела! Бедный полковник. Еще один припадок! И этотоже сделал Альф Молт, да?
— А кто же по-вашему?
— Найджел. Элементарно.
— Нет, мистер Смит, не Найджел. Он закрывал окно в моем присутствии, а потом ринулся вниз, громко горюя о себе, грешном.
— Значит, вернулся.
— Не думаю. Временной промежуток был слишком короток. Конечно, мы постараемся выяснить, кто тогда находился в той части дома. И мы надеемся...