Страница 12 из 22
Доказательная база обвинения развалилась, как карточный домик, после вынесения вердикта дактилоскопической экспертизы. Папиллярные линии Молотобойца не имели ни малейшего намека на сходство с отпечатками пальцев Тимохина.
Молодая мамаша, встретившая Сергея у подъезда, на очной ставке заявила, что впервые его видит, а сам Тимохин упорно настаивал на полной своей невиновности.
– Не смею вас больше задерживать, – следователь протянул Сергею пропуск. – И еще раз извиняюсь за то, что невольно доставил вам столько неприятностей.
– Никаких претензий, Марк Анатольевич. Любой мог стать жертвой предсмертного бреда несчастной женщины. Надеюсь, что эта ошибка никак не отразится на вашей карьере.
– Не волнуйтесь, – в нагрудном кармане форменного кителя Уфимцева уже лежало заявление об увольнении из прокуратуры. – В случае чего подамся в нотариусы.
Тимохин вышел на залитую солнцем улицу, с наслаждением вдохнул запахи листвы и выхлопных газов. Стояла невыносимая жара. Сергей решил отметить свое освобождение купанием в ближайшем озере и двинулся по пешеходному переходу к автобусной остановке на противоположной стороне улицы. Все было просто великолепно, если бы не подозрительная податливость асфальта под ногами. Тимохин очень надеялся на то, что дорожное покрытие просто-напросто не выдерживало натиска солнечных лучей. Ступив на тротуар, он оглянулся и увидел цепочку собственных следов. Едва различимые вмятины на асфальте по мере удаления от здания ИВС становились все глубже. С тихим хрустом треснула бетонная плита тротуара. Тимохин понял, что купание придется отложить на неопределенный срок. В данный момент гораздо важнее было наведаться к неприметному гаражу на окраине города.
Страшила из страны Оз
Дороти Джонсон, грохнувшуюся в обморок рядом с мусорной урной во дворе своего дома на 48-й улице, если что и связывало со сказками так только небольшая книга в мягком переплете, которая добрый десяток лет пылилась на полке в ее спальне. Во всем остальном Дороти была классическим образцом юной американки, верившей только в налоги, инфляцию и Боба Дилана.
Июль в штате Канзас выдался до невозможности жарким, поэтому пришедшая в себя Дороти удивилась прохладному ветерку, который обдувал ей лицо. После того, как Джонсон открыла глаза, удивление уступило место тихой панике. Каким-то непостижимым образом ей удалось переместиться с бетонных плит тротуара на лесную поляну, окруженную высоченными соснами.
Дороти встала, машинально опустила руки, чтобы отряхнуть джинсы и охнула от изумления. Джинсы исчезли. На Джонсон было короткое платье в синий горошек, серебристые туфли с красивыми пряжками и загнутыми вверх носками. Изменилась не только одежда. Коротко стриженые и бесчисленное количество раз перекрашенные волосы сделались белокурыми и, совсем как в детстве, завивались плавными колечками.
Вскоре Дороти поняла, что высота окружающих ее сосен самая обычная. Дело было в ней самой. Двадцатидвухлетняя девушка превратилась в пигалицу лет девяти.
Чтобы не плыть по течению, а хоть как-то воздействовать на ситуацию, она решила выйти из леса и осмотреться. Пришлось идти среди цветов, необычайных форм и расцветки, ступая по мху, казавшемуся мягким как вата.
Ноздри, привыкшие к запахам бензина и дыма заводских труб, купались в непривычных, но, в общем-то, приятных ароматах. Вскоре Джонсон вышла на опушку и увидела небольшой, опрятный домик с остроконечной крышей. Поначалу на ум пришел эпитет «игрушечный», но, поразмыслив, девушка-девочка решила сменить его на «сказочный».
Именно так выглядело это жилище у крыльца, которого прохаживался бородатый мужчина в матросской тельняшке и с деревянным протезом вместо одной ноги. Услышав шаги, он приставил ладонь ко лбу. Недоумение на его лице сменилось радостью, и он бросился навстречу Джонсон настолько быстро, насколько позволяла искалеченная нога.
– Какое счастье, Дороти! И как кстати!
Он раскинул руки, чтобы обнять гостью, но та попятилась.
– Простите мистер, не имею чести вас знать…
– О, неужели, милая Дороти, ты забыла старого Капитана Билла?!
Джонсон казалось, что она уже где-то слышала это имя, но воспоминание было очень далеким и призрачным, как сон.
– Вы обознались…
– Возможно мои старые глаза уже не такие зоркие, как в прежние времена, но тебя я узнаю из тысячи девчонок! – моряк нахмурился. – Ты точно меня не помнишь?
– Абсолютно!
– Разве тебя зовут не Дороти?
– На свете множество людей с такими именами.
– Но ведь ты из Канзаса?
– Совсем недавно я находилась там, а потом… Что это за место?
– И все-таки ты – Дороти! Девочка, которая не раз спасала Страну Оз от страшных бед.
– Вы хотите сказать, что я очутилась в сказке? – улыбнулась Джонсон, но, взглянув на свою обувь, покачала головой. – Хм…Вполне возможно.
Капитан Билл жестом пригласил Дороти в дом.
– Пойдем. Я очень надеюсь на то, что ты все вспомнишь, а пока скажу только одно: жизнь здесь уже давно не похожа на сказку. Великий Диктатор Страшила очень скоро окончательно превратит этот прекрасный уголок в самое ужасное место, какое только можно себе вообразить.
Слушая Билла, Джонсон быстро связала воедино все, им сказанное и, поняла, где и когда могла слышать о Страшиле, одноногом моряке и, конечно же, Стране Оз. Любой ребенок знал о ней.
Написанные Лайменом Фрэнком Баумом истории уже многие десятилетия покоряли умы взрослых и детей всего мира. Каким-то образом разум обычной американской студентки перекочевал в тело вымышленной девочки, которая всегда выходила победительницей из схваток со злыми колдуньями, великанами, гномами и другими сказочными существами.
Поднимаясь на крыльцо вслед за Капитаном Биллом, Дороти нашла вполне разумное объяснение своему приключению и совершенно успокоилась. Массивный деревянный стол, камин из красного кирпича, вязаные вручную коврики на полу, пузатые цветочные горшки и сам хозяин сказочного домика, нервно ковыляющий от одной стены к другой и обратно, были просто сном. Теперь, когда все встало на свои места, Джонсон решила не торопиться с пробуждением и получить максимум удовольствия от пребывания в волшебной стране.
– Нет больше славных народов, которые почитали за честь зваться Гилликинами, Мигунами, Болтунами и Жевунами! – горестно вздыхал Билл. – Диктатор решил напрочь стереть из нашей памяти былую славу Страны Оз и ее прекрасной столицы – Изумрудного города!
На лице пожилого мужчины настолько явственно читались горечь и боль, что Дороти захотелось его успокоить.
– Здесь ведь не раз случалось всякое, – Джонсон устыдилась банальности, придуманной ею фразы. – Но добро всегда одерживало верх над злом.
– Может быть ты и права, – моряк уселся на трехногий табурет. Только в этот раз сказка перестала быть доброй. Даже из волшебной палочки, которую по приказу Страшилы отыскали в доме старой колдуньи Момби, он сделал стрелу для своего ужасного Арбалета.
– Но ведь жители Страны Оз не могут болеть, стареть, а тем более умирать!
– Диктатор, насколько мне известно, намерен вскоре решить эту проблему. После свержения принцессы Озмы, Страшила заявил, что только он имеет право на бессмертие. О Дороти! Твой друг превратился в злого демона. Мудрого Страшилы, которого ты знала, больше не существует. Хозяин Зеркального Дворца безжалостен и свиреп!
– М-да. Сказка, действительно перестала быть доброй, – Джонсон решила схитрить. – Я начинаю кое-что припоминать. Ты очень поможешь мне, если вкратце расскажешь о том, что здесь происходит.
– Что ж слушай…
Чем дольше говорил Капитан Билл, тем сильнее Дороти чувствовала, как сильно повлиял обычный мир на девственно-чистую выдумку сказочника. Джонсон постаралась забыть о своем нынешнем облике и, не сливаясь со сказочной Дороти окончательно, все же почувствовать то, что могла испытывать девочка в серебряных башмачках.
Итак, по словам моряка, после очередного путешествия по просторам Оз, Дороти вернулась в Канзас, а ее спутники, которые занимали в волшебной стране высокие положения, остались следить за порядком. Проблема возникла оттуда, откуда ее, как обычно не ждали и откуда ее, по разумению Джонсон, следовало бы ожидать. Доброе сердце и храбрость, подаренные Волшебником Железному Дровосеку и Трусливому Льву не могли изменить мир к худшему.