Наваждение

— Это было бы смешно, если б не было так грустно.

— Я всего лишь пытаюсь дать логическое объяснению тому, что вас тревожит, мистер Сент-Ивс.

Он взглянул на ее руку, которая все еще касалась его руки. Когда он вновь поднял глаза, в них мерцал опасный огонек.

— Покорнейше благодарю, мисс Аркендейл, но мне кажется, я вполне справлюсь со своими тревогами, не прибегая к вашей странной логике. Если когда-нибудь мне придет в голову обратиться за советом к рифмоплетам, это будет означать, что меня пора препроводить в сумасшедший дом.

Она поспешно отдернула руку. Бакстер явно не в настроении. Нечего и пытаться его смягчить.

— Хорошо, сэр, — сказала она, стараясь, чтобы голос ее звучал весело и спокойно. — Я уверена, утром мы забудем об этом маленьком недоразумении.

Он молчал несколько секунд. Снаружи послышался глухой стук — кучер спрыгнул с козел.

— Посмотрим, — промолвил наконец Бакстер.

Шарлотта с трудом перевела дух:

— Завтра утром мы поделимся друг с другом впечатлениями от посещения особняка миссис Гескетт.

— Как скажете.

— А пока у меня есть возможность посмотреть ее альбом. Возможно, я найду там что-нибудь интересное, что поможет в наших расследованиях.

— Сомневаюсь. — Бакстер нагнулся вперед и поймал ее рукой за подбородок. — А теперь послушайте меня внимательно. Я сейчас провожу вас до дома. Вы, прежде чем ложиться спать, удостоверитесь, что все окна закрыты и двери заперты на засов.

Она растерянно захлопала ресницами.

— Конечно, конечно, мистер Сент-Ивс. Я всегда проверяю все замки перед сном. Это давно вошло у меня в привычку. Но мне кажется, сегодня нет повода для тревоги. Разбойник, с которым мы столкнулись у дома миссис Гескетт, вряд ли следовал в, тумане за нашим экипажем.

— Может, вы и правы, но сделайте в точности так, как я вам сказал. Ясно?

Шарлотта интуитивно чувствовала, что позволить Бакстеру одержать сейчас верх в споре — значит совершить непростительную ошибку. Она должна показать, кто из них главный.

— Ценю вашу заботу, сэр, но не забывайте, что вы у меня в подчинении. И, должно быть, заметили, что, выслушивая ваши советы, я делаю собственные выводы и сама решаю, как мне поступить.

— Вы не только выслушаете мой совет, Шарлотта, — продолжал Бакстер с ледяным спокойствием. — Вы в точности будете ему следовать.

В этот момент дверца кеба отворилась. Заметив, что кучер предупредительно застыл в тени, Шарлотта ограничилась тем, что сурово нахмурила брови.

— Вы сегодня показали себя отличным помощником, сэр, но заблуждаетесь, если полагаете, что мне некем будет вас заменить. Если хотите оставить за собой это место, вам следует выказывать чуточку больше уважения к своей хозяйке.

В глазах его заплясали насмешливые огоньки.

— Вы грозитесь уволить меня, Шарлотта? И это после всего, что нам довелось испытать сегодня вечером? Вы меня ранили в самое сердце.

Она прекрасно понимала, что он смеется над ней, и это ее страшно взбесило. Но в присутствии кучера она решила не давать волю гневу. Не говоря ни слова, Шарлотта подобрала юбки, намереваясь выйти из кареты.

Кучер любезно помог ей спуститься с подножки. В слабом свете каретных фонарей Шарлотте не удалось хорошенько рассмотреть выражение его лица, но она могла поклясться, что он взглянул на нее с каким-то забавным сочувствием.

Бакстер вышел вслед за ней из экипажа, взял ее под руку и повел к крыльцу. Он забрал у нее ключ и вставил его в замок.

— Спокойной ночи, мистер Сент-Ивс. — Шарлотта шагнула в холл и, обернувшись к Бакстеру, изобразила на губах холодную снисходительную улыбку, которой, по ее мнению, следовало наградить подчиненного, прекрасно справившегося с поручением. — Позвольте еще раз заметить, что столь эффектная демонстрация ваших профессиональных навыков произвела на меня благоприятное впечатление.

— Покорнейше благодарю. — Бакстер оперся рукой о косяк, задумчиво разглядывая Шарлотту. — Только вот еще что.

— Что, сэр?

— Может быть, вы соблаговолите называть меня по имени? Не думаю, что мы обязаны соблюдать светские формальности, принимая во внимание известные обстоятельства.

Она уставилась на него, онемев от возмущения. Чрезвычайно довольный ее реакцией, он отступил на крыльцо и захлопнул дверь у нее перед носом.

Когда двадцать минут спустя Бакстер вошел в свою лабораторию, он все еще кипел от раздражения: до сих пор не мог поверить, что так легко потерял власть над собой,

— Черт побери!

Он подошел к маленькому столику перед камином и взял стоявший там хрустальный графин. «Я всегда держу свои эмоции под контролем», — снова и снова повторял он. Стремясь познать природу естества, Бакстер принес себя на алтарь науки. В его жизни возобладают логика, разум и полный самоконтроль.

Бакстер плеснул бренди в рюмку. Теперь уже и не вспомнить, как давно он выучился держать свои чувства в узде. Кажется, всегда это знал, всегда умел. Даже во время своих коротких любовных похождений он никогда не позволял страсти возобладать над рассудком, поскольку убедился на собственном опыте, куда это может привести.

Бакстер отхлебнул немного бренди и придвинулся к огню.

Хуже всего, что у Шарлотты хватило наглости уведомить его, что объяснение его поведения кроется в напыщенной мелодраматической поэзии Байрона.

Этого довольно, чтобы запереться в святилище лаборатории и провести там остаток дней.

Бакстер опустился в свое любимое кресло и задумчиво уставился на язычки пламени, плясавшие в очаге. Они напомнили ему Шарлотту — вероятно, потому, что вызывали непредсказуемые химические реакции и могли запросто спалить неосторожного экспериментатора.

Он закрыл глаза, но угроза огня не исчезла. Ему вспомнились золотистые язычки пламени, что плясали в волосах Шарлотты, освещенных каретным фонарем. Ему захотелось запустить пальцы в их опасное тепло. Рука его сжала рюмку.

Но ведь не только он один потерял контроль над собой там, в карете, напомнил он себе. Ошибки быть не могло: Шарлотта испытала те же чувства. Если бы кучер не остановил экипаж, этот вечер мог бы закончиться совсем по-другому.