Страница 38 из 42
Даже из полицейских отчетов ясно, что деятельность агентов Тайной директории носила чрезвычайно организованный и систематический характер. В основу их работы был положен ряд инструкций. Так, инструкция от 12 жерминаля (1 апреля) предусматривала создание в каждом районе одной или нескольких групп патриотов, которые должны были заняться чтением газет и беседами на политические темы. Инструкция от 19 жерминаля (8 апреля) предписывала, между прочим, революционным агентам «подсчитать число мастерских в их районе, выяснить количество занятых в них рабочих, характер их работы и т. д.». В той же инструкции был преподан ряд указаний технического порядка: о приискании конспиративных квартир, о самообложении патриотов, о составлении списков полицейских шпионов, об организации агитаторов и расклейщиков прокламаций Тайной директории.
И цитированный только что параграф инструкции и самый характер бабувистской пропаганды, засвидетельствованный в полицейских отчетах, доказывают, что в поисках социальной базы заговорщики прежде всего обратились к рабочему классу столицы. Недаром Буонарроти считал «рвение пролетариев единственной опорой равенства». Сообразно с этим главные усилия заговорщиков сосредоточены были на агитации в рабочих предместьях. 24 жерминаля (13 апреля) агент XII округа Моруа доносил о двух красильнях, расположенных в его округе, одной с 80, другой с 30 рабочими, «все добрыми санкюлотами», и о двух десятках кожевенных мастерских с числом рабочих от 15 до 50 человек, настроенных не менее решительно. В тот же день агент V округа Гильом доносил: «Мне удалось найти несколько мастерских; теперь мы заняты обработкой рабочих; усердие и энергия моих людей подают мне большие надежды».
Кроме рабочих, кроме пролетарского населения, Директория рассчитывала также отчасти на армию. Бабёф великолепно отдавал себе отчет в том, какую роль должна была сыграть регулярная вооруженная сила в момент восстания. Мы помним его «Обращение к армии», помним ряд отрывков из «Народного трибуна», в которых он взывает к «защитникам отечества». Тайная директория обратила самое пристальное внимание на надлежащую подготовку агитации в войсках. Она сейчас же назначила специальных военных агентов. Пропагандистская работа заговорщиков стала скоро сказываться на настроении некоторых частей, расквартированных в Париже, в частности полицейского легиона, охранявшего Законодательный корпус. С полицейским легионом дело обстояло настолько серьезно, что 9 флореаля (28 апреля) Директория распорядилась вывести из Парижа два наиболее недисциплинированных батальона. Этот приказ вызвал формальное неповиновение среди легионеров и чуть было не ускорил ожидавшийся кризис. Организованный в полицейском легионе комитет даже успел войти в сношения с Тайной директорией. Среди народных масс Парижа этот эпизод вызвал самый живейший отклик. «В предместьи Марсо говорили, что полицейский легион составлен из настоящих патриотов, подобных французским гвардейцам 1789 года, преданных народной партии и удаленных из Парижа за то, что они служили народу». Но волнения были в корне пресечены приказом Директории о роспуске непослушных легионов. Этому приказу легионеры, по выражению Буонарроти, подчинились с радостью. Момент для восстания был упущен.
Впрочем, это обстоятельство не могло ослабить пыл заговорщиков. Тайная директория решила поставить в порядок дня выработку плана восстания. С этой целью 11 флореаля (30 апреля) в заседание Тайной директории были вызваны Фион, Жермен, Россиньоль, Массар и Гризель — «военспецы» будущего восстания; кроме них присутствовали Бабёф, Буонарроти, Дебон, Дартэ, Марешаль и Дидье. На этом заседании был образован особый Военный комитет, включивший в свой состав пятерых военных, перечисленных выше.
Уже 15-го числа Комитет, разобравшись в данном ему Тайной директорией поручении, смог доложить ей о результатах своих работ. Два проекта привлекли особенное внимание Тайной директории. В одном предлагалось воспользоваться поддержкой роялистов для свержения существующего правительства. Он был забракован ввиду принципиальной недопустимости хотя бы временного блока с монархической партией. Второй проект заключался в том, что два офицера из полицейского легиона предлагали убить в ту же ночь членов Исполнительной директории. Он также не был принят в виду неподготовленности заговорщиков к его немедленному осуществлению. Не было денег, да и Военный комитет не нашел еще способов поднять народное движение повсюду и одновременно. В то же время руководители комитета дали понять Тайной директории свои якобинские симпатии, и на очереди стал вопрос о переговорах с якобинцами. Мы уже знакомы с ходом переговоров и знаем, что они в конце концов увенчались успехом. На объединенном заседании 19 флореаля (8 мая) от имени Военного комитета выступил Массар. Военный комитет предлагал сформировать в двенадцати округах Парижа три дивизии, которые под начальством своих генералов должны были атаковать Законодательный корпус, Исполнительную директорию и штаб внутренней армии. «Передовые взводы должны были быть составлены из самых горячих демократов; общее нетерпение достигло таких размеров, что казалось нетрудным поднять рабочих призывом со стороны революционных агентов и деятельных друзей равенства» (Буонарроти).
После того как объединенное заседание постановило ускорить развязку заговора, 20 флореаля состоялось новое собрание, на котором заговорщики обсуждали различные вопросы, связанные с тактикой восстания. Собрание состоялось у Массара, на нем присутствовали Дартэ, Дидье, Жермен, Фион, Массар, Россиньоль, Гризель и все районные агенты. Здесь каждый выступал с предложениями, могущими, на его взгляд, обеспечить успех заговора. Предлагалось забаррикадировать Антуанское предместье, захватить в самом начале восстания Монмартрскую возвышенность, обеспечить лодочным мостом сообщение между предместьями Антуан и Марсо. Интересовались даже подземными ходами из Люксембургского дворца, по которым могли бы скрыться члены Исполнительной директории. «Бодсон, — сообщает Буонарроти, — агент 11 района, выражал желание, чтобы восстание произошло в тот день, когда праздник декады будет совпадать с воскресеньем; таким образом было бы удобнее собрать рабочих, еще привязанных к христианским обрядам, а также и отказавшихся от них». Все агенты подтверждали, что нетерпение дошло до крайности и является почти всеобщим, однако Военный комитет счел данные, сообщенные ему агентами, недостаточными и назначил новое собрание на утро следующего дня. Оно должно было состояться на квартире Дюфура в предместьи Пуассоньер.
Мы видим, с какой тщательностью и осторожностью велись все подготовительные работы заговорщиков. Наученные опытом революции, они больше всего опасались пучизма, вспышкопускательства. Этому примером может служить обращение Тайной директории к своим агентам от 18 флореаля, в котором, между прочим, говорится следующее: «Мы удовольствуемся тем, что сообщим вам, что по рассмотрении находящихся в нашем распоряжении средств к нападению мы сочли их все еще недостаточными, и это именно заставляет нас удерживать патриотический порыв, могущий в противном случае стать сигналом окончательной погибели демократов».
Объединение с якобинцами, оптимистические доклады агентов, наконец решимость Военного комитета, — все это не могло не оказать решающего на членов Тайной директории. Теперь они рассчитывали на успех. Они видели в своем распоряжении не менее 17 000 человек, включая в это число 4 000 революционеров, 1 500 должностных лиц робеспьеровского режима, 1 000 артиллеристов, 500 смещенных офицеров, 1 000 революционеров из провинции, 1 500 гренадеров Законодательного корпуса, 500 военных арестантов, 6 000 полицейских легионеров, 1 000 инвалидов. Оружие заговорщики рассчитывали захватить у ружейных мастеров, в центрах секций, в Тюильри, у фельянов и у инвалидов. Кроме того, они надеялись на артиллерию преданного им Венсенского лагеря. Заговорщики полагали также, что войска присоединятся к народу и внезапность самого выступления вызовет панику в правительственном лагере.