Один из леса

— А ты, значит, «в номера» с клиентами не ходишь? – уточнил я.

Ксюха на такой откровенный вопрос не обиделась:

— Я девушка приличная и ищу себе мужчину серьезного, постоянного. Чтобы…

Она смолкла, поджав губы.

— Чтобы увез тебя отсюда? – догадался я.

Она смотрела куда-то мимо меня. Я оглянулся. Ну вот, наконец-то!

Красная рубаха – то есть кочевник по прозвищу Борзой – ввалился в зал вместе с парочкой приятелей.

Оба не понравились мне с первого взгляда. Один, в пятнистом комбинезоне, был какой-то снулый, с пустыми равнодушными глазами. Встречали мы с Михой таких: убийцы. Тихие, безучастные, часто – скрытые садисты, им перерезать человеку глотку в радость, хотя эмоции свои они не проявляют, не умеют. Второй – коренастый мужик лет шестидесяти с седой бородой, в кирзовых сапогах, брезентовых штанах и шерстяной фуфайке. Он смахивал не то на егеря, не то на крестьянина, лицо у него было грубое и жестокое.

Борзой, войдя в зал, сразу нашел взглядом Ксюху. Глянул на меня и отсалютовал девчонке. Отставив большой палец, ткнул им себе за спину, словно показывая ей, что приглашает выйти прогуляться прямо сейчас, и ухмыльнулся.

— Пришел, козел, — процедила Ксюха.

— Часто он к тебе пристает?

— Постоянно! Достал уже.

— А чего ж ты с ним неласково? Я смотрю, паренек видный, активный.

— Да не люблю я таких. Он как… как петух наглый.

— То он у тебя козел, то петух, — хмыкнул я. – Ты уж определись. А кто это с ним?

— Тот спокойный – Рыба, а второго, кажется, Кузьмой звать.

— Они из клана какого-нибудь? Из банды?

— Не знаю. Недавно появились. Боря, эй, Борька! – позвала она, когда троица проследовала за свободный стол. – Обслужи вон тех, видишь?

— Ты сама чего не пойдешь? – недовольно ответил парень, проходящий мимо с подносом, полным пустых мисок.

— А ты сам не знаешь – чего? Говорю, обслужи! Стэн, ты точно больше пива не хочешь? Сиг сказал тебе бесплатно наливать.

Я покачал головой, и Ксюха ушла.

Вскоре пиво дало о себе знать. Окинув взглядом зал, я решил, что, во–первых, никто не собирается в ближайшие минуты устраивать потасовку, а во–вторых, Борзой с приятелями пока что сидят на месте и никуда не уходят. Опустошив кружку, я покинул зал через проход за стойкой, миновал кухню, коридор, свернул – и очутился возле брезентовый клапана, застегнутого на «молнию», которую фиксировал висячий замок. Достал кольцо с двумя ключами, полученными от Сига, раскрыл замок, отвел клапан и шагнул в отведенное мне помещение.

Каморка была совсем небольшая. Два с половиной на полтора, из мебели только вешалка и низкая койка, то есть доски на камнях, сверху шкуры да набитая соломой меховая подушка.

Одна стена каморки была не брезентовой, а деревянной, с дверью. Потолок наклонный и низкий, я почти цеплял его макушкой, хорошо, хоть пол не земляной – там ковер из шкур. В углу их можно откинуть, под ними в твердой земле углубление, а в нем — длинный сейф. Сиг сказал, что ниже еще на полметра залит цементный раствор, и к днищу сейфа приварены вертикальные штыри, наглухо уходящие в бетон.

Сейф был закрыт на цифровой замок, шифр от которого я также получил от хозяина. Набрав комбинацию, раскрыл дверцу – ТОЗ и патроны были на месте. Обычное ружье в ящик бы не влезло, но короткоствольная «махновка» как раз поместилась. Доставать ее я сейчас не собирался, только проверил сохранность. Все-таки оружие — самое ценное из того, что у меня на данный момент есть.

Проверив сейф, я обернулся к осколку зеркала, висящему на вбитом в стену гвозде. Поправил ворот кожаной рубахи, оглядел себя. Каждый видит в зеркале то, что он заслуживает, и каждый считает, что заслуживает большего. Лично я видел парня с худым лицом и темными, остриженными «ежиком» волосами. С тонким шрамом на лбу справа и еще одним на левой скуле. У мочки левого уха не хватало небольшой части, но это было почти незаметно. Накинув куртку, я провел по волосам ладонью, покинул каморку и запер дверь за собой.

Снаружи было темно, прохладно и сыро. Пока торчал в зале, прошел дождь — пахло влажной землей, но едва ощутимо, все забивал запах костров. Их по округе полно. Электрический свет, помимо того, что дают аккумуляторы машин, есть только в Ставке. Там у Хана стоят аж четыре разборных ветряка и, говорят, даже хитрые приспособы под названием солнечные батареи.

Позади Шатра никого не было, слышался приглушенный шум голосов, доносящийся из питейного зала. Рядом на фоне усыпанного звездами неба высилась башенка на крыше диспетчерской – когда-то здесь находилась большая автобусная станция. Я не спеша, с чувством, помочился и зашагал к ней.

Ржавая пожарная лестница, опасно подрагивающая под руками, привела меня на верхний этаж. До катастрофы это был застекленный короб под крышей башни, вроде такого диспетчерского пункта наблюдения, теперь же от него остались только железные ребра. Пройдя по усыпанному мусором бетонному полу, я встал на краю.

Черный Рынок не спал. Горели огни, лаяли собаки. Пахло дымом. Развалины образовывали темный лабиринт, иногда по нему двигался свет фар, лучи выхватывали из тьмы части стен, остатки кирпичной кладки, кусты, груды земли и камней. Яркое пятно света горело там, где была Ставка. Я разглядел ветряки, мерно вращающиеся длинные тени от их лопастей.

По спине вдруг прошла волна дрожи, а в голове словно что-то сдвинулось. Лес забери, неужели начинается… Точно! Я присел на корточки, подождал немного, но странные ощущения не проходили, а только усиливались. Пришлось усесться, скрестив ноги, и прикрыть глаза.

И сразу же в темноте под веками протянулась тусклая линия – неровная граница далеко на востоке. Граница Леса. В реальности я не мог разглядеть его отсюда, с верхнего этажа диспетчерской башни, но я видел его внутри своей головы.

Не только у Михи есть тайна, у меня тоже. Иногда мне казалось: он догадывался, что со мной что-то не так, но вслух мы об этом не говорили. Ни разу ни с кем я не обсуждал свои видения. Мерцание, как называл их.

Лес. Там, вдалеке – темный, странный, страшный. Чуждый людям. Разумный. Я смотрел на него, а он смотрел на меня.

А еще я видел их.

Они выглядели как тусклые светящиеся пятна. Ползали за той границей, где начинался Лес, клубились, меняя очертания. Иногда превращались во что-то знакомое, вроде силуэтов зверей или людей с очень длинными тонкими конечностями, без голов и ступней. Но чаще всего это были просто расплывчатые амебы, живущие своей странной жизнью среди лесных просторов, где не ступала нога человека.

Интересно, может я просто сумасшедший?

Иногда существа – я называл их мерцающими — подползали близко к границе, скапливаясь в одном месте, привлеченные непонятно чем. Может, запахом? Запахом человеческой мысли? Может они чуяли меня, понимали, что я вижу их? А может никаких мерцающих нет, все это только мой бред? Что, если я просто больной на голову псих, которому надо лечиться, да негде!

Эта мысль пугала больше всего.

Несколько минут я сидел неподвижно, с закрытыми глазами глядя на мерцающих. Множество их собралось у границы Леса, они ворочались, слипшись в рыхлую световую массу. Еще я слышал тихий шепот — непонятный, глухой.

Потом они стали отползать, бледнея, растворяясь в безграничном мраке Леса, и вскоре исчезли. Померкла неровная светящаяся граница, стало совсем темно.

Раскрыв глаза, я выпрямился. Помассировал виски. Немного кружилась голова, в ногах была слабость. Интересно, когда-нибудь я попаду в Лес? Там не выживают, говорят, лишь некоторые люди из поселения Край могут находиться в нем. Краевцы вообще чудной народ. Еще говорят: есть особые настойки, выпьешь такую – и можешь какое-то время гулять по Лесу, не опасаясь его реакции, взрыва спор из ульев, атаки зверья, Шторма или другой напасти, которую он способен наслать. Только кто их готовит, те настойки? Лично я не видел ни одного такого умельца.