Один из леса

— Что? – удивилась Ксюха. – Как это, Лес?

— Говорю: бредил. Почти умер, помню даже темный туннель и свет в конце… Ну, про который говорят, что перед смертью люди видят. Свет уже совсем близко, я почти в него влетел, но тут сзади будто позвали, я оглянулся – а там лицо. Как если бы в туннель заглянул кто-то. Протянул ко мне руки, схватил и вытащил обратно. Потом оказалось, что это Миха. Он зашел в бойлерную, искал убежище на ночь. Так, случайно… И спас меня. Прямо оттуда, с той стороны вытащил. Остался со мной, выходил. Ну и научил выживать.

— И ты… — начала она.

Я перебил:

— Все, забудь, что я рассказал. Больше не буду про это. Как тебе этот Борзой, очень не нравится?

— Конечно, не нравится! Он трус. Женщины это чувствуют.

— Сильно он тебя достает?

— Сильно, — вздохнула она и медленно–медленно повела ногтем вниз по моей груди. – Но теперь ведь ты меня защитишь?

— Я постоянно возле тебя не буду. А Борзой этот без башни паренек, судя по всему.

Пока я говорил, палец продолжал ползти вниз, достиг моего живота и пошел дальше.

— С ним надо вопрос решить раз и навсегда, — заключил я, взял Ксюху за руку и вернул ее обратно на грудь.

— Как это – решить вопрос? Ты его убьешь?

— Какая тебе разница, что я с ним сделаю. Тебе нужно, чтобы он больше не приставал, правильно? Вообще не появлялся, ни когда я есть рядом, никогда меня нет.

— Ну… да, — согласилась девушка. – Конечно, я этого хочу. Но что ты можешь сделать?

— То, что могу – я и сделаю. Но мне надо, чтобы и ты кое-что сделала. Помогла немного.

— Как?

— Знаешь лесопилку примерно в километре на юг отсюда?

— Знаю, ее все знают. Заброшенная, там еще речка рядом.

— Правильно. Сейчас мне надо поспать, а после обеда — слушай внимательно…

* * *

Лесопилку окружал высокий забор в проломах, неподалеку по дну каменистой расселины текла быстрая холодная речка. Здесь было несколько строений, и самое большое – столярный цех. В центре его стоял станок для распилки бревен, с широкой станиной, из щели в которой выступал ржавый диск циркулярной пилы.

Плотно обмотав полосками меха доставшийся в наследство от Кирпича резиновый молоток, я уселся на балке у входа, лицом к нему. Цеховые ворота была выломаны, в проем задувал ветер, шевелил траву, проросшую сквозь щели между половыми досками.

— Ксюха! – позвал знакомый голос, и в проеме возникла тень. – Ты где? Сама ж сказала приходить, а теперь тихаришься!

Донеслись шаги.

— Хватит прятаться, вылазь, давай, — недовольно добавил Борзой, входя внутрь.

Когда он прошел подо мной, я согнул ноги в коленях, зацепился ими за балку и кувыркнулся лицом вниз, взмахивая молотком.

Хрясь! – и Борзой без звука валится на пол. Хватаюсь за балку свободной рукой, спрыгиваю, выдергиваю из чехла на бедре кочевника обрез, потом бью его молотком еще раз – по темени.

Нога снова болит. Наплевать. Спустя минуту Борзой лежит на станине, руки–ноги разведены в стороны и привязаны к скобам, диск пилы – аккурат между ног. Устрашающее зрелище, жаль, что не получится запустить станок. Электричества на лесопилке давным-давно нет.

Пока Борзой не очнулся, я хорошенько обыскал его. В сумочке на ремне обнаружилось тридцать железных рублей и небольшой брусок золота, десяток начиненных дробью патронов к обрезу, начатая пачка сигарет «Кэмел» и коробок спичек.

Когда Борзой пришел в себя, я с сигаретой в зубах прохаживался вдоль станины, сжимая в одной руке молоток, а в другой нож Михи. Приподняв голову, кочевник посмотрел на диск пилы, перевел взгляд на меня и заорал:

— Снова ты, сучара?! Тебе чего надо?! Тебя же уроют, падлу!

— Не строй из себя смелого, — посоветовал я. — Ты не смелый, мы оба это знаем. Времени мало, сейчас ответишь на мои вопросы, тогда отпущу.

Последнее было ложью, но я не собирался быть благородным с ним.

— Хрен тебе на рыло! – снова заорал он. – Знаешь, что наши с тобой сделают? Зверобой что сделает?! Освежует живого! Голову отрежет и в жопу засунет! А ну отпустил меня быстро!

Я опять прошелся вдоль станины, затягиваясь и выпуская дым носом. Потом взмахнул рукой...

— А–а-а–а!!! – завопил Борзой, когда молоток впечатался в его лодыжку.

— Ты что делаешь, тварь паскудная?! Прекрати!!

Я еще раз ударил по тому же месту. Он взвыл дурным голосом. Удовольствие от всего этого я не получал ни малейшего, но именно поэтому дело нужно было закончить побыстрее. С видом маньяка, покачивая молотком, снова обошел станину. Наклонился над Борзым. Глаза его наполняли злоба и страх. Те самые, о которых говорила Ксюха. Я показал ему раскрытый нож.

— Это – моего напарника. Которого вы схватили вчера.

— Так ты… – выдохнул он изумленно. – Я думал – из-за девки! А ты охотник? Мутант, тварь! Урод шизанутый! Мы же тебя растерзаем, суку беспородную, мы…

Я сделал быстрое движение ножом, и алая нить протянулась через его шею у подбородка. Потекла кровь.

— Прекрати!!! – взвизгнул он.

— Отвечай на вопросы, иначе буду тебя то бить, то резать. Резать — и бить по ране. Охрененная боль. Поэтому лучше просто отвечай на вопросы, Борзой. Михаил жив или нет?

— Пошел ты к матери!.. – завопил кочевник и захлебнулся, когда молоток ударил по подбородку снизу. Кровь из разреза брызнула, как под давлением, потекла по шее и скулам.

— Не надо мать всуе поминать, — посоветовал я. — Жив или нет?

— Жив он! Жив!

— Тихо говори. Тихо и внятно, чтоб я не переспрашивал. И не ругайся. Возьми себя в руки, ты мужик или курица? Просто отвечай на вопросы. Ты понял?

— Понял, — прохрипел он.

— Где держите Михаила?

— В грузовике. На нашей стоянке грузовик крытый…

— Знаю. Зачем его схватили?

— Ну, нужен для чего-то Зверобою.

— Для чего нужен? Мы – простые охотники. А вы приехали за пятнадцать километров. Для чего?

Он часто моргал, глядя на меня. Потом сказал:

— Не знаю я. Не знаю! Зверобой никогда не говорит, что задумал.

Зрачки Борзого расширились, когда лезвие ножа плашмя прижалось к щеке под веком так, что кончик почти коснулся глаза.

— Сейчас вырежу тебе глазное яблоко, — пообещал я. – Отвечай: почему вы похитили моего напарника?

— Ты тварь, сволочь, – прошептал он. – Зверь, в натуре, зверюга!

— Отвечай, красавчик, или прощайся с глазом. Почему забрали напарника?

— Потому что его Кузьма узнал.

— Что значит – узнал?

— Кузьма раньше вохровцем был, или как их… Ну, этим – охранником, ментом. Конвойным. Зэков перевозил. Твой напарник недавно на Черный Рынок заезжал, сам…

— Патроны покупал, — кивнул я.

— Не знаю, может, патроны, Кузьма его увидел случайно. Узнал.

— Что Кузьма конкретно говорил?

— Мне ничего не говорил. Они со Зверобоем толковали. Наш старший никогда ничего не рассказывает, пойми! Я только так… урывками… Догадался или что подслушал... Кузьма твоего напарника перед этой, падемией…

— Пандемией.

— Да, перед Пандемии видел. Кузьма куда-то зэков привез… Хер его знает куда. Какое-то место типа стремное очень. Этот, Миха твой, там был. Может, служил или что? Не знаю.

— Дальше говори.

— Ну, не знаю я больше ничего! Зверобой решил, короче, если твоего напарника схватить, и он расскажет что-то, то мы разбогатеем. Пойдем в то место и крутыми заделаемся.

Сигарета в зубах дотлела до фильтра, я выплюнул его и сказал, похлопав его ножом по щеке:

— По–моему, ты что-то не договариваешь.

— Все я договариваю! Зверобой думает, что после этого дела он самого Хана сможет скинуть! На всем Черным Рынке главарем стать!

— Скинет Хана? – удивился я. – Не чересчур ли? Это что ж там за место, и что в нем такое может быть спрятано, чтоб в результате можно было захватить власть на Рынке?

— Это ты у Зверобоя спроси, он так решил, а я не при делах.

— Ладно, — задумчиво сказал я, убирая нож от его лица, – давай повторим, чтобы все было понятно. До Пандемии Кузьма перевозил уголовников. Привез очередную группу куда-то… точно неизвестно, но в том месте был Михаил. Кем он там был, чем занимался – ты не знаешь. Хотя место интересное и необычное. Кузьма там Михаила видел и запомнил. Пока все ясно, но дальше странность. Зачем вам Михаил сейчас, если Кузьма там был? Почему он сам Зверобоя туда не отведет?