Черный оазис

Шухману всегда претила одна вещь: то, какие средства расходуют власть имущие, чтобы создать завесу таинственности там, где это не имеет под собой ни малейших оснований. Геннадий и его коллеги боролись с этим, используя свои мозги и последние технические достижения.

Еще на заре перестройки Геннадий опубликовал в одной из сетевых конференций фамилии высших должностных лиц Министерства обороны, стоявших за организацией некоей финансовой пирамиды. Тогда он ещё не был так опытен и осторожен, как сейчас, поэтому его арестовали и обвинили в шпионаже, сославшись на то, что Шухман опубликовал выдержки из документов, предназначенных для служебного пользования.

Но следователь Левченко, которому поручили это дело, неожиданно уперся. Он не был согласен с трактовкой дела. Следователя, конечно, сломали и понизили в должности, но дело успело приобрести огласку, и на волне демократии прокуратуре пришлось отступить и приговорить Шухмана к пяти годам вместо обещанных десяти.

Отсидев положенное, Гена вернулся и сразу приступил к восполнению пробелов в информационной области, успевшей шагнуть за последние пять лет далеко вперед.

Когда он снова почувствовал себя как рыба в воде, он собрал единомышленников и занялся любимым делом. Гена мог бы стать отличным журналистом, но его деятельность слишком болезненно воспринималась чиновниками всех рангов. Даже на пике расцвета демократии в стране за самые безобидные вещи, творимые Шухманом, беспощадно закрывали телеканалы, разоряли газеты, подбрасывали неугодным репортерам наркотики и другой компромат. Областью деятельности группы Геннадия стало информационное поле. Они бесцеремонно внедрялись в закрытые для остальных участки, подбирали пароли, выведывали секреты, а потом в Интернете или на видеокассетах, продаваемых на черном рынке, можно было увидеть истинную подоплеку всех последних событий. За это власти очень не любили Геннадия. Не любили и очень хотели отыскать…

Но это было нелегко: почти никто не знал, где находится контора, откуда группа Шухмана ведет идеологическую войну. Обложившись всевозможными техническими штуковинами, они попросту растворились. Попытка отследить их звонки приводила доблестных российских разведчиков на несуществующие адреса по всему земному шару. Регулярное просеивание сексотов и информаторов тоже ничего не давало: это была совсем иная среда, доступная для контакта лишь избранным. Например, для Левченко.

Они с Шухманом были друзьями, хотя и виделись исключительно редко. Александр прибегал к помощи Геннадия, когда самостоятельно справиться с чем-то был уже не в состоянии. Тот всегда делал все возможное, он и не мог поступить иначе с человеком, который когда-то ради справедливости по отношению к неизвестному ему Гене Шухману поплатился собственной карьерой. Единственное, с чем Шухман не смог справиться — это с информацией по Трофейщику. Об этом загадочном убийце не знал никто, хотя несколько лучших взломщиков Геннадия потратили на поиски кучу времени.

За последний год, что они не виделись, Шухман почти не изменился: лишь седых волос в его темной шевелюре, стянутой сзади в хвостик, стало заметно больше. Он стоял и ел мороженое. Для серьезных разговоров Геннадий всегда выбирал свежий воздух. Он слишком хорошо знал возможности современной техники, чтобы доверять телефонам или электронной почте.

— Как семья? — спросил он, пожав Левченко руку.

— Дочь к институту готовится, — ответил Александр. — А ты еще не нашел в своем Интернете подходящей спутницы?

Геннадий рассмеялся:

— Я слишком увяз в виртуальном сексе, Эдуардович, — он развел руками. — Живые современные женщины не вызывают во мне ничего кроме зевоты.

— А мужчины? — ухмыльнулся Левченко.

— У меня было пять лет, чтобы проверить это, помнишь? — Шухман снова расплылся в улыбке. — Но нет, волнуют меня по-прежнему порносайты с грудастыми блондинками, длинноногими брюнетками и всеми остальными бабами во всем их многообразии.

— Но нельзя же вот так всю жизнь, бобылем…

— Видишь ли, Эдуардович, — Шухман вздохнул. — Для меня женщина, находящаяся рядом, — это ахиллесова пята, непредсказуемое и уязвимое место. Отсканированными же феминами можно любоваться в любое удобное время без риска быть преданным, подставленным или обманутым… Ну ладно, мы отвлеклись — что там у тебя опять стряслось?

— Ты наверняка не слышал еще про так называемый «Тополь-8»? — перешел к делу Александр.

— Не слышал, — Геннадий задумчиво покачал головой. — А что это?

— Есть версия, что это один из самых засекреченных отделов ФСБ, — ответил Левченко. — Возможно даже, что нелегальный.

— Странно, — удивился Шухман. — Я думал, что знаю об этом ведомстве все. Информация достоверная?

— В том-то и дело, что нет, — хмыкнул Александр. — Это всего лишь догадки, к сожалению.

— И чем этот «Тополь» занимается? Почему он тебя вдруг заинтересовал?

— Я подозреваю, что он каким-то образом связан с делом Трофейщика, — выложил Левченко то, что держал в себе уже несколько дней. — Ничего конкретного. Все, что у меня есть, это: название «Тополь-8», какие-то туманные медицинские опыты, якобы имевшие к нему отношение, проект «Кархашим», над которым отдел работает последнее время, и сотрудница ФСБ Гончарова Ирина Сергеевна, тоже каким-то образом собирающая информацию обо всей этой белиберде.

— И ты хочешь, чтобы я тоже подключился к пролитию света на эту тайну за семью гэбэшными печатями? — задал вопрос Шухман.

— Хотя бы попытался. — Левченко было неловко, зная, что Геннадий разобьется в лепешку, чтобы помочь.

— Что ж, сделаю все возможное, — кивнул Шухман. — Тем более если ты предполагаешь, что это каким-то боком касается Трофейщика, по которому я все еще твой должник.

— Да перестань! — Левченко снова смутился. — Нельзя же знать обо всем. Эта тварь просто очень хорошо маскируется. Может, запишешь то, что я тебе говорил?

— Бумаге я тоже не доверяю, Эдуардович, — улыбнулся Геннадий. — Запомнил и так: «Тополь-8», «Кархашим» и Гончарова Ирина Сергеевна, верно?

— Да, все правильно, — подтвердил Левченко.

— Тогда удачи, Эдуардович! — Шухман протянул руку. — Если что — позвоню.

— Будь осторожен, мало ли чем это чревато, — предостерег его Александр напоследок.

Геннадий лишь снисходительно рассмеялся в ответ и пошел по дорожке к выходу из сквера.

То, что Горина ожидал какой-то особенный ужин, он учуял еще в подъезде. Инна запекла к его приходу гуся с яблоками. Сама она выглядела непривычно без своих джинсов и кроссовок, как и в тот раз, когда прикидывалась студенткой.

Как только Горин переступил порог, девушка обвила его шею и прижалась щекой к груди.

— Ты сначала поешь? — спросила она и поцеловала его в щеку.

— А какие будут еще альтернативы? — удивился Артем ее нетипичному поведению.

— Пойдем, я тебя накормлю, — Инна направилась в гостиную.

— Эффектно выглядишь, — Горин хотел было шлепнуть ее по обтянутой брюками заднице, но сдержался, памятуя о ее комплексах.

Гусь был отменным, и Артем без лишних вопросов превратил его в груду обглоданных костей. В трапезу также входили фруктовый салат и белое сухое вино.

— Ну, иди мой руки и чисти зубы, — произнесла Инна, когда Горин, наконец, насытился. — А потом я тебе кое-что покажу.

Когда он вернулся, девушка уже укатила столик с грязной посудой на кухню, оставив возле кровати лишь недопитое вино и пару бокалов. Артем сел в кресло.

— Что-нибудь замечаешь? — спросила Инна, встав напротив него.

— Только то, что ты сегодня особенно элегантна, — предположил Горин, сфокусировав взгляд на ее рельефном прессе.

— Ты не туда смотришь, — застенчиво улыбнулась она. — Бери чуть ниже.

— Еще я вижу чрезвычайно смелое нижнее белье, едва просвечивающее под брюками, — ответил Горин. — Слушай, перестань! Это закончится тем, что ты снова заедешь мне коленкой по яйцам…

— Да присмотрись же внимательнее, — настойчиво продолжала Инна.