Черный оазис

То, как из второй лапы чудовища выскочил плавник, никто не заметил. Бездыханное тело Эльвиры рухнуло на сцену, повалив стойку с микрофоном, который отвратительно запищал и вызвал ответный рев недовольства у чудовища. В левой лапе оно продолжало удерживать за волосы отсеченную голову, перерезанные голосовые связки которой принадлежали когда-то певице Эльвике.

Черный монстр постоял какое-то время, затем швырнул голову, брызгающую во все стороны кровью, в самую гущу толпы. И в этот момент в зале началась паника. Черный аллигатор полоснул по проводам, погрузив ревущий и визжащий зал в темноту и, расшвыряв охранников, словно цыплят, стремительно бросился прочь. Ни один идиот не рискнул его преследовать.

Опрос свидетелей продолжался всю ночь. К утру от бесконечного мелькания лиц и запаха перегара у и без того не выспавшегося Левченко заболела голова. После того, как судмедэксперты закончили свою работу, останки потерпевшей Эльвиры Барановой были увезены. Как итог ночного выезда, у Александра Эдуардовича появилась целая папка сбивчивых, но практически ничем не отличающихся показаний о том, как в самый разгар веселья появился кто-то в костюме черного дракона (волка, крокодила и тому подобные варианты), оторвал певице голову и швырнул ее в зрителей. Многие из участников событий не смогли дать показания по причине шока. Да их, похоже, в связи с достаточностью фактов, уже можно было и не беспокоить. Обидно было то, что в зале находилось столько всякого рода журналистов и фотографов, но ни один не догадался запечатлеть маскарадного убийцу на пленке. Точнее, им, бесплатно упившимся до поросячьего визга, было попросту не до того. Фотокамеры, правда, у всех на всякий случай временно изъяли.

Сцену начали отмывать от уже загустевшей крови. Левченко поморщился и вышел на улицу. Рассвет ещё только намечался, и на свежем воздухе было относительно прохладно, особенно после удушливой атмосферы ночного клуба. Александр Эдуардович достал сигареты и закурил. Он снова терзался сомнениями по поводу Ирины. Всю сегодняшнюю ночь, как только выпадала свободная минутка, Левченко наблюдал за ней: Гончарова неутомимо порхала от свидетеля к свидетелю и так увлеченно и подробно расспрашивала их о «переодетом драконе», записывала все в записную книжку, а ее глаза при этом светились таким азартом, что все это могло свидетельствовать только об одном: Ира о многом умолчала во время их последней беседы по душам. Она что-то знала и недоговаривала.

Гончарова вернулась в квартиру, которую снимала, когда субботнее утро было уже в самом разгаре. У проснувшихся за стенкой соседей громко орал телевизор, наверху раздавался топот неутомимых детских ног, а из форточки доносился запах подгоревшего омлета. У Ирины, несмотря на бессонную ночь, было приподнятое настроение. Она забросила папку в сейф, который вместо тумбочки стоял у кровати, отключила телефон, разделась, прошла в ванную, отрегулировала напор воды в душе и забралась под его прохладные струи. Она могла бы стоять под ними вечно, или хотя бы до тех пор, пока в связи с очередной плановой аварией не отключат воду во всем доме…

Ира набросила легкий халат и направилась на кухню. Субботу она собиралась провести дома, тем более что предстояло перестирать накопившееся белье и прибраться. День, как обычно, обещал быть жарким. Поэтому она, прежде всего, наполнила водой пакетики для льда и уложила их в морозильник. После этого, нарезав пополам апельсины, надавила из них на комбайне целый кувшин сока. В морозилке где-то еще валялся пакет с замороженными креветками, а в холодильнике засыхал кусок сыра. В общем, о еде на сегодня можно было особо не беспокоиться. Оставалось только покончить поскорее с бытовыми проблемами и вернуться, наконец, к осмыслению накопившихся за последние дни и ночи фактов. Эти факты необходимо было отсортировать, просеять, отбросить лишние и, если повезет, в результате этой кропотливой работы она сделает еще один маленький шажок на пути к открытию тайны, которая не даёт ей покоя вот уже несколько лет — тайны «Топоая-8»…

Несколько последующих недель российский шоу-бизнес трещал от неожиданно обрушившихся на него забот. Сначала меломаны страны следили за фантастическим взлетом популярности почти никому не известной доселе поп-дивы Эльвики. Ее песня «Режу любовь на дольки» плотно засела на верхушке хит-парадов всех радиостанций, на нее же был наспех снят клип, который время от времени крутили даже по спортивным каналам. Самые именитые звезды эстрады сочли честью отпеть в концерте, посвященном памяти Эльвики. Если бы девушка сейчас не лежала с кое-как пришитой головой, засыпанная глинистой землей кладбища, а могла услышать, как все преклоняются перед ее талантом, она бы, скорее всего, расплакалась.

Кассеты с записью нового альбома «Теряю голову» сметались с прилавков в один миг. Их пиратских копий подчас не хватало даже на вокзалах и в переходах метро. Горину кое-как удалось купить с десяток кассет, сделав для этого, правда, предварительный заказ в одном из музыкальных магазинов.

Продюсеру Эльвики не могла и присниться такая неожиданная рентабельность его нового, ничего особенно не предвещавшего проекта. Если раньше он считал, что рот девчонки годился только для одного, то сейчас он и сам верил в ее прирожденное дарование. В спешном порядке они с коллегами организовали новый тираж кассет, не поленившись изменить дизайн обложки: теперь там был изображен мускулистый исполин с зубастой пастью в духе Бориса Валледжо, уложивший обнаженную девушку на гильотину. Кроме того, к выпуску готовился компакт-диск «The Best of Эльвика». В связи с хлопотами до «ряженого придурка в новогоднем костюме» никому не было дела. Продюсер объяснял на всех пресс-конференциях, что это был сумасшедший фанатик, у которого от репертуара Эльвики «поехала крыша».

Магнитола в «девятке» Горина была хоть и старенькой, но работала исправно и магнитофонную пленку почти не жевала. Он слушал стенания Эльвиры и плелся по крайней левой полосе за каким-то медлительным фургоном, который никак не хотел освободить дорогу. Улучив момент, когда в правом ряду образовалась брешь, Артем перестроился туда и пошел на обгон.

Объезжающие его машины нервно сигналили, а сидящие в них люди крутили пальцем у виска и выдавали в его адрес другие красноречивые жесты. Горин, поняв, что стоит прямо на правой полосе, показал поворот и съехал на обочину. Приложив немалые усилия, он заставил себя обернуться… Но на заднем сиденье ничего не было. Артем достал из-под сиденья бутылку с минералкой, вылил немного на ладонь и плеснул на лицо. Только что ему очень живописно, во всех деталях привиделось, как молодая симпатичная девушка на глазах превращается в бурую окровавленную массу. Он увидел это в зеркале заднего обзора, и это было у него в машине!

Видение было чересчур реальным. Даже более реальным, чем воспоминания о людях, с которыми Горин в свое время так безжалостно расправлялся. Артем еще раз взглянул в зеркало, а потом медленно обернулся — это был до боли знакомый пустой салон его «девятки», не более. Да уж… Перспектива подобных миражей настораживала. Он сумел смириться со своим страшным прошлым и даже со своим еще пока мало понимаемым настоящим. Это он, по крайней мере, мог контролировать. Но подобные галлюцинации, возникающие на пустом месте…

Пленка в кассете закончилась, и автоповтор запустил перемотку. Артем нажал кнопку остановки — на сегодня он наслушался Эльвику уже предостаточно.

«Стоп!» Стремительно разлагающаяся девушка находилась не в его машине! Тот салон был гораздо просторнее, это был какой-то фургон… Медленно катящийся фургон, не обращающий внимания на то, что происходит вокруг. Конечно, водитель явно увлекся зрелищем в зеркале заднего обзора!

Горин включил первую передачу и тронулся с агрессивной пробуксовкой. Нагнать фургон не составило труда. За ним выстроилась вереница отчаянно сигналящих и моргающих дальним светом машин. Артем тоже пристроился за ними. Постепенно терпение любителей быстрой езды кончалось, и они объезжали злосчастную колымагу справа. Горин вскоре снова оказался непосредственно позади фургона. Это была «Газель» с будкой, закрытой тентом. Артем опять видел неприятную однородную массу в своем зеркале. Точнее, это было чужое зеркало, и видел это кто-то другой, но Горин каким-то невероятным образом во всем этом участвовал! И еще он чувствовал запах. Тот, что едва различался в ядовитом выхлопе «Газели». Частично он был знаком Артему: человеческие внутренности, кровь, железы, но был и другой — резкий и очень приторный…