Черный оазис

— Отвыкли, наверное, уже от такого зрелища? — спросил Вараксин.

Артем кивнул.

— Что поделаешь — война. Смерть на каждом шагу подстерегает, — продолжал Вараксин. — Аппетит-то не пропал? — он снова хлопнул Артема по спине.

— Усилился, — вяло отозвался Горин и побрел в кухонную палатку. У него было такое состояние, когда абсолютно безразлично — что случится в ближайшие мгновения. Состояние полной апатии.

Горин поел, хотя и не чувствовал голода, поспал, хотя и не был уставшим, бесцельно послонялся по лагерю, неохотно отвечая на вопросы, задаваемые ему разными людьми, пока наконец Вараксин не позвал его на совещание.

Около пятнадцати человек разместилось кружком прямо на траве. Одеты все были по большей части в штатское, и все, как один, были довольно крепкими на вид мужиками. Возраст присутствующих колебался от двадцати пяти до тридцати пяти лет. Создавалось впечатление, что все эти люди мало знакомы друг с другом. Возможно, что всех их, как и Горина, разыскивали, основываясь на каких-то досье и личных делах, и привезли сюда также на днях.

— В общем-то, все уже успели более или менее познакомиться, — произнес Вараксин, когда все расселись. — Мне осталось лишь представить всем лейтенанта Горина, — он указал на Артема, и все повернули головы в его сторону.

— Лейтенанта запаса, — уточнил Горин.

— Почти всех нас сюда со скамейки запасных вытолкали, Горыныч, — скороговоркой проговорил русоволосый парень с раскрасневшимся лицом, одетый, несмотря на жару, в спортивный костюм. Он довольно ловко перебирал пальцами барабанную палочку, заставляя ее вращаться подобно пропеллеру.

— Это Лушников, — прокомментировал Вараксин. — Взял на себя роль весельчака нашей компании. Уже успел дать всем прозвища, очень острый язык у парня…

— Слишком длинный у него язык, а не острый! — вмешался хмурый коротко стриженный шатен с массивным оголенным до пояса загорелым торсом. — Ты бы, Лушников, пореже его изо рта доставал, а то обгорит на солнце и облезет так же, как спина.

— Ух ты, Порось, а у тебя, оказывается, тоже проблески юмора бывают! — воскликнул Лушников. — Мозг ещё слабо стероидами накачан, не знаю, правда, радует это тебя или нет.

Пока они препирались, подполковник Вараксин пояснил Артему, что владелец прозвища Порось, данного Лушниковым, на самом деле носит фамилию Порсейский.

— Если бы мы с тобой в одних окопах землю глотали, Лушников, то меня, возможно, и интересовал бы твой треп, — произвел очередной выпад Порсейский. — А с первыми кусками свинца я познакомился без тебя. Ты в это время, поди, в каком-нибудь военном оркестре барабанил своей палочкой долбаной, так что прикуси свой язык…

— Гляжу я на вас и думаю, — вмешался Вараксин. — У нас тут профессионалы собрались или пацаны из пионерлагеря?

— Да это мы так, время убиваем, товарищ подполковник, — улыбнулся Лушников. — На самом деле, Порось, я бы рад был в военном оркестре постучать, да только на заре моих патриотических устремлений мне один правоверный ножом сухожилие на руке повредил.

— Ты, я надеюсь, помог ему после этого с Аллахом свидеться? — спросил Порсейский.

Вместо ответа Лушников показал пальцем на одну из многочисленных зарубок, аккуратно нанесенных на барабанную палочку.

— А правда, Горыныч, что ты в этих местах уже работал? — обратился он к Артему.

— Приезжал как-то, с гуманитарной помощью, — ответил Горин.

— Понятно, а пирамиды видел?

Артем покачал головой:

— Не довелось.

— Ну ты даешь! — Лушников взмахнул руками. — Быть в Египте и не наведаться в одно из чудес света! Я вот после «работы» сразу туда отправлюсь. Кстати, подполковник, а когда к делу-то приступим?

— Я пытаюсь, но перебивать тебя, Лушников, как-то неудобно, — съязвил Вараксин. — Ну ладно, развлеклись и будет. Работа впереди серьезная, — он расстелил на траве топографическую карту. — Около часа назад сигнал с захваченного оборудования был обнаружен здесь, — он показал пальцем точку на карте. — Еще пару суток назад они были вот здесь. Судя по траектории, можно предположить, что противник движется вот в эту область, так как она наиболее близкая из тех, куда может сесть большой вертолет. Учитывая их среднюю скорость, можно ожидать их там примерно через шестнадцать-восемнадцать часов.

— Сколько их и кто они? — спросил Порсейский.

— Десять или двенадцать человек. Предположительно — представители одной из исламских террористических группировок, — ответил Вараксин. — Если с ними наши пленные, то это еще семь человек. Плюс захваченное оборудование.

— Теперь-то вы скажете нам, что представляют собой эти железяки? — спросил, в свою очередь, Горин. — Ради чего такие затраты? Не из-за пары же спутниковых телефонов, правда?

Все сидящие уставились на Вараксина. В его глазах промелькнула неуверенность.

— Я понимаю, что все здесь присутствующие неоднократно побывали в самом пекле, воевали в таких точках планеты, о которых догадывается не каждый учитель географии, но все-таки это настолько серьезная проблема, что в тонкости даже я не посвящен, — подпол-конник старался долго не задерживать свой взгляд на ком-либо. — Все, что я знаю, расскажу, хотя и получил приказ молчать. Это — стратегическая штучка, а значит, попахивает мировым скандалом.

— А поконкретнее? — не отставал Горин.

— А поконкретнее я вам вот что скажу, мужики, — сквозь загар на лице Вараксина проступила краснота, от чего шрамы на нем стали более отчетливыми. При этом голос его приобрел наставительный отеческий тон. — Была сверхдержава, а превратили ее в помойку. Теперь у американцев конкурентов нет, и они неспешно совершенствуют всякие свои ракеты, спутники, херутники. И думают, что мы в это время только и озабочены тем, чтобы жрать их химические окорочка и тырить по углам их фальшивые баксы. Хрен-то! Еще не всех они своими баксами купили там, — Вараксин показал беспалой ладонью вверх. — Вовремя одумались, собрали умные головы и замудрили штуковину, от которой у всей штатовской братии полосатый флаг на задницах проступит…

Лушников присвистнул.

— Ты погоди, дослушай до конца, молокосос! — распалился подполковник. — В этой железке такие технологии задействованы, для понимания которых ни моего, ни ваших мозгов, вместе взятых, не хватит. Поэтому вместо того, чтобы попусту трепаться, уясните-ка лучше то, что в этот аппарат вложена немалая часть занятой у Международного валютного фонда зелени, и как-то неудобно получится, если информация о том, как мы расходуем кредиты, станет доступна общественности. Мы же теперь все-таки демократическое, мать его, государство…

— Так что она собой все-таки представляет и на что способна? — не выдержал Порсейский.

— Все, что вам достаточно знать — это ее примерная стоимость, — ответил Вараксин. — Сразу предупрежу: если отыщете ее, ни в коем случае ничего не трогайте и не нажимайте для своей же безопасности. Да и вообще обращайтесь с ней как можно бережнее, особенно когда будете отнимать железку у тех ублюдков. В связи с этим, кстати, вооружены вы будете только огнестрельным оружием — никаких гранат…

— Мне, в конечном счете, наплевать на вашу игрушку, подполковник, — перебил его Горин. — А вот без подствольного гранатомета я и шагу отсюда не сделаю. Эта штука один раз уже спасла мне жизнь, а она мне по-всякому дороже, чем ваше сверхсекретное чудо-оружие.

— А представь, что твоя граната угодит в устройство, — обратился Вараксин к Артему тоном терпеливого учителя. — Сколько понадобится средств, чтобы его восстановить?

— А оно у вас разве не застраховано? — спросил Лушников, чем вызвал дружный гогот.

— Вам все шуточки! — снова вспыхнул Вараксин. — О себе только думаете, а расхлебывать всей стране придется!

— Послушайте, подполковник, — Горин поднялся на ноги. — Меня сюда привело вовсе не чувство патриотизма, как и всех остальных, думаю, поэтому либо на моем «калаше» будет подствольник, либо вычеркивайте меня из профсоюзного комитета.