Страница 9 из 281
Интересный отзыв о шестом томе «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина, где описывается княжение Ивана III, имеется в дневниковой записи Н. И. Тургенева. Основная мысль этой записи сводится к тому, что хотя политика Ивана III, направленная к государственной централизации, и содействовала укреплению Руси и завоеванию ею авторитета на международной арене, но достигалось это ценою установления в стране страшного деспотизма и угнетения народа. «Конечно, приятно, — пишет Н. И. Тургенев, — в особенности с начала, видеть успехи единовластия. Но не знаю, вместе с сим Россия приемлет какой-то вид мрачный, покрывается трауром: она восстает из своего уничижения, но встает заклейменная знаками рабства и деспотизма, доказывающими, чего она лишилась и что приобрела»[53]. Н. И. Тургенев считает, что в период политической раздробленности Руси было больше условий для развития общества, чем после образования единого государства. Характеризуя самодержавную Россию, Н. И. Тургенев пишет: «как Мемнон, стоит она неподвижная и льдяная, нечувствительная к частной судьбе детей своих, ее столь любящих, так ей преданных»[54].
Конечно, в этом высказывании больше гражданского пафоса и чувства, чем исторического анализа. Но при всем том ясно, что историческая оценка роли русского самодержавия представителями дворянско-революционной историографии (относившими его возникновение к моменту создания централизованного государства) коренным образом отличалась от той оценки, которую дал самодержавию с консервативно-охранительных позиций Н. М. Карамзин. Н. И. Тургенев отмечает, что Н. М. Карамзин, «побеждая размышлением систематическим порывы своей души благородной», стремится представить царствование Ивана Васильевича «выгодным и даже щастливым для России и скрыть и рабство подданных и укореняющийся деспотизм правительства»[55]. Позиции Н. М. Карамзина — «историографа», размышляющего над историей, — Н. И. Тургенев противопоставляет позицию, которую занимает он сам — человек, руководящийся при изучении исторического прошлого чувствами любви и ненависти, причем источником этих чувств является революционное восприятие исторических деятелей и событий. Именно так надо понимать слова Н. И. Тургенева: «Я вижу в царствовании Иоанна щастливую эпоху для независимости и внешнего величия России, благодетельную даже для России, по причине уничтожения уделов; с благоговением благодарю его как государя, но не люблю его как человека, не люблю как русскаго, так, как я люблю Мономаха»[56].
Конечно, Н. И. Тургеневу было чуждо диалектическое понимание процесса образования централизованного государства на Руси как явления, объективно прогрессивного (поскольку с ликвидацией раздробленности создавались более благоприятные условия для экономического и культурного развития страны) и в то же время неизбежно подчиняющегося законам развития классового общества и поэтому связанного с ростом крепостничества и усилением аппарата угнетения. Н. И. Тургенев, говоря об итогах государственной централизации на Руси, подводит их в виде математического баланса, ставя вопрос: что же Россия оказалась в проигрыше или в выигрыше? Самое важное, что этот вопрос решается с точки зрения судьбы «вольности», т. е. гражданских прав общества, классовую структуру которого декабристы еще не были в состоянии правильно раскрыть, но в интересах которого вели борьбу с самодержавием. В княжение Ивана III, — говорит Н. И. Тургенев, — «Россия достала свою независимость, но сыны ее утратили личную свободу надолго, надолго, может быть навсегда. История ее с сего времени принимает вид строгих анналов самодержавного правительства; мы видим Россию важною, великою в отношении к Германии, Франции и другим иностранным государствам. История России для нас исчезает. Прежде мы ее имели, хотя и нещастную, теперь не имеем: вольность народа послужила основанием, на котором самодержавие воздвигло Колосс Российский! — Мы много выиграли, но много, много потеряли»[57]. Идея о том, что образование централизованного государства было куплено тяжелой для русского народа ценой, явилась большим прогрессом в исторической науке.
Ряд интересных высказываний по русской истории имеется в работе декабриста М. А. Фонвизина «Обозрение проявлений политической жизни в России»[58], представляющей собой отклик на книгу Энно и Шеншо «История России»[59]. М. А. Фонвизин возражает Н. М. Карамзину и другим историкам, которые «везде стараются выставлять превосходство самодержавия и восхваляют какую-то блаженную патриархальность, в которой неограниченный монарх, как нежный чадолюбивый отец, дышит только одним желанием осчастливить своих подданных»[60]. М. А. Фонвизин выступает как борец против самодержавия и сторонник «политической свободы».
Его историческая концепция заключается в утверждении, что до образования централизованного государства «все русские были вольные люди», «крепостное рабство землевладельцев» в России не существовало, во всей силе были «муниципальные учреждения и вольности», образец которых можно найти в Новгороде, Пскове, Вятке[61].
Татаро-монгольское нашествие еще не уничтожило «общинный быт русских городов». Но оно оказало влияние на утверждение на Руси самодержавия. Русские князья (Иван Калита и другие), «пресмыкаясь в Орде», «возвращались оттуда грозными, суровыми повелителями и на подданных вымещали свое унижение». Постепенно «во всех русских городах общинная свобода заменилась княжеским произволом». Дмитрий Донской в Москве «своею властию установил смертную казнь и отнял у народа право избрания тысяцких» и прочих «общинных чиновников». «В том же духе действовали его преемники — Василий I и Василий II». На Руси утвердилось единовластие, которое «не замедлило превратиться в самовластие». Великий князь Иван III стал уже «государем самовластным». Он и его сын Василий II, «покорив оружием Новгород, Псков и Хлынов, уничтожили их общинные права и вольности и увезли в Москву, как трофеи, колокола, созывавшие на вече свободных граждан Новгорода и Пскова». Но «дух свободы» продолжал жить в народе[62].
Труды дворянских революционеров конца XVIII — начала XIX в. (хотя и не являвшихся исследователями-профессионалами) представляют собой серьезный этап в развитии русской исторической мысли[63]. Они имеют несомненное значение и для изучения проблемы складывания Русского централизованного государства. В официальную трактовку, нашедшую законченное выражение в консервативно-охранительной концепции Н. М. Карамзина с его апологией самодержавия, была внесена новая революционная струя попыткой рассмотреть процесс создания единого государства на Руси в конце XV — начале XVI в. под углом зрения борьбы деспотизма и гражданской «вольности». В этой попытке было много упрощенного и неисторического. Целый ряд явлений древней Руси получил неверную идеализированную оценку. Как проявления гражданской «вольности» расценивались иногда выступления удельных князей против московской великокняжеской власти, сопротивление московским князьям Новгородской феодальной республики и т. д. Но при всем том был очень важен отказ от точки зрения на монархический строй как исконное для Руси явление, соответствующее духу русского народа, а на Русское государство XV–XVI вв. как на «восстановленную» древнерусскую (киевскую) монархию. Ценность представляла мысль о том, что возникновение централизованного государства не только явилось результатом победы «единовластия» над «разно»- или «много»-властием, но было связано с ростом угнетения народа. Плодотворным надо признать внимание к деятельности вечевых собраний, хотя дворянские революционеры не достигли их правильного понимания.
53
«Дневники и письма Н. И. Тургенева за 1816–1824 годы», т. III («Архив братьев Тургеневых», вып. 5, Пг., 1921, стр. 123).
54
«Дневники и письма Н. И. Тургенева», т. III, стр. 123.
55
Там же.
56
Там же.
57
«Дневники и письма Н. И. Тургенева», т. III, стр. 123.
58
М. А. Фонвизин, Обозрение проявлений политической жизни в России («Общественные движения в России в первую половину XIX века», т. I, сост. В. И. Семевский, В. Богучарский и П. Е. Щеголев, СПб., 1905, стр. 97–202).
59
«Histoire de Russie», par M. M. Esneaux et Che
60
М. А. Фонвизин, указ. соч., стр. 101.
61
Там же.
62
М. А. Фонвизин, указ. соч., стр. 103–104.
63
Об этом см. С. С. Волк, Исторические взгляды декабристов, М.-Л., 1958.