Семья Марковиц

Раввин вручает Джону лампочку, завернутую в салфетку, и Джон давит ее своим черным флоресхаймовским ботинком[171]. Когда оркестр в последний раз заводит клезмерскую мелодию, Розин слуховой аппарат трещит. Семья и невеста с женихом устремляются назад по проходу, и напряжение, не оставлявшее их все утро, отпускает.

Веселить на свадьбе невесту и жениха — мицва, доброе дело, так что пляшите и пойте, разгуляйтесь, куролесьте!

Эд — он за первым столом — уже расправился с куриной грудкой, начиненной пловом из дикого риса. Он встает, обозревает двадцать семь круглых столов, каждый под скатертью персикового цвета. Он чувствует гордость, усталость, ответственность — всё разом. Он — правитель этого персикового царства. Сара встает рядом, стучит по бокалу ложкой, и зал затихает.

— «Как многие из вас знают, — читает Эд заранее написанный текст, — мы с Сарой — родители Мириам. И нам хотелось бы сказать несколько слов об этой молодой паре, союз которой мы сегодня празднуем. Им много дано — они умны, энергичны, целеустремленны, молоды».

— «И они много дали нам, — продолжает Сара: это ее часть речи. — Они подарили нам радость и веселье. И, конечно же, они подарили нам возможность породниться с Зеэвом и Марджори. И мы надеемся и впредь отмечать с вами много-много радостных событий».

Микрофон берет Эд.

— Джон и Мириам глубоко преданы науке и иудаизму, и они могут много дать как друг другу, так и миру. Сейчас время надежд, надежд в самых разных планах. Начало новой жизни для Мириам и Джона, начало новой жизни и для еврейского народа в целом. Время обновления и мира для Израиля. На свете никогда не переведутся скептики, пессимисты и циники, но настало время, когда нам дан шанс, шанс радоваться, шанс строить прочные отношения. Могу сказать одно: мы желаем вам всего наилучшего и в любви, и в жизни. Лехаим.

— Ты отступил от текста, — когда они садятся, говорит Сара. — Там этого не было.

— Нет, было, — упорствует Эд.

— Только в первом варианте. Я специально вычеркнула эту часть.

— Знаю. Но в новом варианте не было того, что я хотел сказать! — И довольный, откидывается спиной на стул. Но пока Зеэв не заговорил, не замечает даже, что тот взял микрофон.

— Меня зовут Зеэв Шварц. Мы с Марджори хотели бы поблагодарить Эда и Сару за гостеприимство и заодно вкратце обратиться к вам. Во-первых, сказать, как мы счастливы, что наш Джон выбрал в жены такую девушку, как Мириам. Мы с Марджори всё думали, какую девушку найдет себе Джон, а теперь мы знаем, какую. Наш сын, Джон, он очень ученый, и, когда он познакомил нас с Мириам, мы поняли, что и она тоже очень ученая. И мне тогда стало ясно, что в этом отношении они друг другу подходят. Те здесь, кто из Нью-Йорка, знают, что Джона с малых лет было не оторвать от книги.

— Бог ты мой, — шепчет Эд Саре, — он что, думает целый час речь держать?

— И пока читал, мог Бог знает куда забрести и даже не посмотреть, куда идет. Мириам, я заметил, напротив, более практичного склада, и ушки у нее, — прикрыв микрофон рукой, он просит Марджори подсказать ему слово, — на макушке. И мы надеемся, в будущем она поможет Джону не натыкаться на препятствия. Потому что одно все мы знаем твердо: совершенного мира нет. Лучшие намерения не всегда сбываются. И ученые теории, когда их проверяет жизнь, чаще всего кончаются пшиком. Мы желаем вам много счастья и здоровья, — заключает Зеэв. — Лехаим.

Эда, когда он выводит Мириам в середину зала на первый танец, раздирают противоречивые чувства. Он досадует на Зеэва за его отповедь, но испытывает и облегчение. Подумаешь, большое дело — Зеэв встал, выказал себя круглым дураком. Да и что у него за тост, оратор Зеэв никудышный. А он принял все, как должно. В конце концов, это же не диспут, а свадьба. Они с Мириам танцуют под «Ты — радость моя»[172]. Видеограф мотается следом за ними, за ним волокутся провода.

— Как ты? — спрашивает Мириам Эд.

— Даже не верится, что все проходит так быстро.

— Что проходит?

— Время, этот день.

Не так уж и быстро, думает Эд.

— А кофе подадут? — справляется у Сары Роза.

— Или чай? — со своего места рядом с Розой подает голос Ильзе.

— А они пьют чай? — сообщнически спрашивает она Розу.

Роза смотрит на Ильзе: пожалуй, думает она, что-то их связывает.

— Сейчас подадут, — говорит им Сара.

— Я очень устала, — сообщает Ильзе Розе.

— А я совсем без сил, — вторит ей Роза.

— Как вам понравилась проповедь раввина? — справляется Ильзе.

— Не в моих правилах критиковать, — отвечает Роза по-немецки.

— И я придерживаюсь такого правила, — говорит Ильзе. — Лучше промолчать. — И с улыбкой смотрит на браслетик из белых орхидей[173] на своем запястье.

Роза утомилась, поддерживая разговор. В конце-то концов, у них с Ильзе мало общего.

А тут и танцы начались, хоровод яро, бешено несется. Гости вздымают невесту и жениха на стульях. Мириам чуть не сползла со стула, но вовремя удержалась. Видеограф с помощником взгромоздились на алюминиевые стремянки — снимают танцы с высоты. Мириам и Джон парят на своих тронах. Но похоже это не так на полет, как на верховую прогулку.

Марджори говорит Саре (они стоят чуть поодаль):

— На нашей с Зеэвом свадьбе нас, по-моему, на стульях не носили, забыли, что ли.

— В самом деле? — спрашивает Сара.

— Вроде бы так. Просто упустили из вида.

Сара смотрит на разгорячившуюся толпу друзей Джона и Мириам, парней в темных костюмах, сомкнувшихся вокруг Джона, девиц, кружевным кольцом обступивших Мириам. Совсем не такая свадьба была у них с Эдом. Когда они вошли в зал, гости встали из-за столов, приветствовали их аплодисментами. Затем начались танцы: фокстрот, ча-ча-ча, самба. Элегантная была свадьба, ничего не скажешь.

За ее спиной возникает Эд.

— Оркестр спрашивает: сыграть танцы еще по разу?

— Хорошо, — говорит Сара.

К ней подходят Лиза и Арни Пассачофф: им надо уйти пораньше. Они званы на еще одну свадьбу.

— Очень красивая свадьба. — Лиз целует Сару.

— Одну сбыли с рук, сбыть бы еще троих, — Арни глядит на Бена, Эйви и Иегудит — они стоят около оркестра, позируют перед камерами.

— Серьезная веха в твоей жизни, — говорит Саре Лиз.

— И в жизни Джона и Мириам, — откликается Сара.

Но вот Лиз и Арии ушли, и Сара глядит, как танцующие, взявшись за руки, мчатся в хороводе — кто красиво, кто не очень. Высматривает Джона в мужском, Мириам в женском хороводе. Их лица разгорелись, шлейф Мириам откололся. О чем они думают? Не узнать. Они пропустили мимо ушей все, что говорили отцы. Их окружают родственники, но они их не замечают. Да, это любовь, думает она. Ну а все прочее на видео.

בס"ד

Посвящается светлой памяти

РОДНЫХ и БЛИЗКИХ семьи РОЗЕНЦВЕТ

«Тот, кто по душе людям, по душе и Всевышнему»

כל שרוח הבריות נוחה הימנו, רוח המקום נוחה הימנו

[ПИРКЕЙ АВОТ, 3:10]

171

Обувь фирмы, основанной в 1892 г. Милтоном Флоресхаймом. Фирма считается лидером мужской обуви классического стиля.

172

«Ты — радость моя» — популярная песня американского певца Стиви Уандера (р. 1950): «Ты радость моя/ И я всегда буду рядом с тобой/ Ты зеница моего ока/ И мое сердце навсегда отдано тебе».

173

На разного рода празднествах гостям принято раздавать цветочные браслетики.