Единственная ночь

Рейф кивнул, признавая логичность объяснений:

– Звучит разумно.

– Можешь мне поверить. Я знаю обо всех приемах, собраниях и других событиях, которые прошли в институте с тех пор, как он открылся. – Аризона снова постучала по папке: – Все они зафиксированы здесь.

Рейф взглянул на часы:

– В таком случае запиши, что мы уехали ровно в десять сорок три. И уже едем домой.

Аризона одобрительно кивнула.

– Ясно. – Она щелкнула черной ручкой и открыла папку. – Поезжайте осторожно.

– Непременно. – Рейф начал закрывать пассажирскую дверцу.

– Скажи, Рейф, – Аризона вдруг уставилась на него, – ты не мог бы как-нибудь зайти в кафе? Давно пора обновить меню – оно не менялось с тех времен, когда ты подрабатывал у меня. Студенты вообще-то довольны, но мне осточертело изо дня в день стряпать одно и то же.

– Ладно, скоро заскочу, – пообещал Рейф.

– Спасибо. – Аризона повернулась к Ханне: – И ты тоже приходи. Я всегда думала, что вы поладите, – так я и говорила Изабель.

Ханна придержала дверь, мешая Рейфу закрыть ее.

– Тетя обсуждала с тобой свое завещание?

– Конечно. – Аризона невозмутимо пожала широкими плечами. – Мы же были знакомы с давних пор. Она поделилась со мной планами насчет Дримскейпа – потому что больше никто не желал ее слушать.

– Никто, кроме тебя, – пробормотала Ханна.

– Точно. А я поддержала ее. Я давно знала, что ссору между вашими семьями подстроили эти паршивцы из института. Они задумали уничтожить компанию «Харт и Мэдисон» – знали, что она помешает созданию этого проклятого «мозгового центра». – Аризона вздохнула: – К сожалению, в тот раз их план сработал.

– Спокойной ночи, Эй-Зед. – Рейф решительно закрыл дверцу.

Ханна проводила взглядом Аризону, исчезающую в тени. Рейф обошел вокруг «порше» и сел за руль.

– Ты тоже считаешь нас наивными простофилями? – спросила Ханна.

– Разумеется. Ну и что? – Рейф включил зажигание, и машина ожила. – Уж лучше быть счастливым и беспечным простофилей, уезжающим домой в десять сорок три, чем вечно бдительным стражем, который целыми ночами парится в черных свитерах, записывая номера машин.

Ханна оглядела ряды машин на институтской стоянке:

– Трудно поверить, что кому-то это занятие доставляет удовольствие. Подумать только, она ведет записи много лет подряд!

– Она твердо намерена разоблачить коварные замыслы правительства, ради осуществления которых и создан институт. Это лучше, чем целыми вечерами сидеть перед телевизором.

Ханна задумалась, любуясь пейзажем. Сегодня тумана не было – по крайней мере, пока. Полночный бархат залива окаймляли огни города.

Ханна различила неоновую вывеску гриль-бара «Эклипс». Напротив нее единственная бензоколонка города уже закрылась на ночь. В магазинах на набережной продавали местный антиквариат, недорогие приморские сувениры и пейзажи. Окна почти всех зданий набережной были темными, неосвещенные лодки терялись на черной глади воды.

– Аризона Сноу – хороший и определенно незаурядный человек, – помолчав, высказалась Ханна. – Но нормальной ее не назовешь.

– Чем старше я становлюсь, – откликнулся Рейф, работая рычагом переключения передач и направляя машину по извилистой дороге прочь от института, – тем больше убеждаюсь, что нормальными можно условно считать всех тех, кто все еще разгуливает на свободе, а не сидит в психушке.

– Удачное определение. Ничем не хуже других.

– Спасибо. Знаешь, для парня, который проучился в колледже всего один год, я иногда высказываюсь на редкость мудро.

Она криво усмехнулась:

– И скромности тебе не занимать.

Рейф быстро взглянул на нее:

– А это еще что за приступ депрессии? Куда девалась радость победы?

– Ты же знаешь, любая радость мимолетна.

– Дьявол! – У подножия холма он прибавил скорость. – Ты и вправду приуныла.

– Я сама себя ненавижу в такие минуты.

– Правильно делаешь. Победа над подонком – повод для настоящего праздника. Ладно, я знаю одно средство, настоящую панацею, которая наверняка поднимет тебе настроение.

Она откинула голову на подголовник и из-под опущенных ресниц засмотрелась на чеканный профиль Рейфа. Сидеть рядом с ним в салоне мощной машины было, приятно. Интересно, что сказали бы ее родные, узнав, где она сегодня побывала?

По какой-то причине реакция родителей вдруг перестала волновать ее.

– Что это за средство? – негромко спросила Ханне

На его лице, освещенном снизу подсветкой приборной панели, вспыхнула обольстительная улыбка.

– Поедем со мной, моя милая и наивная простофиля, и ты все узнаешь.

Ханна знала способ уклониться от такого приглашения. Знала единственный разумный, здравый, уместный, логичный ответ в стиле Хартов. Надо напомнить, что ей пора домой кормить собаку.

– Хорошо, – вместо этого произнесла она.

Расправившись с остатками пирога с лаймами, Ханна отложила вилку, испытывая удовлетворение вперемежку с раскаянием. Пирог был восхитительным – нежным, пикантным, навевающим мысли о тропиках. Его ломтик был с артистической точностью помещен в самую середину тарелки и украшен тонкой, как бумага, миндальной вафлей и ломтиком лайма.

Рейф сидел напротив, за старым дубовым столом. Он снял галстук, расстегнул воротник девственно-белой рубашки и закатал рукава до локтей. Все как в ту давнюю ночь на берегу, подумалось Ханне. Рейф был не самым привлекательным мужчиной, какого она когда-либо встречала, но мог претендовать на звание самого сексуального.

– Пирог бесподобный. – Она попыталась сосредоточиться на чем-нибудь, кроме секса, и обнаружила, что в обществе Рейфа это нелегко. Затруднение не желало устраняться.

– Не слишком ли я переборщил с лаймовой цедрой? – поинтересовался он.

– Я всегда говорила: пирог цедрой не испортишь.

– Шедевр мысли, – одобрил Рейф.

– Знаешь, у тебя настоящий талант кулинара. Почему же ты до сих пор не открыл ресторан?

– Ждал подходящего момента. Ханна поставила локти на стол.

– Ладно, мне надоело теряться в догадках. Если ты не владелец пятизвездочного ресторана, откуда же у тебя «порше» и столько свободного времени?

Рейф загадочно улыбнулся:

– Гадаешь, вправду ли я стал гангстером?

– Такое мне не приходило в голову ни на минуту.

– Да? – Рейф откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу. – А почему?

– Ты не так одет. Всем известно, что гангстеры носят костюмы из блестящей ткани, с широкими лацканами.

– Только гангстеры с восточного побережья. А здесь, на Западе, умные ребята предпочитают не выделяться.

– Значит, я ошиблась. Так чем же ты занимался последние восемь лет? Только не повторяйся: о работе в отеле я уже слышала.

– Я действительно работал в отеле. Какое-то время. А еще вкладывал средства… – он помедлил, – в торговлю компьютерными программами.

Чтобы заниматься таким делом, нужны стальные нервы и редкостная интуиция, подумала Ханна.

– Я слышала, что это верный способ лишиться последней рубашки.

– Да. – Рейф пожал плечами. – Но я не разорился.

– Оно и видно. – Она усмехнулась.

– Я уже отошел от дел, – продолжал он. – Несколько месяцев назад получил прибыль и обратил ее в ценные бумаги и пакет акций предприятий, занимающихся высокими технологиями.

– Стоп! – Ханна вскинула руку. – Ты меня пугаешь. Мэдисону не пристало всерьез рассуждать о солидном финансовом планировании. А как же имидж необузданного, импульсивного мачо?

– Если ты считаешь, что я ни на что не гожусь, поговори как-нибудь при случае с Гейбом. Делать деньги и заключать сделки – его хобби.

Ханна улыбнулась:

– Хладнокровный финансист Мэдисон? Трудно вообразить.

– Гейб унаследовал свою долю фамильной мэдисоновской вспыльчивости, но направил ее на создание «Коммерческой компании Мэдисона».

– Поверю тебе на слово. – Ханна помолчала. – Ты когда-нибудь угощал своей стряпней деда?

Рейф удивился.