Дымка в зеркалах

– Похоже, что расследование убийства Юбенкса окончательно зашло в тупик. Нам нужно оставить пока этот аспект и сконцентрироваться на других моментах…

– Я не согласна с тобой, – сказала вдруг Кэсси.

Вся компания уставилась на нее в полном изумлении.

– Почему же ты не согласна? – спросил Дэки.

– Я знаю, как разузнать, что в действительности происходило на факультете в то время, но не попало в газеты.

– Продолжай, это чертовски интересно, – отозвался Томас, когда Кэсси сделала паузу.

– По вторникам я веду занятия в доме престарелых «Коув вью», В моей группе есть женщина. Ее зовут Маргарет Льюис. Она более сорока лет работала начальником секретариата на математическом факультете Юбенкс-колледжа. И, что самое главное, она занимала этот пост в то время, когда произошло убийство.

– Быть того не может! – воскликнула Леонора. – Ведь прошло более тридцати лет, а она до сих пор жива?

– Еще как жива! – засмеялась Кэсси. – Одна из лучших в группе.

– Ах ты черт, начальник секретариата факультета, – пробормотал Дэки, пораженный открывающимися перспективами.

Томас, удивленно разглядывая возбужденных друзей, поинтересовался:

– Я что-то пропустил? Почему такой ажиотаж из-за долголетия какой-то секретарши?

Все уставились на него в немом удивлении.

– Да что с вами такое? – недоумевал Уокер. – Я что-то не то сказал, или у меня стручки на ушах?

– Томас, – ласково сказала Леонора, – речь идет о начальнике секретариата факультета. Понимаешь? Эта такая должность, которая вынуждает человека знать все, действительно все, что происходит на факультете, в его аудиториях, кабинетах, коридорах и подвалах. Возможно, Господь Бог осведомлен еще лучше, но он, к сожалению, не любит сплетничать.

– Она права, – поддержал девушку Дэки. – Эта женщина может стать для нас бесценным источником информации.

– Существует множество шуток по поводу иерархии в академическом сообществе. Смысл всех сводится к одному: пока декан, его замы, руководители кафедр и профессора выясняют, кто что должен делать, а потом оспаривают друг у друга полномочия, факультетом управляет начальник секретариата, – сказала Кэсси.

– Ладно-ладно, до меня дошло, – проворчал Томас. – Вы полагаете, что было бы полезно расспросить эту леди?

– Если в то время случилось хоть что-то необычное или имели место какие-нибудь слухи, она наверняка была в курсе, – ответил Дэки.

– А уж если она ничего не сможет рассказать, значит, там и расследовать нечего, – подвела итог Леонора и отправилась на кухню за лазаньей.

Томас сражался с текущим краном в ванной. Теория гласила, что он должен его разобрать – именно этим он и занимался, аккуратно и последовательно выкладывая детали на полку, – а потом собрать, заменив бракованную деталь, ежели таковая найдется. На практике все было не так просто и не так предсказуемо. Работа сантехника тоже требует вдохновения, а иной раз нужно предпринять рискованный шаг, чтобы добиться успеха. Тут выяснилось, что он уже думает не о кране, а об их с Леонорой отношениях.

– Мне показалось, что вечер удался, – услышал он ее голос. Леонора стояла в дверях, прислонившись к косяку, и наблюдала за тем, как он работает. – Кэсси и Дэки нашли общий язык, правда?

Он не торопился отвечать, вспоминая, как Дэки и Кэсси шли по дорожке. Они не держались за руки, нет, но шли близко, и была в этом желании случайно соприкоснуться плечами новая близость, новая нежность…

– Все дело в яблочном пироге, – заявил он, орудуя отверткой. – Это любимое блюдо Дэки, а уж когда еще и мороженое подают – вообще мечта. Кстати, лазанья тоже была вкусная.

– Рада, что тебе понравилось.

– Сто лет не ел домашнюю лазанью. Когда мне уж очень хотелось полакомиться, я покупал замороженный полуфабрикат, но это все же не то. – Томас осторожно приладил на место резиновую прокладку и зафиксировал ее шайбой.

– Знаешь, я немного занервничала, когда ты заявил, что Бетани была законченным эгоцентриком. Побоялась, что Дэки может сорваться.

– Да я тоже, в общем, не был уверен, что он это проглотит. Но иногда меня достают его рассуждения о предполагаемой святости Бетани, и тогда я пытаюсь вернуть братца с небес на землю.

– Еще мне показалось, что он защищал ее как-то по привычке, без обычного энтузиазма.

– Он меняется. Время идет и все же лечит, как и гласит народная мудрость, – отозвался Томас. Он опустился на одно колено и залез под ванну, отворачивая краны, перекрывающие воду. – Я вот только немного беспокоюсь, что будет, если мы не добьемся успеха в своем расследовании. Не соскользнет ли он обратно в свой замкнутый мир, в депрессию?

– О нет, я искренне надеюсь, что он уже не вернется назад. Подумай сам, он начал искренне интересоваться жизнью, в смысле – Кэсси. Мне кажется, это хороший знак.

– Это точно.

Томас поднялся на ноги и открыл кран. Раздалось сипение и фырканье, но затем хлынула струя воды.

– Ты действительно надеешься услышать что-то интересное от этой старой дамы – начальника секретариата?

– Кто знает? Думаю, нам стоит ее выслушать.

– Ну, коли ты так считаешь… – Он закрыл воду, и они оба уставились на кран. Прошло несколько секунд, но ни одна капля не упала в ванну.

– Это надо же! – В голосе Леоноры звучало восхищение, граничащее с преклонением. – Ты и вправду хорош. Просто гений!

– Я знаю. Но не хвастаюсь, потому что это дано мне свыше. Божий дар, одним словом.

Леонора по-прежнему стояла у порога, и Томас смотрел на ее отражение в зеркале. Как она хороша… И этот небрежный, но такой соблазнительный изгиб бедра…

– Вам еще нужны мои услуги, мэм? Что-нибудь починить или отрегулировать?

– Ну, раз уж вы сами предложили… Да, есть кое-что, взывающее к помощи ваших инструментов.

Томас покрутил в руке блестящий гаечный ключ, словно это был «кольт», а он сам – ковбой с Дикого Запада.

– Ведите, мэм.

– Сюда, пожалуйста.

И она повела его в спальню.

Через полтора часа она вышла на крыльцо проводить его. Томас вдохнул прохладный, сырой воздух: туман по-прежнему поднимался с залива – густой и плотный, словно кисель. Фонари, освещавшие дорожку, мерцали призрачным, неверным светом. Томас с нежностью взглянул на Леонору. Она куталась в теплый халат и смотрела на него, немножко щурясь: очки остались на тумбочке подле кровати. Волосы темной волной падали на плечи.

– Спокойной ночи. – Она коснулась его губ поцелуем.

– Пока.

Он поцеловал ее в ответ – глубоко и страстно, чтобы ей было о чем подумать, когда она вернется в еще теплую постель.

– Как тебе вечеринка? – спросил незнакомец.

Бретт Конвей споткнулся и уставился на человека, неожиданно возникшего на его пути. Что за черт, все расплывается в глазах. Этот парень появился из темноты и тумана. Бретт не слышал шагов и был в полной уверенности, что он один на этой дорожке. Надо признаться, он даже струхнул. Тем более что незнакомец выглядел чудно: весь в черном, а на голове – шапочка для катания на горных лыжах, которая закрывала почти все лицо. Сегодня, конечно, холодно. Но не настолько…

– Да ничего была вечеринка, – пробормотал Бретт.

И это было правдой: выпивки было навалом и травки тоже, но вот девушки… никто из них не проявил никакого интереса к Бретту Конвею. А может, оно и к лучшему. Что-то его мутит. Не хватало, чтоб стошнило на виду у какой-нибудь девчонки.

– Что-то ты бледный, – сказал незнакомец.

– Выпил лишнего. Оклемаюсь к завтрашнему дню.

– У меня есть кое-что, способное привести в чувство прямо сейчас. – Незнакомец протянул руку в перчатке ладонью вверх. – Попробуй, тебе понравится.

– Что это? – Бретт недоверчиво смотрел на маленький пакетик.

– «Затуманенные зеркала».

– Да ты что? – Глаза Бретта жадно заблестели. Он забыл даже о дурноте. – Не врешь? Это настоящий? То самое?