Амариллис

Огонь разгорелся, Лукас выпрямился, но не вернулся к Амариллис, а остался стоять, глядя на пламя, опираясь рукой о камин.

— Ты загрустил, — нарушила молчание Амариллис. В отсветах пламени черты его лица казались еще резче и суровее, чем обычно.

— Ты же знаешь, все не так просто.

— Знаю, — откликнулась она и продолжала, словно прочитав его мысли: — Если ты согласишься поехать в Лоу-Белли на день рождения тети, мы могли бы вместе сказать обо всем моей семье.

Лукас медленно повернулся к ней лицом. Он стоял спиной к огню, и это не позволяло ей видеть выражение его лица.

— А если твои тетя и дядя откажутся дать согласие на наш брак, что будет тогда?

— Я все равно стану твоей женой. Со временем они примирятся с этим, ведь все меня любят. Их единственное желание, чтобы я была счастлива.

— А ты будешь счастлива со мной?

— Не представляю, что смогу стать счастливой с кем-либо другим, — просто ответила Амариллис.

— Мы будем ссориться.

— Время от времени этого не удается избежать даже парам, соединившимся по рекомендации агентства.

— Скорее всего, ты иногда станешь напоминать мне о добродетелях Основателей, а я буду говорить, что ты слишком правильная, капризная и разборчивая.

Амариллис улыбнулась.

— А ты вспомнишь, что я тебя выбрала.

— Точно. — Лукас подошел к ней, голос его звучал немного хрипло. — Тогда я вспомню, что ты выбрала меня.

Он опустился на диван, сжимая ее в объятиях. В глазах его плясали отсветы горевшего в камине огня. Лукас наклонился и приник к ее губам.

— Невероятно, — присвистнула Клементина, складывая газету. — Кто бы мог подумать: сенатор Мэдисон Шеффилд, олицетворение добродетелей Основателей, и вдруг — объект шантажа и убийца. Мы едва не потеряли тебя, Амариллис. Это так ужасно.

— Теперь вы мне это говорите, — сказала Амариллис, наливая себе коф-ти. — Я пыталась объяснить, что Шеффилд вел себя неэтично и, скорее всего, нечестно, но никто и слушать меня не хотел.

— Знаю, знаю, — сделала протестующий жест Клементина. — Амариллис, тебе разве никто не говорил, что никому не нравится человек, любящий повторять: я же вам об этом говорил.

— Уж это точно, — поддержал Клементину Байрон. — Такие люди действуют всем на нервы.

— Ладно-ладно, советую с этим смириться, — мягко улыбнулась Амариллис. — Я собираюсь повторять эти слова неоднократно. Скажу больше, когда полиция снова займется расследованием обстоятельств гибели профессора Ландрета, она установит, что и он был убит.

— Шеффилдом? — Брови Клементины поползли вверх.

— Кем же еще? — в свою очередь удивилась Амариллис. — Скорее всего, он узнал, что профессор собрал на него досье. Сенатор не мог рисковать и допустить, чтобы Ландрет предал гласности компрометирующие его материалы.

— Удастся ли им это доказать? — задумчиво проговорила Клементина.

— Даже если они не смогут установить причастность Шеффилда к гибели профессора, его привлекут по обвинению в убийстве стриптизерши, — заметил Байрон.

— Не стоит уж очень на это рассчитывать, — сухо возразила Клементина. — Ведь он же не кто-нибудь, а сенатор, к тому же все отрицает. Постарайтесь припомнить, когда это политик высокого ранга оказывался за решеткой.

— Так или иначе, — вступила Амариллис, — но справедливость восторжествует. Да, как раз вспомнила, мне нужно позвонить Ирен Данли. Ей будет интересно услышать подробности вчерашнего происшествия. Она единственная, кто поддержал меня, когда я занялась расследованием.

— Можно взглянуть? — Байрон перегнулся через стол и выхватил из рук Клементины газету. Он не без гордости принялся изучать заголовки. — Вот это да, синергия торжествует. Какой интересный и неожиданный снимок, а, Амариллис?

— Серьезно? — Амариллис встала, обогнула стол и взглянула на фотографию. В первый момент она даже не поняла, где она была сделана, не говоря уже о том, что не смогла узнать на ней себя. Затем краска бросилась ей в лицо. — Боже мой, надеюсь, моя семья этого не увидит.

Без сомнения, снимал кто-то из публики в клубе «Син-Сити». «Значит, один из посетителей, несмотря на запрет, пронес в зал фотоаппарат», — мрачно подумала Амариллис. На фотографии она стояла посреди сцены, простирая вперед руки в отчаянной попытке привлечь к себе внимание.

— Выглядит так, будто ты всем дирижируешь, — высказала свое мнение Клементина, перегибаясь через стол.

— Сцена очень нескромная. Хотелось бы знать, перепечатает ли это фото «Лоу-Белли джорнэл», — чуть слышно проговорила Амариллис.

Действительно, могло показаться, что она руководит действиями одетых в весьма вызывающие костюмы артистов эротического шоу. Она находилась как раз между ними. Интимные места актеров едва прикрывали крохотные кусочки кожи и полоски блестящей ткани. Ко всему еще газета «Нью-Сиэтл тайме» считалась семейным изданием.

На заднем плане на полу можно было различить Лукаса и Шеффилда, они как будто держали друг друга в объятиях.

— Отличная реклама для нашего агентства — телефон будет трезвонить с утра до вечера. Все таланты в городе захотят работать с Амариллис.

— Не выйдет, — заметила она, — по крайней мере, в ближайшие два дня. Как вы помните, Клементина распорядилась, чтобы я сегодня не принимала заказы. Кроме того, меня не будет завтра в городе и почти весь день послезавтра.

— Да, конечно. — Байрон сдвинул брови и попытался обрисовать грядущие выходные Амариллис. — Ты собираешься на день рождения к своей тете, верно? Но готов поспорить, что родных здорово взволнуют твои приключения в большом городе.

— Это еще что по сравнению с тем, как они удивятся, когда я сообщу им, что выхожу замуж, — проговорила Амариллис.

— Тебе уже подобрали пару? — живо заинтересовался Байрон.

— Вряд ли, — задумчиво проговорила Клементина. — Слишком мало времени прошло, чтобы они успели составить список кандидатов. Что-то ты задумала, Амариллис.

Амариллис собралась с духом. Это было всего лишь начало, дальше пойдет еще хуже, а уж потом постепенно все уладится. Никто не одобрял браков в обход агентства.

— Я выхожу замуж за Лукаса Трента.

— За Трента? — удивилась Клементина. — Ты в своем уме? Он ведь талант девятого уровня.

— Всемогущая синергия! — Глаза Байрона широко раскрылись. — А что скажет на это твоя семья?

— Вот как раз завтра и узнаю, — откликнулась Амариллис.

Клементина уселась на край стола Байрона, скрестила руки на груди и уставилась на Амариллис.

— Ты хоть сознаешь, что делаешь?

— Да.

— Страсть может сыграть злую шутку, — сказала, откашлявшись, Клементина. — Надеюсь, ты не заблуждаешься и не считаешь, что любовь будет вечной. Брак заключается на всю жизнь, ты ведь знаешь и не захочешь рисковать.

Дверь кабинета открылась, прерывая Клементину. Амариллис очень обрадовалась и обернулась. Она подавила невольный вздох разочарования, увидев входящего Гифорда.

— Здравствуй, — поприветствовал ее Остерли. Как обычно, на нем был серый с отливом костюм, но красная бабочка уже не смотрелась так щеголевато, как прежде. Гифорд сухо кивнул Клементине и, не удостоив внимания Байрона, сразу обратился к Амариллис. — Мне нужно с тобой поговорить.

Она невозмутимо отпила свой коф-ти.

— В последний раз я от тебя это слышала, когда по твоей милости оказалась в одной машине с убийцей.

— Что это значит? — подозрительно осведомилась Клементина.

— Ничего особенного, — ответила Амариллис. — Это долгая история. Проходи, Гифорд, в мой кабинет.

— Только попробуй ее пальцем тронуть, и тебе не поздоровится, — сверкнула глазами Клементина,

Гифорд нервно поправил свой уныло повисший галстук.

— Я всего лишь хочу с ней поговорить, Клементина. Вопрос личный, к делам отношения не имеет. Можешь не волноваться, похищать ее я не собираюсь.

— Он знает, что я никогда не перейду работать в «Юник кристалз», — заметила Амариллис.

— Чертовски верно сказано. — Клементина одарила Гифорда ядовитой улыбкой. — У Амариллис есть принципы, не то что у некоторых. Она предпочитает фирму с хорошей репутацией.