Страница 43 из 59
Пожалуй, именно так, много лет назад, и началась его взрослая жизнь. Под грязным прилавком. С тяжелой мыслью, что никого, кроме Семена, у него нет. И Семену нужна его помощь.
Недалеко от Степана, под соседним прилавком, валялся истрепанный синий халат. Решение пришло моментально.
Степан дождался, пока Цыган и его свита скроются в помещении директора рынка, и, подхватив халат, вылез из-под прилавка. Прикинуться девчонкой было не самым хорошим выходом, но в данных условиях могло сойти. Тем более что неделю назад Степан стоял позади Семена, и Цыган его почти не видел. Степан нацепил на себя халат, аккуратно пригладил волосы, заведя их за уши, и, пытаясь покачивать худыми бедрами, как проститутки у гостиницы, на которых они иногда бегали смотреть, двинулся к дирекции. Не доходя несколько метров, он остановился у прилавка и, задумчиво хмуря брови, наклонился, выискивая что-то под прилавком. Через несколько минут появился Цыган.
— Эй, парень!
Степан поднял голову, жеманно поднял брови и писклявым капризным голосом спросил:
— Вы мне?
Цыган смотрел без улыбки.
— Девочка? Или ты все-таки мальчик? Что-то мне твое лицо знакомо…
— Нет, дяденька. Я девочка. И очень обидно, что вы различить не можете.
Цыган подошел поближе:
— А лицо почему знакомое?
— Так я тут всегда с мамой стою. А вчера мама где-то паспорт выронила и меня послала поискать. Не видели? Сметанина Ирина Алексеевна?
— Нет, не видел. — Цыган неожиданно потерял интерес к Степану и отошел к своей свите. Все медленно двинулись к выходу с рынка.
Степан пропустил всех вперед, а потом побежал следом:
— Дяденька, дяденька!
Цыган остановился, одернул рукава рубахи и повернулся:
— Ну чего еще?!
Девочка остановилась и застенчиво улыбнулась:
— А вы не сможете подвезти меня на проспект Хмельницкого? Вам ведь недалеко будет, а?
Цыган наклонил голову:
— Паспорт нашла?
— Нет, не нашла. Но я так ноги натерла, что ходить больно!
— А если нам не на Хмельницкого?
— А куда? Может, вы меня хоть немного подвезете, а там я пересяду на автобус?
— А сколько тебе лет, красавица?
Степан, внутренне содрогаясь, кокетливо улыбнулся:
— Тринадцать. А что?
Свита Цыгана плотоядно усмехалась, а Степану было не до того. Он вдруг поймал себя на том, что ему нравится, как быстро они поддались на его уловки. Как легко оказалось ими управлять.
— Так подвезете?
Цыган оглянулся на свиту и недовольно нахмурился:
— Глянь, возрастом с мою дочь, а какая кокетка. Садись!
И Степан нырнул в красивую машину. В машине пахло новенькой кожей, сигаретами и почему-то куриным пометом. Кур они здесь, что ли, перевозили?
Цыган устроился на переднем сиденье, а следом за Степаном в машину пробрался один из охранников.
Но ехать пришлось совсем недолго. На следующем перекрестке машину остановил гаишник и тщательно проверил машину. Потом еще один.
У третьего гаишника Цыган, уже клокочущий нескрываемой яростью, осведомился:
— А в чем дело, начальник? Почему нас все время останавливают?
— А вот такие же недоноски, — подполковник, давно забывший дни стояния на перекрестке, тоже был взбешен не на шутку, — на черной «Волге» вчера до полусмерти избили мальчишку. Только мальчик номер машины не помнит, вот беда. Так что ехали бы вы подобру-поздорову.
В машине все притихли, и Степан, забытый на заднем сиденье, похолодел. Если гаишник говорил о Семене, то и ему самому сейчас грозит опасность. Сейчас они насторожатся и вспомнят, где видели маленькую миловидную девочку. Но Цыган, тоже не на шутку испуганный, остановил машину у обочины и повернулся к девочке:
— В другой раз, дочка, хорошо? Дуй на автобус!
И «Волга», едва выпустив Степана, сорвалась с места.
Степан, то пугаясь, то вспоминая давешнее торжество, кое-как добрался до детдома и там уже узнал, что нашли и впрямь Семена. Он не выздоровел, умер в больнице спустя несколько дней. А вот Цыгана в конце концов за что-то прижали и посадили. А Степан так и не смог забыть пьянящего чувства тайной власти. Так и учился потихоньку все новым и новым премудростям. А с Сашкой они с тех пор были не разлей вода, Сашка стал учить его лазать по стенкам — первого и единственного.
Часть четвертая
Снова в седле
1
Утром на автоответчике (на ночь он выключил звонок телефона) Гордеев обнаружил странную новость. Сева Голованов сообщил, что нашел кое-что малоизвестное о прославленных альпинистах Степане Мохнаткине и Александре Заверюхине. Оказывается, они — друзья с детства, причем воспитывались в одном детском доме. Это полностью противоречило тому, что Мохнаткин рассказывал сам: Заверюхина он якобы знал только с начала девяностых, и до того они вместе никогда в горы не ходили, не говоря уж об общем детстве.
Гордеев немедленно перезвонил Голованову:
— Что-нибудь еще интересное нашел, Сева?
— А как же! Относительно личной жизни Мохнаткина. Волнует?
— Ну, допустим, — машинально ответил Гордеев, еще точно не зная, зачем ему эти бессмысленные сведения.
— Квартиры в Москве у Мохнаткина нет…
— Секунду, я точно помню, как он мне из дома звонил. Может быть, снимает?
— Нет, не снимает. Мохнаткин живет в офисе. Семьи у него тоже нет: детей нет, жены тоже нет. Точнее, она была. Тоже лазала по скалам и шесть лет назад разбилась при восхождении на Хидден-пик. Пока все… Между прочим, Юра, если ты думаешь, что я схалтурил — узнал такую малость, потратив черт знает сколько времени, то ты ошибаешься. Это совершенно эксклюзивные сведения. Этого практически никто не знает. Ни в Федерации альпинизма, ни где еще…
— Спасибо, Сева, я в твоем профессионализме ни на йоту не сомневаюсь.
Ну и дела. Гордеев вспомнил диалог с Мохнаткиным по поводу его личной жизни. Он спросил тогда:
«Вы женаты?»
«Да уж».
«Интересно, как ей такой образ жизни мужа? Или она тоже скалолаз?»
«Нет, зачем нам такая семья? Она детей воспитывает».
«Сколько их у вас?»
«Трое».
«Понятно. Так как же насчет жены? Не отвечайте, если не хотите».
«Отчего же? Знаете, с женой до свадьбы мы разговаривали довольно мало. Потом поженились и теперь почти совсем не разговариваем…»
Итак, все это оказалось фикцией. Зачем он говорил неправду? В общем-то, имея за плечами такую драму — гибель жены, можно и соврать. Что он, очевидно, и делал — врал всем. Но все-таки, столько времени прошло. Странный человек…
В конце рабочего дня, когда Гордеев терпеливо досиживал в своем «присутственном месте», позвонил Турецкий.
— Гордеев, что делаешь?
Юрий Петрович немного напрягся: когда Турецкий называл его по фамилии, ничего хорошего обычно вслед за этим не следовало.
— Вообще-то, — осторожно сказал адвокат, — я очень занят. У меня сейчас сидит новый клиент — арабский шейх, предлагает мне нефтяную скважину, если я найду закатившийся под диван любимый алмаз его бабушки.
— Тоже мне работка, — пренебрежительно протянул Турецкий. — Плевое же дело!
— Да? — обидчиво переспросил Гордеев. — А ты знаешь, какие у шейхов диваны?! Его только отодвигать — неделя уйдет. Потом еще надо разбить местность на квадраты, потом…
— Ладно, — оборвал Турецкий. — Хватит баклуши бить, приезжай ко мне на работу. Кофе попьем.
— В конце рабочего дня? — усомнился адвокат, официально практикующий здоровый образ жизни, а в одиночку потребляющий кофе литрами.
— Тогда пива.
— На работе? — еще больше возмутился Гордеев.
— Тебе не угодишь. Тогда мы уйдем с работы.
— Тогда зачем мне к тебе туда приезжать? — вполне резонно спросил рациональный Гордеев.
— Слушай, умник, — вышел из себя Турецкий, — бери ноги в руки и скачи на Большую Дмитровку!
— Подчиняюсь грубой силе, — сказал Гордеев, даже не предполагая, насколько окажется прав.