Страница 51 из 55
— Вы ошибаетесь, — Виктория вновь перевела взгляд на Дениса, — и не только потому, что Витины убийцы теперь будут наказаны, я теперь точно знаю, что мой муж умер достойно, не уступив им ни на йоту… Виктор и жил достойно, поверьте! Бизнес мы начинали с нуля, в полном смысле этого слова, взяли — тогда это было возможно — кредит в банке под залог квартиры: у нас, кроме квартиры, ничего и не было… Кредит мы отдали весь, до последней копейки, почти вовремя…
Она вздохнула и продолжила:
— По-моему, в банке тогда не просто удивились — в шоке были от изумления: понимаете, в тот период очень многие брали кредиты с намерением не возвращать их вообще… В законодательстве имелись подходящие лазейки, делавшие это возможным… Наша честность в их глазах была чуть ли не геройством!
— Да, я помню это время, — осторожно кивнул Денис.
— …Мы и по сей день пользуемся услугами этого банка на особых, льготных условиях. И все благодаря тому, первому контакту… Благодаря Вите… — Она помолчала и неожиданно спросила: — Где они сейчас?
Денис сразу понял, кого она имеет в виду. Он посмотрел набольшие напольные часы, стоявшие в углу гостиной.
— Думаю, в данный момент уже на подъезде к Москве.
— Сколько их?
— Двое плюс жена Шмелева — пока в качестве свидетельницы задержана по этому делу… Думаю, свидетельницей она и будет проходить. Даже если и была в курсе обратной стороны деятельности «Щита», доказать это вряд ли удастся… И я, и мои сотрудники, кстати, тоже будем проходить в качестве свидетелей… Я хотел в этой связи сказать, что вас, вероятно, тоже будут вызывать в Генпрокуратуру…
— Без проблем! — кивнула Кашева. — Более того, с удовольствием! Скажите… я их увижу?..
— На этот вопрос я вам вряд ли отвечу, — покачал головой Денис. — Следствием руководит Александр Борисович Турецкий, ну и, конечно, Померанцев, которого вы знаете… Но как это станет происходить, решают они…
— Понятно. А если специально попросить этого вашего Турецкого, как думаете, позволит?..
— Смотря для чего, что именно вы собираетесь им сказать… Так я думаю, — уточнил Денис.
— Ничего, — покачала головой Виктория, к удивлению Грязнова-младшего. — Я просто хочу посмотреть им в глаза — как бы высокопарно это ни звучало… Если вы знакомы с этими людьми из Генпрокуратуры, передадите мою просьбу? Или Померанцев может решить это самостоятельно?
— С Турецким я знаком почти с детства, — мягко улыбнулся Денис. — И я с ним обязательно поговорю…
Грязнов-младший поднялся:
— Мне, к сожалению, пора. Мой телефон вы знаете, если что — звоните без всякого стеснения в любое время. Я легко просыпаюсь и так же легко засыпаю… Не стесняйтесь!
Виктория Кашева поднялась вслед за Денисом и слабо улыбнулась:
— Вы мне очень симпатичны, Денис, но я все же надеюсь, что необходимости тревожить вас, тем более посреди ночи, у меня больше не возникнет… Прощайте!
Очутившись возле своего верного «лексуса», Грязнов-младший, прежде чем забраться в машину, уже снятую с сигнализации, глубоко вдохнул в себя по-летнему теплый воздух, отдаваясь во власть этого во всех отношениях чудесного дня.
Спустя полчаса он уже парковался возле ставшего знакомым за последние недели здания городского суда Северотуринска, где у него была назначена встреча с Юрием Петровичем Гордеевым, адвокатом клиентов «Глории», и самими клиентами — Марком Меклером и Олегом Борисенко.
Все трое объявились минуты через три, после того как Денис, захлопнув дверцу «лексуса», вновь начал дышать как можно глубже, наслаждаясь удивительно чистым по сравнению с московским воздухом.
— Ты что, в йоги подался? — К действительности его вернул насмешливый голос Гордеева, прозвучавший над самым ухом. Денис вздрогнул и резко развернулся к ухмыляющемуся адвокату и маячившим за его спиной улыбающимся Марку и Олегу.
— Судя по вашим физиономиям, все в порядке? — поинтересовался он..
— А то! — Гордеев подмигнул, теперь уже своим клиентам. — Мадам даже на мой ордер как следует не взглянула, собственноручно вручила все документы и из комнаты смылась, пока я с ними знакомился…
— Ну и что скажешь?
— То же, что и ты бы сказал: думаю, через парочку-другую недель ребята смогут наконец заняться своим прямым делом…
— Кстати, Марк, Олег… — Денис окликнул пострадавших бизнесменов, — вы уже в курсе, что «Глория» вам больше без надобности?
— Нет… — Меклер поправил съехавшие на нос новые и явно великоватые ему очки. — Вы что же, нашли этих козлов?!
— Не только нашли, но и, как поется в известной всему народу песенке, их «поймали, арестовали, велели паспорт показать»…
«Щит»? — серьезно поинтересовался Борисенко.
Денис молча кивнул и вновь повернулся к адвокату:
— Ты где остановился, в «Севере»?
— Увы!.. А что, можешь предложить что-то получше?
— Сам знаешь, что могу, конечно, если ты готов оплатить там свое проживание.
— Мы оплатим! — тут же вмешался Меклер.
— Вообще-то, — усмехнулся Гордеев, — я и сам в состоянии… Поехали, Денис на вашу-нашу квартиру, там все и обсудим… Ты когда в Москву?
Денис посмотрел на часы и улыбнулся:
— Часа через полтора тронусь… Ух, до чего ж домой хочется! Северотуринск — очаровательный городок, однако хорошего, как верно замечено каким-то анонимным мудрецом, понемножку!
22
В Генеральной прокуратуре Российской Федерации легких дел не бывает — особенно если речь идет о делах, находящихся в руках «важняков». Точно так же не бывает и дел «облегченных»: Александра Борисовича Турецкого, таким образом, ничуть не удивляло, что расследование, связанное с теневой деятельностью ЧОПа «Щит» города Северотуринска, по мере развития становилось все более громоздким. Всплывали новые имена, обстоятельства, детали.
К удивлению всех членов оперативно-следственной группы, включая и самого Сан Борисыча, из двоих руководителей ЧОПа первым заговорил Роман Мозолевский. Последней каплей, переполнившей чашу его надменного молчания, как ни странно, оказалась пуговица, найденная в машине Кашева Яковлевым и Курбатовым: эксперты моментально определили, что пуговица действительно вырвана с корнем из черного кашемирового плаща Мозолевского — хотя в точности такая же была пришита, как выяснилось позднее, Евгенией Петровной Шмелевой собственноручно — на следующий день после исчезновения бизнесмена…
Что касается Жени, кажется, никто охотнее, чем она, не сотрудничал со следствием: стимул сохранить за собой статус всего лишь свидетеля, причем свидетеля, способного подтвердить обвинение исключительно косвенно, сделал свое дело. Во время показаний касательно все той же пуговицы и времени, когда ей пришлось вначале вставлять заплатку на пострадавшую ткань, а затем и пришивать новую, в точности такую же, Евгения Петровна ни разу не взглянула на бывшего любовника, присутствующего тут же, в кабинете Турецкого. Не изменились и ее интонации — почти радостные, подчеркнуто искренние, призванные демонстрировать как собственную невиновность и наивность, из-за которой она не понимала, что именно происходит, так и гражданское мужество, проявляемое в процессе следствия.
Именно это — предательство любовницы — и доконало, судя по всему, Мозолевского: прервав Евгению Петровну на полуслове, Роман впервые за две недели, прошедшие с момента ареста, заговорил — хрипло и гневно:
— Уберите эту сучку, я буду говорить!
Женя и тут не повернула головы в его сторону. Просто подняла на Турецкого, который вел этот допрос, точнее, проводил очную ставку, яркие глаза, опушенные длинными, слегка подкрашенными ресницами, и спокойно поинтересовалась:
— Мне уйти?
— Подождите в приемной, пожалуйста, Евгения Петровна… Если вам нетрудно…
— Нет, конечно! Какие тут трудности?
И, изящно поднявшись со своего стула, покинула кабинет Сан Борисыча, пройдя мимо Мозолевского, пожиравшего ее яростным взглядом, как мимо пустого места.