Переход (ЛП)

- В этой комнате вы сможете пройти свой пейзаж страха, - говорит Амар, не поднимая головы, - пейзаж страха - это симуляция, в которой вы встречаетесь со своими самыми худшими страхами.

На столе возле аппарата лежит ряд шприцов. Они выглядят зловеще в мерцающем свете, как будто бы они могут быть также орудиями пыток, ножи и лезвия.

- Как это возможно? - спрашивает парень из Эрудитов, - вы ведь не знаете наших худших страхов.

- Эрик, правильно? - спрашивает Амар. - Ты прав, я не знаю твоих худших страхов, но серум что я собираюсь тебе ввести стимулирует те части твоего мозга, что отвечают за страх, и ты сам себе создашь преграды в стимуляции, так сказать. В этой симуляции, в отличие от теста, вы будете знать что то, что вы видите - нереально. В это время я буду в этой комнате контролировать симуляцию и переключать программу от одного вашего страха к другому, как только ваше сердце достигнет определенной отметки, другими словами, как только вы успокоитесь, или встретитесь лицом к лицу со своим страхом. Когда вы пройдете все страхи, программа закончится, и вы придете в себя вновь в этой комнате с большим знанием своих страхов.

Он берет один из шприцов и подзывает Эрика.

- Позволь мне удовлетворить твою Эрудитскую заинтересованность, - говорит он, - тебе быть первым.

-Но…

-Но, - учтиво говорит Амар, - я ваш инструктор по инициации и это в ваших интересах - делать так, как я скажу.

На миг Эрик замирает, затем снимает свою голубую куртку, складывает ее напополам, и перебрасывает ее через спинку стула. Его движения медленны и размеренны - наиграны, я подозреваю, чтоб разозлить Амара настолько, насколько это возможно. Эрик подходит к Амару и тот почти жестоко вводит иглу Эрику в шею. Затем он направляет Эрика в соседнюю комнату.

Как только Эрик становится по центру комнаты за стеклом, Амар подсоединяет себя к аппарату для симуляций проводами и нажимает что-то на экране компьютера за собой для начала программы.

Эрик не движется, руки свободно свисают по бокам. Он смотрит на нас через окно, но мгновением позже, не смотря на то, что он не шевелился, кажется, что он смотрит на что-то другое, будто бы симуляция началась. Но он не кричит, не мечется и не плачет, хоть я ожидал именно этого от того, кто встретился со своими самыми худшими страхами. Его сердцебиение отображается на мониторе у Амара и все повышается, выглядит так, будто птица набирает высоту при полете.

Он боится. Он боится, но не шевелится.

- Что происходит, - спрашивает меня Мия, - серум действует?

Я киваю.

Я наблюдаю, как Эрик глубоко вдыхает через рот и выдыхает через нос. Его трясет, он дрожит, впечатление, что земля уходит у него из-под ног, но его дыхание медленное и ровное, его мускулы напрягаются и расслабляются с интервалом в пару секунд, будто бы он случайно напрягается, а потом расслабляется, понимая, что ошибся. Я наблюдаю за его сердцебиением на мониторе у Амара, смотря, как оно замедляется, пока Амар не нажимает на экран, заставляя программу переключиться.

Так происходит снова и снова, с каждым новым страхом. Я считаю страхи, что меняются в тишине: десять, одиннадцать, двенадцать. Затем Амар нажимает на экран в последний раз и Эрик расслабляется. Он медленно моргает, а затем ухмыляется, смотря в окно.

Я замечаю, что рожденные в Бесстрашии, обычно сразу же все комментирующие, сейчас молчат, наверное, это означает что мое предчувствие правильно - что с Эриком стоит проявлять осторожность, даже побаиваться.

Больше, чем час я наблюдаю, как другие инициированные встречаются один на один со своими страхами, они бегают, прыгают, стреляют из невидимого оружия, а в некоторых, особых, случаях ложатся на пол лицом вниз и всхлипывают. Иногда я понимаю, что они видят все эти ужасающие страхи, что мучают их, но чаще всего злодеи, с которыми дерутся инициированные - их личные, о которых знают только они, да Амар.

Я стою у другого конца комнаты, вздрагивая каждый раз, когда Амар зовет следующего. И вот я последний в комнате, Мия заканчивает свой пейзаж, скрутившись у задней стенки комнаты, положив голову на руки. Она встает, выглядя озабоченной, и выбегает из комнаты, не дожидаясь разрешения Амара на это. Он смотрит на последний шприц на столе, а потом на меня.

- Только ты и я, Стиф, - говорит он, - давай покончим с этим.

Я становлюсь напротив него, едва ли чувствуя, как игла входит в шею. У меня никогда не было проблем с переносимостью уколов, хоть у некоторых из инициированных появлялись слезы на глазах перед ними. Я захожу в соседнюю комнату, и становлюсь лицом к окну, что выглядит больше как зеркало с этой стороны. За мгновение до симуляции, я вижу себя таким, каким, наверное, все остальные видят меня: сутулый и одетый в одежду на пару размеров больше, чем следовало бы, высокий и костлявый, рука кровоточит. Я пытаюсь выпрямиться и удивляюсь, насколько это все меняет, я удивлен силой, которую чувствую в себе как раз перед тем, как комната исчезает.

Картинки появляются частями, небосвод нашего города, крыша, в полу - дыра, семь этажей подо мной и я стою на краю. Ветер дует со всех сторон, он сильнее, чем был в реальности, развевает мои вещи так сильно, что они бьют меня. Затем здание увеличивается, унося меня все дальше от земли, я стою на верхушке. Дыра затягивается, и бетон появляется на ее месте.

Я отхожу от края, но ветер не дает мне двигаться назад. Мое сердце бьется быстрее, когда я понимаю, что мне следует сделать, мне снова нужно прыгнуть, в это раз не ожидая, что не будет больно когда упаду.

Лепешка из Стифа.

Я встряхиваю руками и закрываю глаза, безмолвно кричу. Затем поддаюсь ветру, быстро падаю и ударяюсь о землю.

Обжигающая, неимоверная боль пронзает меня на несколько секунд.

Я встаю, стираю пыль со щек и жду следующую преграду. Я понятия не имею, что это будет. У меня не было времени обдумать все мои страхи, или способы избавления от них, встречи с ними. И тут я понимаю, что, не имей я страхов, я был бы силен, влиятелен, непобедим. Эта мысль соблазняет меня как раз в тот момент, когда что-то сильно врезается мне в спину.

Затем что-то ударяется о мой левый бок, и о правый, и вот я уже заперт в коробке, размера которой достаточно только для меня одного. Из-за шока я поначалу не паникую, а затем вдыхаю спертый воздух и смотрю в кромешную темноту, а коробка все уменьшается. Мне уже нечем дышать. Я не могу дышать.

Я кусаю губу, чтоб не всхлипывать, я не хочу, чтоб Амар видел как я плачу, я не хочу, чтоб он сказал бесстрашным, что я трус. Я должен думать, но я не могу из-за того, что задыхаюсь. Стена здесь у меня за спиной точно такая же, как та, что я помню со времен детства, когда меня закрывали в подвале в наказание. Я никогда не знал, когда меня выпустят, или как много часов мне придется просидеть там со своими воображаемыми чудовищами, медленно подползающими ко мне в темноте, пока я их не вижу, слыша всхлипы матери за стеной.

Я бью крышку снова и снова, затем царапаю ее, занозы забиваются мне под ногти. Я бью об нее предплечьем, что есть сил, вновь и вновь, закрывая глаза и представляя, что я не тут. Выпустите меня выпустите меня выпустите меня.

- Доберись до сути, Стиф, - слышу крик и замираю, я вспоминаю, что это симуляция.

Доберись до сути. Что же мне нужно, чтоб выбраться из этой коробки? Мне нужен какой-либо инструмент, что-то сильнее, чем я. Я подталкиваю что-то ногой и наклоняюсь, чтоб поднять. Но когда я наклоняюсь, верх коробки опускается, и я уже не могу выпрямиться. Я подавляю крик и нащупываю заостренный конец лома, вклиниваю его в левый угол коробки и нажимаю так сильно, как только могу.

Коробка распадается, и ее части падают на пол. Я вдыхаю свежий воздух с облегчением.

Затем напротив меня появляется женщина, я не узнаю ее, а ее белая одежда не принадлежит ни одной из фракций. Я подхожу к ней, но на моем пути появляется стол, на котором лежит пистолет и пули. Я неодобрительно смотрю на них.