Страница 51 из 56
Не помня себя от радости, Давидка вдруг уткнулся пылающим лицом в полосатый ситцевый передник Ромкиной матери.
— Пани Мартынчукова… Я буду вам воду носить… я… — захлебываясь слезами, он что-то говорил, говорил, как ему казалось, очень важное, а взрослые улыбались.
— Ну, хватит, хватит реветь, помощник мой, — ласково гладила по голове ребенка Катря.
Во дворе на старой железной кровати лежали одетыми Ромка и Гриць. Они молча смотрели на усыпанное звездами небо.
Подошла Катря. Поставила на ящик перед мальчиками миску с горячей дымящейся картошкой и спросила:
— А где Давидка?
— Побежал милостыню просить, — ответил Гриць. — Ему хорошо, он сирота, ему можно…
— Стыдно просить! Я сдох бы скорей… — сказал Ромка.
— Ешьте и укладывайтесь спать, — устало проговорила Катря и ушла.
Мальчики набросились на картошку. Появился вислоухий черный щенок и жалобно заскулил.
— Лови, Жучок! — бросил ему Ромка картофелину.
— Смотри, жадный какой, даже не жует.
— Голодный, как и мы, — объяснил Ромка.
В окнах, выходящих во двор, постепенно гасли огни. Залаяла собака. Жучок навострил уши и тотчас же отозвался.
— Слушай, Ромка, утром мама меня перекрестила, поцеловала и сказала, что сегодня мне десять лет исполнилось.
— Вот как! Когда у меня будут деньги, я куплю тебе подарок, — пообещал Ромка и спросил: — Грицько, а кем бы ты больше всего на свете хотел быть?
— Пекарем! — не задумываясь, выпалил Гриць.
— Пекарем? — разочаровался Ромка.
— Угу! Пекарем быть хорошо. Хлеба вдоволь ешь, да и деньги хозяин платит… Каждую субботу. Зимой в пекарне знаешь как тепло?
— А я буду, как Олекса Довбуш.
— Кто это?
— Повстанец, народный герой. Он за бедных…
— Ты его знаешь? Где он живет?
— Он погиб давно. Жалко, тато уже отдал эту книжку… Там есть картинка — Довбуш верхом на коне. И я бы так… Вот по дороге едет карета… ну этого самого… графа Потоцкого! Стой! Все богатство, ну, там… перстни, деньги отнял бы и бедным роздал…
— Йой! И пану Зозуле долг наш?
— А дулю с маком Зозуле! Он рабочих за людей не считает, моя мама говорит.
— Я тоже буду с тобой, — заволновался Гриль.
— А еще Олекса Довбуш клад в пещере закопал… — рассказывал дальше Ромка.
— Клад? — встрепенулся Гридь. — Ой, вчера старый пекарь, ну, который с бородкой, кричал пани Эльзе «Ты такая скряга, как тот купец, что жил в большом доме около моста: грабил, грабил, сам не жрал и другим не давал! Все награбленное на Высоком замке закопал, а сам сдох как пес. На тот свет ничего с собой не заберешь! Подавись, — кричит он пани Эльзе, — гульденами, которые у меня украла!» И как плюнет ей в лицо. Вот!
— Ну и дурень же ты, Гриць! Почему ты мне сразу про это не сказал?
Однако, увидев, что Гриць обиделся, Ромка доверительно прошептал:
— Клад! Под самым нашим носом, на Высоком замке… А ты молчал!
— А-а-а! — только и вымолвил пораженный Гриць. И через мгновенье, с опаской озираясь, зашептал: — Найти б тот клад! Купили б много-много хлеба… — Внезапно Гриць схватил Ромку за плечо: — А что, если клад заколдованный?
Ромка пододвинулся к нему и скороговоркой начал рассказывать:
— Старые люди говорят, будто раз в год заколдованный клад ровно в двенадцать ночи горит голубым пламенем. Кто увидит — должен перекрестить то место и кинуть что-нибудь. А утром приходи и бери клад.
— И мы ночью пойдем?
— Да, ровно в двенадцать.
— А покойники? — Гриць испуганно перекрестился. — Они тоже из гробов ровно в двенадцать выходят… Лучше утром…
— Ладно, когда начнет светать, тогда пойдем, — согласился Ромка.
Вдруг в небе вспыхнул фейерверк.
— Ой, смотри, как красиво! — задрав голову, залюбовался Гриць.
— В честь дня твоего рождения, — пошутил Ромка.
— Скажешь…
Фейерверк действительно зажгли в честь именинника, но не Гриця Ясеня, а сына наместника Галиции.
Над цветником перед дворцом наместника дождем рассыпались огни. В разноцветных струях фонтана горела цифра «12». На залитой светом веранде среди гостей стоял наместник Галиции — шатен с мечтательными глазами и холенными усами.
Барон фон Раух поправил монокль и, подняв бокал, торжественно провозгласил:
— За именинника!
Присутствующие смотрели на детей, танцующих в зале. Но среди них не было двенадцатилетнего виновника торжества — изнеженного, тщедушного Пауля. Именинник притаился за роялем, помогая своей хорошенькой золотоволосой кузине Эрике и еще какому-то толстому мальчику привязывать к хвосту шпица «вертушку», что не помешало барону фон Рауху закончить свой тост такой выспренной тирадой:
— За Пауля, моего единственного племянника, будущего блестящего государственного деятеля, как и его отец — глубокочтимый всеми нами наместник Галиции. За Пауля, хох!
Тем временем «будущий государственный деятель» торопил толстого мальчика:
— Макс, поджигай! О, какой ты неумелый! Давай спички, я сам…
По залу заметался ошалелый шпиц с горящей на хвосте вертушкой. Танец оборвался. Испуганные дети разбежались по углам. Не меньше были напуганы и их родители.
У матери Пауля от ужаса округлились глаза. Но, быстро опомнившись, графиня улыбпулась — мол, детские шалости, и приказала лакею поймать собаку.
Старый лакей напрасно пытался поймать шпица, что еще больше развеселило Пауля, Эрику и толстого мальчика. Наконец, обезумевший, загнанный шпиц прыгнул на подоконник и, опрокинув вазон с цветами, исчез за окном.
По белой мраморной лестнице из сада на веранду поднимался Вайцель. Наместник поставил бокал на поднос, который держал старый лакей Юзеф, и обернулся к Рауху.
— Барон, а вот и Вайцель…
Вайцель в новом фраке, подчеркивающем его военную выправку, подошел к группе мужчин, окружавших наместника.
Через полчаса наместник, барон Раух и Вайцель перешли в кабинет хозяина. Удобно рассевшись в мягких креслах, они вели беседу.
— На всех моих лесопилках страйк. Эти «герои» не только голодают, но многие остались без крыши над головой. Домовладельцы их вышвырнули на улицу. Как бы считаете, мой друг, — Раух обратился к наместнику. — матери этих детей позволят своим мужьям долго продолжать бунтовать?
— В городе готовятся к всеобщей забастовке. Нам известно, что завтра состоится тайное сборище… — Вайцель многозначительно взглянул на собеседников и добавил: — И знаете, кто там будет?
Наместник и Раух вопросительно посмотрели на Вайцеля.
— Иван Франко. И, кажется, этот… его приятель, библиотекарь Павлык.
— И что вы с ними церемонитесь? За решетку — и конец! — воскликнул Раух.
— С Иваном Франко так нельзя! — в раздумье проронил наместник. — Он слишком известен…
— Я удивляюсь вам, граф! Конечно, вы тонкий знаток литературы, искусства, по от писанины Франко, извините, навозом несет!
— Я бы сказал — порохом, — осторожно поправил барона комиссар полиции.
— Как можно терпеть? Этого гайдамаку! Этого… — горячился Раух.
— Кстати, барон, а вы читали что-нибудь из писаний Франко? — усмехнувшись, спросил наместник.
— Очень нужно… — обиженно буркнул Раух. — Читать бредни мужика! Пусть читает герр Вайцель, он комиссар тайной полиции.
Фразу барона восприняли как остроту, и все засмеялись.
— Герр Вайцель, а может, Франко — русский шпион? — неожиданно спросил Раух.
— Нет, он не царский шпион. Франко гораздо опаснее — он связан с русскими социалистами.
Лицо наместника стало серьезным.
— Герр Вайцель, Иван Франко — талантливый литератор. Я надеюсь, он одумается…
— Ваше сиятельство, горбатого могила исправит, — возразил Вайцель.
— Нет, нет, с ним так нельзя. Франко слишком популярен среди черни. Конечно, он заслуживает суровой кары, но…
— Ваше сиятельство, Иван Франко — одержимый! Много раз у него делали обыск и всегда находили запрещенную литературу. В молодости, как вы знаете, он побывал в тюрьме… Но это его не исправило — он все равно остался непримиримым врагом нашей монархии. Недавно мне стало известно, ваше сиятельство, что дом Франко русские социалисты собираются сделать перевалочным пунктом для транспортировки из-за границы в Россию нелегальной марксистской литературы.